АВТОР. Это за кадром.
ЛИЗА. Нет, большая сцена… У них двое детей. И тут она узнаёт, что муж заслан коррупционерами. Борьба чувства и долга. Она сдает его, страстно влюбляется в полковника ФСБ.
АВТОР. Полковник потом кем окажется?
ЛИЗА. Олигархом.
АВТОР. Я вижу, что ты уже готова играть. Я напишу пьесу, но сейчас я очень устал.
ЛИЗА. Посиди, поспи, поумирай.
АВТОР. Ты же знаешь, я не смогу заснуть.
ЛИЗА. Ну и что?Автор закрывает глаза. Лиза на цыпочках идет к Первому и Второму. Храп. Лиза вздрагивает, замирает.
ЛИЗА (тихо) . Предсмертный храп.
ПЕРВЫЙ (Второму) . Сказать ей, что, может быть, она и права?
ВТОРОЙ. Не надо.
ЛИЗА. Даже не верится – я вновь на сцене! Всё так или иначе связано со сценой. Режиссер ЖЭКа сулил мне большое будущее. За мной ухаживали известные артисты. Лазарев! Бывало придет, скажет: «Ну что, брат?..» Он меня братом звал.
ПЕРВЫЙ. Лазарев-отец, сын?
ЛИЗА. Оба.
ВТОРОЙ. Я не удивляюсь.
ПЕРВЫЙ. Нечему удивляться.Взрыв храпа.
АВТОР. Где я? ЛИЗА. В раю. Ты смертельно болел, умер – попал в рай. Куда же еще ты мог попасть? Самое главное в жизни…
Все замирают.
…попасть после смерти в рай!
АВТОР. Нет. Мы до тебя искали смысл жизни, старались понять, что главное в ней.
ЛИЗА. Я знаю!.. Знала… Я забыла. Сейчас вспомню…Все внемлют.
Здоровье!.. Нет, не здоровье… Друзья?.. Деньги!
АВТОР. Нет, Лиза, деньги – тлен, пыль, мишура.
ЛИЗА. Кстати, тебе перевели деньги откуда-то, пришло извещение.
АВТОР. Сколько?!
ЛИЗА. Я забыла… Главное в жизни – любовь!
АВТОР. Любовь очень важна, особенно в первой половине жизни… и во второй, а в третьей уже не так. Вспоминай.
ЛИЗА (вспоминает) . Пойдем домой – надо будет зайти в химчистку.
АВТОР. Плохо, что ты помнишь о всякой ерунде и ничего о главном.
ЛИЗА (пожимает плечами) . Еще звонил какой-то Игнатий Геннадьевич.
АВТОР. Может, Геннадий Игнатьевич?
ЛИЗА. Нет, Игнатий Геннадьевич.
АВТОР. Что он сказал?
ЛИЗА. Не перебивай, я забуду. Да, Игнатий Геннадьевич. Сказал, что ты по мобильному не доступен, что нужно передать, что тебя с кем-то спутали и у тебя все нормально.
АВТОР. С чем нормально?
ЛИЗА. С легкими. Он сказал: «Передайте, что у него все нормально, а то он думает, что у него рак…» Что с тобой?
ПЕРВЫЙ. Это для него очень хорошая новость.
ЛИЗА. Я плохих не приношу. Сейчас вспомню, что главное в жизни.
ПЕРВЫЙ. Театр?
ЛИЗА. Близко.
ВТОРОЙ. Эстрада?
ЛИЗА. Сейчас, сейчас…
АВТОР (не может сдержать слез). Извините, ради бога. (Уходит за кулисы.)
ПЕРВЫЙ. Его надо проводить, не то он опять потеряется. (Убегает за Автором.)
ВТОРОЙ. Его нельзя терять, теперь он напишет нам пьесу. (Уходит.)
ЛИЗА ( в зал ). Самое главное в жизни… в театре… и на эстраде… Вспомню – обязательно вернусь и скажу! (Уходит.)ЗАНАВЕС
Пятница, 13-е число Комедия
Действующие лица
Петр Иванович Лёшев.
Владимир Николаевич Домовой.
Игорь Алексеевич Черто́в.
Время действия – наши дни.
Действие первое
Сцена представляет собой саму себя – сцену театра. Занавес открыт. На сцене стол, четыре стула. На столе стаканы, бутылки минеральной воды. На авансцене коробка для записок.
Слышны крики мартовских котов, завывание ветра, вздохи, стоны. Из-за кулисы появляется фигура в длинном балахоне с капюшоном, лицо скрыто за маской смерти. Фигура медленно движется по авансцене, исчезает в противоположной кулисе.
Появляется Петр Иванович.ПЕТР ИВАНОВИЧ. Извините, думал, опоздал, а еще никого и нет, я первый. И администраторов нет. Значит, не опоздал. (Садится за стол.) Пробки ужасные, мы никогда, наверное, от них не избавимся. Еще одна напасть. Мало того что дышать нечем, еда плохая – соя одна, и сою купить не на что, теперь пробки. Таких пробок раньше не было.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ (выглядывает из-за кулис, направляется к столу; в зал). Добрый вечер. (Петру Ивановичу.) Не опоздал?
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Опоздал.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Да нет, не опоздал. Кстати, в фойе также никого нет, никто не встречает. Меня всегда кто-нибудь встречает.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Такой ты великий?Владимир Николаевич не отвечает.
Опоздал из-за пробок?
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Я никаких пробок не заметил.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Значит, сейчас все хорошо? Пробок нет, безработицы нет.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ (в зал про Петра Ивановича) . Петр – коммунист, тоскует по старым временам.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Инфляции нет, проституции нет, кризиса нет.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ (выглядывает, направляется к столу, кивает залу и тем, кто за столом) . Здрасьте, здрасьте. Чуть не опоздал. При входе что-то ни души. Почему никого нет? Случилось что-нибудь?
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Отошли куда-нибудь.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ (в зал) . Вы извините, пожалуйста, за задержку вечера, сами видите – мы не виноваты. Тема вечера «Параллельные миры, нечистая сила, суеверия». Зрители на месте, выступающие на месте, администраторов почему-то нет.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Так сегодня пятница, тринадцатое число.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. А-а! Ну, понятно. А у меня что-то из головы вон. В такой день, конечно, жди неприятностей.
ПЕТР ИВАНОВИЧ (встает) . Товарищи! Братья и сестры, десятки лет коммунисты активно боролись с суеверием, учили людей смотреть на жизнь прямо и трезво. Сегодня люди одурманены как никогда. Неспроста вечер назначен на пятницу, тринадцатое число. Демократы сделают всё, чтобы доказать, что нечистая сила существует. На нее и спишут все свои ошибки и неудачи. Этот номер у них не пройдет. Позор изменникам народа!
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Садись.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Люди, будьте бдительны! Расходитесь по домам!
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Садись же.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Да здравствуют свобода, равенство, братство!
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Садись уж.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Фабрики – рабочим, землю – крестьянам, Саяно-Шушенскую ГЭС – народу! (Садится.)
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Я как услышу «Товарищи! Братья и сестры!», у меня тик начинается. Голова дергается. Сколько можно?
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Это вы от своего суеверия дергаетесь. (В зал.) Подождите, они еще начнут вам свои сны толковать.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. О! Под утро сегодня мне был сон.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Вот! Сон? Ты веришь в сны? (В зал.) Вот кто сейчас руководит нами!
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ (Игорю Алексеевичу) . Перестань, ты же видишь – человек не в себе.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Нет, я расскажу ему. Будто выхожу я из дома сюда ехать – вдруг откуда-то две кошки… черные! Дорогу не дают перейти. Я в сторону – они в сторону, я в другую – они в другую. Что такое, что случилось? У меня мороз по коже. И потом снится, будто мы втроем сидим здесь, а нас никто не встретил. Как у Менделеева.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Кто Менделеева не встретил?
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Ломоносов. Менделееву приснилась таблица элементов, и утром он открыл ее – сон в руку. И у нас сон в руку – никто не встретил… И приснилось, что у тебя болит голова.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Конечно. У всех, кто не с вами, больные головы. Зато у вас всё нормально, да?
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Нет, не буду врать. Володя… это… звонит домой, не может дозвониться, где-то кто-то стонет, а я сижу… сижу я… сижу, а со лба течет кровь.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Это не кровь, это мозги вытекли. А у твоего Володи занято, потому что он звонит сам себе. Сны – это суеверие.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ (Петру Ивановичу) . Он заводит тебя, а ты как дитё малое. Успокойся.
ПЕТР ИВАНОВИЧ (встает) . Товарищи!Игорь Алексеевич дергает головой.
Братья и сестры! Долг всех образованных людей – бороться с суеверием. Поймите, нет на свете ни чертей, ни леших. Это в давние времена, когда первобытные люди не могли объяснить себе грозных явлений природы, таких, например, как гроза, гром, молния, они боялись всего.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Ничего не боялись только первобытные коммунисты.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Чертей коммунисты никогда не боялись.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Оно и понятно, всегда черти боялись коммунистов. (Владимиру Николаевичу.) Он в одном, к сожалению, прав – обидно, что даже в наше время люди поддаются страху суеверия. И что всего обиднее – не всегда это люди темные, забитые жизнью, бывают весьма и весьма благополучные.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ (разводит руками) . Что поделаешь.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Высокие посты занимают.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Одно другому не помеха.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Дипломы имеют об окончании институтов.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. И университетские имеют.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Начитанные люди!
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Ну и что же?
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Языки знают!
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. По два, по три языка.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Откуда тогда суеверие?.. Скажешь им: «Пошел ты к черту!», «Черт бы тебя побрал!», «Чтобы тебя черти схватили!»Владимир Николаевич болезненно улыбается.
Так они пугаются.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Не надо.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Да. Говорят: «Не надо». А что не надо?
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Звать их.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Да. «Не надо звать их». Смешно, ей-богу. А кто их хоть раз видел? (В зал.) Кто чертей видел?.. Черти, где вы?.. Ау-у! Черти!
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Не надо.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Что?
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Звать их.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Кого?
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Чертей, вообще нечистую силу.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. А что случится, если ее позвать?
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Ничего, но лучше не звать.Игорь Алексеевич с удивлением смотрит на Владимира Николаевича, сокрушенно качает головой.
(Смотрит на часы.)