Кузьма вон Порошков весной взялся у жены роды принимать. Твое это дело?! Учился ты? Что ты лезешь куда не надо?! С ножом встал у постели, пуповину чтоб резать. Та глаза открыла – господи! Муж с ножом у горла! Обморок с ней, с сердцем что-то… Тут же троих родила. Так бы одного… Теперь корми.
Я так считаю: все-таки Петр виноват! А не Иван… Петр! А кто же еще? Знай, кого зовешь. Тем более видишь, он лыка не вяжет. Зачем звать? Какой с пьяного спрос?
Белкин вон Сергей Алексеевич. Агроном! Считай, непьющий совсем. Кто его одного в поле видит?.. Тут брат к нему приехал с женой. Ну, выпили чуть, дело к ночи, жены спать.
Хозяйка у Сергея Алексеевича – уважительная женщина, гостям свою постель уступила, самим, значит, в сенях постелила, мужа упредила.
А они добавили еще! Под утро он брата – в сени, сам в постель по привычке.
И что теперь?! Кто кому муж? Кто кому брат? И с пьяну не помнят, было чего, не было. Жены смеются, кричат: «Ничего не было!»
Может, и не было. Тогда чего они веселые такие?
Я считаю, Иван виноват… Конечно, Иван… Нет, Петр! Петр виноват… Или Иван?.. Нет, все-таки Петр виноват! Иван тихонько ударил по телевизору-то… Да тоже ведь – это телевизор, а не морда. Что по нему зазря стучать? Какая спешка вдруг? Чуду тебе сейчас покажут на трех ногах.
Тимофей вон Дубков поспешил… Залез на крышу трубу поправить, а у соседа дачница загорала… лопушком прикрылась. Он и пополз по крыше как змей. Что ты ползешь, лопуха не видал, твою мать-то?! Лопух и лопух. Да и под лопухом-то что, ухо, что ли?.. Полз, полз, а крыша-то кончилась. Это же не дорога в Москву.
Вообще потом три месяца на баб не смотрел… Еще ведь что, у жены там корыто стояло – внука купать затеяла. Кипятку налила, пошла за холодной. Тимоха тут и приполз… Ну, грудь, лицо у него не пострадали ничуть, слава богу. Ноги тоже, слава богу, целы, а остальное все… вкрутую. Так-то вот.
Я считаю, Петр не виноват… И Иван не виноват.
Видишь, как у нас, у русских, получается – никто не виноват, а морды у всех битые.
Киллер и заказчик Сценка
ЗАКАЗЧИК. Господин киллер, тысяча извинений. Я знаю, что не вовремя, у вас после обеда мертвый час, но у меня неотложное дело.
КИЛЛЕР. Дело прежде всего, а мертвый час – это уже у кого как получится, у кого после обеда, у кого во время обеда.
ЗАКАЗЧИК. Вот фотография и деньги.
КИЛЛЕР. Где деньги?
ЗАКАЗЧИК. Вот.
КИЛЛЕР. Это деньги?!
ЗАКАЗЧИК. Хорошо. Скажите вы, сколько стоит человеческая жизнь.
КИЛЛЕР. Человеческая жизнь бесценна!
ЗАКАЗЧИК. Мы с вами не в церкви, и мы с вами одни. Скажите конкретно в долларах.
КИЛЛЕР. Сто тысяч.
ЗАКАЗЧИК. Речь идет не о президенте, о простом человеке.
КИЛЛЕР. У нас все равны!
ЗАКАЗЧИК. Это раньше у нас все были равны. Или говорите без пафоса, или я иду к другому. Слава богу, киллеров сейчас хватает.
КИЛЛЕР. Хороших специалистов всегда было мало. (Рассматривает фото.) Какое милое лицо!
ЗАКАЗЧИК. Если бы вы знали, кто это, взялись бы убить бесплатно.
КИЛЛЕР. Я бесплатно?! Юмор у вас какой-то… совсем черный. (Смотрит на фото.) Глаза добрые. Мама у него жива?
ЗАКАЗЧИК. У него не было, у таких матерей не бывает.
КИЛЛЕР. Смерть заказываете мгновенную или мучительную?
ЗАКАЗЧИК. Мучительную.
КИЛЛЕР. Мучительная дороже.
ЗАКАЗЧИК. Тогда мгновенную.
КИЛЛЕР. Не иностранец?
ЗАКАЗЧИК. Нет, что вы? Нет такого государства, чтобы такую рожу признать своей. В общем, полторы тысячи.
КИЛЛЕР. Я вам не говорил, что у меня двое детей?
ЗАКАЗЧИК. Я тут ни при чем.
КИЛЛЕР. Хочу видеть их людьми, полезными обществу.
ЗАКАЗЧИК. Полторы тысячи.
КИЛЛЕР. Ну что вы, как попугай, заладили одно и то же? Мы ведь просто беседуем, можно сказать, как друзья, делимся сокровенным. Вот вы не поверите, а мне иногда на убийство выйти не в чем. Теще скоро восемьдесят восемь лет!
ЗАКАЗЧИК. Хорошо пожила, пора и честь знать.
КИЛЛЕР. Все у нее болит, представляете себе? Говорит: живого места не осталось. Утром, когда встает…
ЗАКАЗЧИК. Полторы тысячи.
КИЛЛЕР. Вот вас, заказчиков, никто и не любит. С вами по душам поговорить не о чем. Бездушные вы, одни деньги у вас на уме.
ЗАКАЗЧИК. Все, я ушел. (Отходит.) Все хотят быть киллерами. А киллер – это призвание, это талант плюс практика, практика и практика. Отморозки! Господи, куда мы катимся?! (Уходит.)
КИЛЛЕР. Раньше заказчики были – каждый человечище, глыбища! А сейчас заказывает всякий кому не лень кого ни попадя. Уроды! Господи, куда мы катимся?!
Нищие
Все всегда сравнивают всё с Западом. И что ни возьмут – на Западе лучше. Вообще уже никакой гордости не осталось.
Ты вот возьми, кто у них на Западе нищий и кто у нас. Наш нищий самый образованный в мире! У нас в правительстве сейчас ученых сидит меньше, чем на паперти.
В Коньково возле ярмарки женщина на ста языках!.. просит подать кто сколько может.
В «Сандунах» два академика на углу стоят, вообще разговаривают только с Богом, живут в четвертом измерении, к нам возвращаются помыться, поесть, что дадут.
По социальному происхождению кто у нас среди нищих?
В Иркутске к начальнику милиции приводят троих бомжей, он свысока так:
– Фамилия, имя, отчество?
Эти говорят:
– Борис Годунов, Николай Романов, Владимир Красное Солнышко.
У нас никогда не знаешь, кто перед тобой стоит. Думаешь, сволочь какая-нибудь, а это Рюрикович, сильно обнищавший.
По специальности возьми. У них нищие – это отбросы общества, у нас – это сливки.
У нас такой профессии нет, чтобы из нее не вышли нищие. Писатели есть! Полководцы! Национальных героев тьма! Врачи, учителя – сплошь нищие.
Возьми душевные качества. Наши нищие – все патриоты! Все в один голос говорят: «Отцы-деды здесь нищими жили, и мы, даст Бог, нищими здесь помрем!»
Не только духовно, физически наши нищие крепче всех. Жалко, не проводят Олимпийских игр среди нищих. На всех пьедесталах стояли бы наши люди.
У метро они с тапочками, с сигаретами толкутся; милиция появилась – хоп! – нет никого! Секунды не прошло. Кто подпрыгнул на три метра, кто скакнул на ту сторону улицы, стоит торгует опять.
Таких нищих, как у нас, днем с огнем поискать. Так что не надо во всем преклоняться перед Западом.
Есть у нас еще чем гордиться.
Сбой
Когда после обеда апостол Петр вернулся на службу, первой в очереди стояла душа новопреставившегося Алексея Петровича Васюткина.
– С прибытием, – поздравил апостол Петр.
– Спасибо, – сказала душа и впервые после смерти улыбнулась. – Хорошо у вас здесь.
– Не жалуемся, – ответил апостол. – Так ведь и заслужили.
– Ну да, да, да, – быстро согласилась душа. – Мне куда? В рай? В ад?
– Льготы есть – в рай, нет – в ад.
– У нас льготы отменили, у нас монетизация. А сюда с деньгами не пускают.
– С деньгами никак нельзя, – подтвердил апостол, – у нас насчет этого строго. Деньги – материя, а с льготами хоть куда, ее ни рентген, ни звук, никакой контроль не берет.
Душа Алексея Петровича растерянно заозиралась. Ангелы, стоявшие по правую руку апостола, потупились, черти, стоявшие по левую, развратно ухмыльнулись.
– Так-то на совести у меня ни одного пятна. За что же меня в ад? – никому и как-то по-детски беззащитно сказала душа Алексея Петровича.
Апостол Петр опешил – в самом деле выходила несуразица, откровенная глупость и несправедливость.
Ангелы приободрились, черти перестали ухмыляться.
– Откуда родом-то? – выгадывая время, спросил апостол Петр.
– Из Сосенок, – улыбаясь ответила душа Алексея Петровича. – Из России.
– А-а, из России!
«Из России – и улыбается, – подумал апостол. – Всё у них как-то… не слава Богу».
Он вынул из рукава телефонную трубку и попросил кого-то соединить его с Россией. В трубке раздались длинные гудки – никто долго не подходил. Апостол подул в трубку, постукал по ней заскорузлым пальцем, потряс – гудки звучали так же длинно и долго.
– Наверное, все ушли дороги перекрывать, – предположила душа Алексея Петровича.
– Зачем? – не понял Петр.
– Сейчас у нас подняли цены на коммунальные услуги, налоги кое-какие увеличили, на транспорте цены подняли.
Апостол заморгал, замялся, завздыхал. Очередь зашумела. Какая-то смазливая душа из Куршевеля сказала:
– При жизни от русских покоя не было, и здесь они начали доставать.
Апостол Петр сделался вдруг суров:
– Вот что, товарищ… или господин, не знаю, как вас теперь называть. Вы нам здесь весь вековой порядок рушите. И в ад вас нельзя, и в рай вам рановато. Отправляйтесь-ка вы назад.
– Так ведь поминки уже справили, – успела сказать душа Алексея Петровича и камнем полетела вниз.
Нахмурившись стояли и ангелы, и черти. Сладкоголосое пение из рая то ли поутихло, то ли ветер отнес его в сторону. Все в очереди почувствовали себя не то что виноватыми, но как-то неловко, вокруг разлилась неизъяснимая печаль.
– Ну, а что же, – сказал наконец кто-то из середины очереди, – пусть в самом деле разберутся сперва, согласуют всё между собой, а то у них цены поднимают одни, а мрут другие.
Очередь чуть-чуть приободрилась.
– С прибытием всех! – весело сказал апостол Петр. – С новосельем! Кто следующий?
– Мы с братом. Из Германии. У нас порядок, льготы только что получили. По их случаю пивом-то и опились.
Апостол начал сверяться с какими-то бумажками, вечность потекла дальше без сбоев.
Встреча Сценка
Навстречу друг другу выходят Он и Она.
ОНА (весело) . Вот те раз! ОН (замирает). Вот те два! (Раскрывает объятия.)
Троекратно целуются.
ОНА. Возмужал как! Красивый стал, холеный. Балует кто-то… А я тут вспоминала о тебе.
ОН. Спасибо.