26
В приёмном покое больницы, куда его доставили, он телефон получил. Выпросил. По его внешнему виду ему, конечно, не поверили, что он советник какого-то важного депутата Стрельцова Геннадия Васильевича — что было непростительно странно, на взгляд советника, — ему срочно нужен телефон, срочно, разве непонятно? «Телефон, понимаете! Очень! Пожалуйста! Немедленно! Я требую! Срочно! Ну, пожалуйста! Немедленно! Сейчас! Это приказ!» Ему дали. Он сделал два звонка. Один — Стрельцову, другой полковнику, «крыше», другие номера были заняты, сказал последнему: «Это Варенцов. Помогите. Я в Боткинской». Телефон у него тут же забрали, потому что сотовый, а во-вторых, больному нужно было оформляться…
В палате ему поставили капельницу, он уснул… Но ненадолго. Разбудила его медсестра, удаляя иглу капельницы, и какой-то молодой белобрысый человек с ней, представившийся следователем там чего-то. Варенцов ещё не проснулся, решил тянуть время, изображать плохое самочувствие. Ему это удалось. Его оставили в покое.
Весь короткий разговор с Варенцовым, полковник немедленно передал «директору». Через несколько минут директор перезвонил ему, без интонации приказал:
— Обидчика нужно наказать. Такое не прощают. Мочить советника. Но сначала все его активы, через нотариуса… Вы понимаете?
— Так точно, — по-армейски ответил полковник. — Понял.
Отключив сотовый телефон, отставник полковник задумался. Впервые растерялся. Он должен был продублировать приказ, от которого могла зависеть его личная жизнь, вернее его свобода. Попасть за решётку, в его-то положении и годах, это… нет-нет, ни в коем случае. Тем не менее, он хорошо понимал суть приказа, речь шла об убийстве депутате Госдумы. Понимал всю ответственность, какая на него ложится, если что-то вскроется, а то, что это станет когда-нибудь известно, он не сомневался. Это не разборки с «конкурентами». Не завод отжать и активы перебросить, не на торговом рынке акт «справедливости» осуществить, тут не откупишься, не отмоешься, хотя… Но возможно и не вскроется, если Басов постарается, всё сделает аккуратно. К тому же, если разобраться, полковник не сам же это будет исполнять, нет. Он не главное звено в этом, а передаточное. Исполнителем будет майор Басов, и даже не Басов, а кто-то из бойцов. Всё будет зависеть от майора, как он распорядится. А он, точно «голова», мастер своего дела, он…
Полковник так и передал Басову. «Женя, Евгений Петрович, с этим советником депутата нужно сделать всё очень тонко, чтобы комар носа не подточил. Понимаешь? Очень важно».
— С этим, Бариновым?
— Да, Женя.
Майор неожиданно расплылся в простецкой, хитроватой улыбке.
— Не извольте сумлеваться, господин полковник, мы и это могём. Нам только чтоб приказ был и это… — Майор потёр большим и указательным пальцем, намекая на деньги. — Бабульки.
— Бабульки будут, Евгений Петрович. Шеф не поскупится, да и я, ты знаешь…
— Ну и лады. — В том же шутовском тоне продолжил майор. Он позволял себе иногда поюродствовать, когда они были наедине. Как сейчас. — Так я пошёл?
— Куда?
— Туда! Действовать. Приказ же я от вас получил, значит…
Полковник нетерпеливо перебил.
— Женя, приказ от шефа, а от меня просьба.
Майор в мгновение ока сбросил с лица маску шута, стал серьёзным, отчеканил, скорее выговорил своему начальнику.
— Товарищ полковник, извините, у меня один только шеф. И не шеф, а старший начальник. Это вы — полковник.
— Ну-ну, не кипятись, — дружески похлопывая полковника по плечу, полковник попытался сгладить неловкость. — Я же не в частности говорю, а вообще… Ты же у нас голова, ты же…
Майор едва заметно усмехнулся, глаза смотрели холодно и чуть иронично, ровным голосом он произнёс.
— Не переживайте, полковник, всё сделаю как надо. Вы можете спать спокойно.
— Ну вот, обиделся. — Убирая руку с плеча майора, извиняющимся тоном произнёс полковник, жалея, что разговор получился не таким, на что он рассчитывал.
Басов смотрел на него понимающими глазами.
— Разрешите выполнять?
— Не смею задерживать.
Перешли на официальный тон.
27
Алексей Порогов, приехав на утренней электричке в небольшой подмосковный городок, держа удостоверение раскрытым, уже около получаса истуканом стоял на проходной, не мог пройти через пост внешней охраны. Ну… упёртые, глядя на отстранённые лица двоих пожилых охранников, думал Порогов. Его, представителя МВД, не пропускают. И не потому, что удостоверение не имело силы, и внешний вид следователя не соответствовал, просто охрана выполняла соответствующий внутренний приказ: «Без разрешения зама по безопасности — никого не пропускать. Режимное предприятие». В советское время о таких предприятиях говорили — ящик. Работаю, мол, на ящике. И всем было понятно, работает человек на закрытом, секретном предприятии. На оборону страны. На военном. И теперь они, оказывается, есть, но с некоторыми изменениями, хотя элементы внешней секретности на лицо: вахта, охрана, периметр. Но, всё остальное — условность. Порогов ещё в Москве узнал где и чем занимается этот ящик. О нём знали. Особенно те, кто были по профилю. Алексею нужно было установить, что за «пятно», подъезжало к воротам коттеджа депутата Баринова? И почему видеоплёнка его не распознала, почему?
Порогов стоял. Охранники, держа гостя в поле зрения, о чём-то тихонько переговаривались. Ждали. Ждали, пока где-то на предприятии найдут зама по режиму и передадут ему информацию о возникшем на проходной старшем лейтенанте Порогове, из Москвы. И какое зам по режиму примет решение.
Он таки нашёлся. Правда не он, а она. Женщина, в возрасте, в чёрном берете, с пучком седых волос под ним, со строгим округлым лицом, насторожёнными глазами, полноватая, с полноватым же тяжёлым бюстом, кофте в обтяжку и длинной, тёмно-синего цвета юбке ниже колен, в кроссовках на полноватых ногах… Перешагнув порог предприятия с внешней почему-то стороны, коротко глянув на гостя, протянула полноватую руку за удостоверением. Показывать удивление, почему она возникла не из предприятия, а с внешней его стороны, как он, Порогов не стал, протянул документ. Коротко мазнув руками о бока своей юбки, женщина взяла его, отставила удостоверение на вытянутую руку. Сверилась взглядом с прототипом…
— А цель какая? — Испытующе глядя на визитёра, спросила она.
— Военная тайна. — Почему-то ответил Порогов и тут же с улыбкой уточнил. — Шутка! В рамках одного уголовного расследования, мне необходимо поговорить с вашим научным руководителем. Он здесь?
Борода и молодое улыбающееся лицо гостя, на взгляд замши, явно не вязались со строгим содержанием удостоверяющего его документа.
— А у нас их несколько. С каким? — ещё больше сощурившись, спросила зам по безопасности.
— А какой главнее?
— Молодой человек, это вы мне должны сказать — кто вам нужен.
— А тот, кто всё знает о самолётах невидимках и НЛО. — Пошутил Порогов. — С профессором.
— У нас все здесь академики, — серьёзно сообщила зам, и заключила. — Значит, я думаю, вам нужно в отдел номер 13, к Вере Михайловне. Так, да?
— Да! — согласно кивнул Порогов. — К ней, если можно.
— Если нужно… — строго поправила начальница по охране режимного предприятия, и указала рукой. — Пойдёмте, я провожу.
Охранники нажали на соответствующую кнопку. На трёхпалой вертушке, в маленьком окошечке, появилась разрешающая зелёная стрелка, зам первой шагнула, за ней и Порогов.
Режимным предприятие было довольно давно. Это «читалось» и по архитектуре приземистых замшелых сталинско-хрущёвских трёхэтажек и их расположению. Внешне здания сильно обветшали. Ни свежей штукатурки, ни побелочно-покрасочных работ на них не замечалось. Несколько в стороне от основных зданий, окружённые шапками блёклой зелени деревьев, виднелись крыши двух небольших ангаров и фермы мостового крана. Кран и крыши ангаров красовались помятостями и мрачной ржавчиной.
Зам по безопасности, словно читая мысли гостя, неожиданно заметила.
— Но люди у нас, очень хорошие. Умницы все. Заслуженные. Лауреаты. Жаль, молодёжи нет. У меня внучка здесь работает, не замужем. А вы… эээ…
— Порогов Алексей Леонидович, — подсказал старший лейтенант.
— Да, Алексей Леонидович, вы не женаты?
— Я не женат, но девушка есть.
— Жаль. Внучка у меня очень хорошая. Умница, институт в Москве закончила, скромница, красавица. А готовит!! Жаль! Вот сюда, пожалуйста. — Сказала она, открывая дверь…
Кабинет Веры Михайловны, профессора и всё такое прочее, был не очень большим. Скорее тесным, из-за множества столов, шкафов, немыслимого количества приборов разного размера, банок различных расцветок и бумажных наклеек на них, химического стекла и реторт. На окнах и на полу, какие в банках, какие в кадушках — домашние разлапистые растения. Одни в пол-окна, другие, что на полу — в человеческий рост, были и выше. Хозяйку кабинета, профессора, Веру Михайловну они нашли в углу комнаты, за своим столом, она что-то быстро писала в затёртом журнале. Маленькая-маленькая, седенькая… Подняв глаза и вскинув очки на лоб, она спросила замшу по безопасности:
— Тоня, что-то случилось, вы ко мне?
— Да, Вера Михайловна, это к вам. Молодой человек, следователь из Москвы, по какому-то уголовному делу.
— Господи боже мой, какое к нам у… уголовное дело? — отодвигая журнал, испугалась Вера Михайловна.
— Нет-нет, вы не пугайтесь, Вера Михайловна, — поторопился успокоить хозяйку Порогов. — Всего лишь вопрос. Консультация, если позволите.
— Ффуу… Вы меня напугали. — Держась за сердце, выдохнула профессор, укоризненно глядя на заместителя по безопасности предприятия, заметила. — Тоня, так же нельзя. У меня же, ты знаешь… После тех допросов…
— Каких допросов? — Насторожился Порогов.
— Да, было дело… Неважно. — Отмахнулась товарищ профессор.
А зам по безопасности строгим голосом дополнила:
— Это наше внутреннее дело. Вас не касается.