– Подойди сюда, мой мальчик! – сказал Лучо, с нетерпением стуча по столу.
Удар парализовал у Лучо часть лица, но он усердно занимался реабилитацией, чтобы не пугать Петроса. Пока они обнимались, я бросил взгляд на лежащие на столе бумаги, надеясь увидеть полицейские рапорты об Уго или о проникновении в нашу квартиру. Но обнаружил только отчеты по бюджету, которые требовались Лучо как воздух. Он был мэром маленького городка, которому всегда необходимо обновлять оборудование и строить новые парковки; министром культуры при величайшей в мире коллекции искусства Античности и Возрождения; работодателем для более чем тысячи работников, пользующихся бесплатным здравоохранением, магазинами беспошлинной торговли и дотациями на питание, не платя ни гроша подоходного налога; и посредником в хрупких отношениях со светским Римом, которому наша окруженная Вечным городом страна обязана энергоснабжением, поставками нефти и вывозом мусора. Каждый раз, размышляя о том, что Лучо недостаточно внимания уделяет мне и Симону, я напоминал себе, что дяде надо успевать выполнять обещание, данное им Иоанну Павлу.
– Хочешь пить? – спросил Лучо у Петроса, с усилием заставив двигаться обе стороны рта. – У нас есть апельсиновый сок.
Петрос просветлел. Он спрыгнул с колен моего дяди и бросился следом за Диего на кухню.
– Полагаю, – прибавил дядя, понизив голос, – прошлой ночью больше не случилось никаких происшествий?
Вопрос прозвучал скорее как формула вежливости. В этой стране ничего не происходит без ведома кардинала – председателя Ватикана.
– Нет, – ответил я. – Больше ничего.
Но тут вмешался Симон.
– У жандармов ничего нет, – с нажимом поправил он. – А Петрос и Алекс тем временем даже переночевать не могут под крышей собственного дома.
Его тон меня удивил.
Лучо посмотрел на него долгим укоризненным взглядом.
– Александр и Петрос могут оставаться под этой крышей. И ты ошибаешься: двадцать пять минут назад мне позвонили жандармы и сообщили, что подозреваемого, возможно, зарегистрировала одна из камер видеонаблюдения.
– Дядя, это прекрасная новость! – обрадовался я.
– Сколько еще пройдет времени, прежде чем у них появится что-то конкретное? – проворчал Симон.
– Не сомневаюсь, они работают насколько возможно быстро, – ответил Лучо. – А пока, что обо всем этом можете рассказать вы?
Я глянул на Симона.
– Сегодня утром мы нашли в квартире кое-какие свидетельства, которые позволяют заключить, что эти два… происшествия… связаны между собой.
Лучо поправил лежащую на столе ручку.
– Ту же самую возможность изучают и жандармы. Это, безусловно, тревожный факт. Вы рассказали им о том, что обнаружили?
– Еще нет.
– Я попрошу их еще раз с вами связаться.
Лучо повернулся к Симону.
– Есть ли что-нибудь еще, о чем мне следует знать?
Брат покачал головой.
– Например, для начала, что ты делал в Кастель-Гандольфо? – нахмурился Лучо.
– Мне позвонил Уго и попросил о помощи.
– Как ты туда добрался?
– Попросил шофера из гаража.
Лучо поцокал языком. Гараж подчинялся ему, и простым священникам не разрешалось просить машину, а репутация племянников начальника должна оставаться безупречной.
– Дядя, – сказал я, – ты слышал, чтобы кто-нибудь пробрался через ворота Кастель-Гандольфо? Или сюда?
– Конечно нет.
– Как можно узнать номер нашей квартиры?
– Я собирался задать вам тот же самый вопрос.
Через открытую дверь я видел, что Диего подал Петросу апельсиновый сок в хрустальном бокале. Петрос съежился, вспоминая, как в прошлом году он один такой уже разбил. Монахини полчаса ползали на коленях, собирая осколки. Я осуждающе посмотрел на Диего – мог бы и запомнить.
– Ладно, – сказал Лучо, – есть еще один вопрос, который я хотел обсудить. К сожалению, в содержание выставки Ногары необходимо внести изменения.
– Что?! – вскричал Симон.
– Симон, мой куратор уехал. Я не могу монтировать выставку без него. В некоторых залах вообще непонятно, что вешать.
Брат вскочил и чуть ли не в истерике воскликнул:
– Ты не можешь этого сделать! Он же свою жизнь за это отдал!
Я урезонил Симона, тихо сказав, что после событий прошлой ночи изменить или отложить выставку – возможно, не самая плохая идея.
Лучо постучал костлявым пальцем по бюджетному листу.
– У меня роздано четыреста приглашений на открытие. О том, чтобы отложить, не может быть и речи. И на данный момент, поскольку Ногара не закончил оформление нескольких залов, речь идет не столько об изменении экспозиции, сколько о расположении экспонатов. Поэтому я бы хотел обсудить с вами – особенно с тобой, Александр, – возможность сделать логическим центром выставки не плащаницу, а рукопись.
Мы с Симоном вытаращили глаза.
– Ты хочешь сказать, Диатессарон? – спросил я.
– Нет, – отрезал Симон. – Ни в коем случае.
Лучо проигнорировал его. Впервые в жизни в расчет принималось только мое мнение.
– Как это возможно? – спросил я.
– Реставраторы закончили работать с книгой, – сказал Лучо. – Люди хотят ее видеть. Мы помещаем книгу в витрину и показываем им. Подробности решишь сам.
– Дядя, десять залов одним манускриптом не заполнить.
Лучо фыркнул.
– Если снять переплет – заполним. Каждую страницу можно выставить отдельно. Мы ведь уже сделали несколько больших фоторепродукций на стены. Столько страниц в книге? Пятьдесят? Сто?
– Дядя, возможно, это старейший цельный переплет Евангелия из всех до сих пор обнаруженных.
Лучо махнул рукой, будто отгоняя муху.
– Мастера из лаборатории отдела рукописей знают, как справиться с такой задачей. Они сделают все, что нам нужно.
Не успел я возразить, как Симон хлопнул рукой по столу Лучо.
– Нет, – твердо сказал он.
Все вокруг застыло. Я взглядом велел Симону сесть. Лучо поднял густую изогнутую бровь.
– Дядя, – сказал Симон, пробегая рукой по волосам, – прости меня. Я… у меня горе. Но если тебе нужна помощь, чтобы закончить организацию выставки, я расскажу то, что тебе нужно знать. Уго мне все объяснил.
– Все?
– Дядя, для меня это очень важно!
Было время, когда непредсказуемые вспышки гнева портили репутацию Симона в глазах дяди. «Это греческая черта, – повторял Лучо, – а не римская». Но теперь он говорил, что она делает Симона непохожим на остальных, и характер поможет ему достичь таких высот, до которых не добирался да же сам дядя.
– Понятно, – сказал Лучо. – Рад слышать. Тогда тебе придется руководить остальными кураторами, поскольку нам в ближайшие пять дней нужно многое сделать.
– Дядя, – вклинился я, – ты понимаешь, что Симон и я сейчас столкнулись с некоторыми личными проблемами?
Он передвинул на столе бумаги.
– Понимаю. И я приказал коммандеру Фальконе направить офицера на охрану тебя и Петроса, в качестве меры предосторожности.
Он повернулся к Симону.
– Что касается тебя: будешь ночевать здесь, под этой крышей, пока работа по выставке не закончится. Договорились?
Симон охотнее бы согласился ночевать на перекрестке у вокзала Термини. Но такова была цена этой необычной просьбы. Зато Симон продемонстрировал Лучо, у кого на руках козыри.
Брат кивнул, и Лучо дважды стукнул по столу костяшками пальцев. Мы закончили. Дон Диего вернулся, чтобы проводить нас к лифту.
– Послать кого-нибудь за вашими сумками? – язвительно спросил у Симона Диего.
Ближайшие пять ночей им предстояло делить друг с другом апартаменты. Страж и заключенный. Но в глубине глаз Симона промелькнула успокоенность. Облегчение. Он не собирался глотать наживку. Металлическая дверь отъехала в сторону, и Петрос вбежал внутрь – ему не терпелось нажать на кнопку лифта. Не успел Диего подыскать еще один способ уколоть Си мона, как мы уже спускались.
Глава 8
Вскоре после обеда в квартире Уго я помог ему проникнуть в Ватиканскую библиотеку и взглянуть на Диатессарон.
– Приходите ко мне в четыре тридцать, – сказал он. – И прихватите пару перчаток.
В условленное время я ждал у дверей его квартиры. Уго объявился через четверть часа. В руках он держал два пластиковых пакета из «Анноны», супермаркета в Ватикане. В одном пакете безошибочно угадывались очертания бутылки с алкоголем.
– Нервы успокоить, – пояснил он, подмигнув.
Но лоб у него был влажным, а глаза – тревожными.
Едва мы вошли, он принялся рюмка за рюмкой поглощать граппу «Юлия».
– Скажите мне вот что, – начал он. – Вы знаете, куда идти там внизу?
«Там внизу» – это в библиотеке под его квартирой.
– Откуда? – раздраженно ответил я.
У меня сложилось впечатление, что он все это уже проделывал и я просто пойду за ним следом. Да ведь только для прохода через главную дверь нашей библиотеки требуется подать заявление с рекомендациями официальных ученых! Чтобы увидеть книгу, необходимо заполнить бумаги. Чтобы ее вынес ли в зал, нужен сотрудник библиотеки, поскольку ни одному читателю не разрешается входить в книгохранилище.
– Если мы уже знаем, где хранится манускрипт, почему нельзя просто снять его с полки и почитать? – спросил я.
Во втором пакете из супермаркета обнаружилась целая коллекция разнообразной экипировки. Два карманных фонарика, походный фонарь, упаковка медицинских перчаток, буханка хлеба, пакетик кедровых орехов, тапочки, блокнот и какой-то диск размером с детскую теннисную ракетку. Все это он принялся укладывать в спортивную сумку.
– Конечно же, мы можем снять ее с полки, – сказал он. – Это-то не проблема.
Он глянул на часы.
– А теперь поживее, отец Алекс. Нам надо поторопиться.
– С этим мы мимо охраны не пройдем, – указал я на сумку.
– Пусть это вас не тревожит, – усмехнулся он. – На втором этаже проходит труба парового отопления. Ею уже много лет не пользуются.
Я непонимающе уставился на него.
Уго хохотнул и стиснул мне руку.
– Шучу, шучу! Перестаньте переживать и пойдем.