– Дядя, – сказал он, – меня попросили пойти под домашний арест. И я согласился.
– Но это же абсурд! Кто этот человек? – Дядя показал на незнакомца, который смутно виднелся в дверном проеме. – Скажи ему, чтоб уходил!
Но в поразившей Симона глухоте было что-то величественное. Он повернулся и пошел прочь. Теперь уже ничто не могло остановить его.
Почти. От стола Диего прибежал Петрос.
– Твоя встреча уже закончилась?
Симон обернулся у самой двери.
– Почитаешь мне сказку? – с ангельским лицом попросил мой сын.
У него были невинные, полные надежды глаза. Он стоял перед своим героем, который никогда ему не отказывал, – если посчитать всех людей, которым Петрос адресовал просьбы, Симону досталось бы звание чемпиона мира по количеству ответов «да».
– Прости, – прошептал Симон. – Я должен идти.
– Куда?
Симон опустился на корточки. Его руки, бесконечно длинные, как крылья альбатроса, спрятали Петроса целиком.
– Про это не думай. Можешь сделать для меня одну вещь? Петрос кивнул.
– Что бы про меня ни говорили люди, верь в меня. Хорошо? – Он прижался лицом к Петросу, чтобы племянник не видел волнения в его глазах. – И помни: я люблю тебя!
Человек в дверях ничего не сказал. Не пожал Симону руку. Не поприветствовал остальных. Просто дождался сигнала от моего брата, а потом увел его.
Лучо встал.
– Вернись! – выдохнул он.
Наш дядя тяжело дышал. Диего попытался усадить его обратно в кресло, но Лучо заковылял к двери и распахнул ее.
Вдалеке закрылись двери лифта.
– Ваше высокопреосвященство, – сказал Диего, – я могу позвонить вниз и велеть охранникам остановить их.
Но Лучо лишь привалился к стене и застонал:
– Что это? Что он себе думает?
Я поспешил к нему и сказал:
– Дядя, мне кажется, я знаю, что происходит!
Я начал рассказывать о выставке Уго, о Турине и об угрозах. А Лучо все смотрел на дверь, через которую ушел мой брат.
– Человека, что пришел за Симоном, – продолжил я, – возможно, послал кардинал Галуппо. Он викарий Иоанна Павла. И родом из Турина.
– Нет, – подал голос из соседней комнаты Миньятто. – Викарий издал бы письменный указ. Указа не было. Этот человек – возможно, жандарм в штатском.
– Если кардинал Галуппо пытается запугать Симона, – продолжил я, – он не станет оставлять за собой бумажный след.
Лучо все так же тяжело дышал.
– Если бы кто-то пытался угрожать Симону, – сказал он, – ваш брат не пошел бы добровольно.
– Сейчас я все улажу! – заявил Миньятто, подходя к нам.
Он достал из портфеля телефон, набрал номер и сказал:
– Ciao, ваше высокопреосвященство. Извините, что прерываю ваш обед. Не вы ли сейчас прислали человека за Андреу?
Он подождал. Потом ответил:
– Спасибо.
Отключившись, он снова повернулся к нам.
– Кардинал Галуппо не имеет ни малейшего представления, кто был этот человек. И должен добавить, что мы с его высокопреосвященством дружим уже двадцать лет, так что я нахожу ваши обвинения абсурдными.
Я повернулся к Миньятто.
– Монсеньор, напали на священника секретариата. Вломились в мою квартиру. Сегодня днем кто-то отправил угрожающее послание мне в гостиничный номер. Они идут по пятам за каждым, кто знал о выставке.
Лучо задышал еще чаще.
– Нет, – выдавил он. – Это не имеет отношения к Галуппо.
– Откуда вы знаете?
Он послал мне испепеляющий взгляд такой силы, на которую только был способен.
– Если после радиоуглеродного анализа люди в Турине не пошли убивать друг друга, то и сейчас не станут. – Дядя лихорадочно вздохнул. – Найди своего брата. Мне нужны ответы на вопросы.
Он махнул Диего, чтобы тот помог ему, и, с трудом передвигая ноги, исчез в темноте спальни. Дверь за ним закрылась.
– Что тут вообще происходит? – вполголоса спросил меня Диего.
– Они думают, что Уго убил Симон, – шепотом ответил я.
– Это я знаю. Куда они его забрали?
– Под домашний арест.
– В чьем доме?
Об этом я даже не задумался. У Симона не было дома. Он жил в мусульманской стране за тысячи миль отсюда.
– Не знаю… – начал я.
Но Диего уже ушел вслед за моим дядей в темноту.
– Одну минуту, – сказал мне Миньятто, закрывая дверь и возвращаясь к столу.
Он взял в руки исковое заявление и негромко спросил:
– Вы действительно считаете, что это очередная угроза?
– Да.
Он кашлянул.
– Тогда я готов это обсуждать. Но сначала нам необходимо исполнить одну небольшую формальность, чтобы она нам не мешала. Вы согласитесь быть прокуратором вашего брата?
– Кем-кем?
– Прокуратор получает судебные документы и действует в интересах ответчика. – Миньятто обвел рукой лежащие на столе бумаги. – Это даст вам право взглянуть на исковое заявление, в противном случае я не смогу его показать.
Как причудлив мир канонического закона. Прокуратор – титул, которым именуется в Евангелиях Понтий Пилат. Должность человека, подписавшего смертный приговор Иисусу. Такое слово могли воскресить только юристы.
– Подобные решения должен принимать мой брат, – сказал я.
– Судя по тому, что мы только что услышали, ваш брат не расположен принимать решения.
Миньятто порылся в портфеле и нашел пачку сигарет. В доме кардинала-президента, в стране, первой в мире запретившей курение, он закурил.
– Святой отец, каков будет ваш ответ? – спросил он.
Я взял документ в руки.
– Я согласен.
– Хорошо. Теперь внимательно прочитайте приведенный здесь список судей и скажите, знаком ли вам кто-нибудь из них.
Я с нездоровым любопытством водил глазами по строчкам.
22 августа 2004 года
Государственный секретариат
для преп. Симона Андреу
город Ватикан 00120
Уважаемый о. Андреу!
Настоящим извещаем Вас, что в диоцезе Рима против Вас официально возбуждено церковное уголовное дело. Вам предлагается выбрать адвоката, который будет представлять Вас на процессе. Требуется Ваш незамедлительный ответ по обвинению, изложенному в прилагаемом документе.
С уважением,
Бруно кард. Галуппо
Викарий города Ватикана
Диоцез Рима
Копия: Председательствующий судья: преп. монсеньор Антонио Пассаро, д-р гражд. права
Копия: Заместитель судьи: преп. монсеньор Габриэле Страделла, д-р гражд. права
Копия: Заместитель судьи: преп. монсеньор Серджо Гальярдо, д-р гражд. права
Копия: Укрепитель правосудия: преп. Никколо Паладино, д-р гражд. права
Копия: Нотариус: преп. Карло Тарли
У меня застучало сердце.
– Первого судью знаю. И третьего. Пассаро и Гальярдо. Не знаю только Страделлу.
Миньятто кивнул, словно того и ожидал.
– Все трое почти двадцать лет работают в Роте, неудивительно, что ваши пути в Риме могли пересекаться. А вот что уди вительно – уголовное дело против священника рассматривают судьи Роты. Такого внимания, как правило, удостаивается лишь епископ или легат, если только его святейшество не постановит иначе. Отсюда возникает вопрос: можете ли вы сказать, что Пассаро и Гальярдо испытывают неприязнь к вашему брату?
Теперь я понял. Он пытался понять, какую форму примет угроза. Станет ли кардинал Галуппо подбирать судей, которые настроены против Симона.
– Нет, – ответил я. – Пассаро преподавал у Симона в Академии, а Гальярдо – приятель моего дяди. Они оба расположены дружески.
Миньятто улыбнулся.
– Монсеньор Гальярдо учился в семинарии на два курса младше меня. Ваш дядя был его наставником. Как ни печально, обоим придется взять самоотвод. Но если бы кардинал Галуппо пытался запугать вашего брата, выбрал бы он именно этих судей?
Я задумался.
– Может быть, Галуппо знает, что они возьмут самоотвод. Может быть, их заменят плохие.
Миньятто пролистал бумаги, которые держал в руках.
– Тогда, возможно, это убедит вас в обратном.
Он протянул мне еще одну бумагу, и я застыл, как завороженный. Это был последний лист обвинения. Само исковое заявление.
Прот. № 92.004
Я, Никколо Паладино, Укрепитель правосудия на данном заседании Апостольского трибунала, настоящим обвиняю преподобного Симона Андреу, инкардинированного в Римском диоцезе, в совершении убийства Уголино Ногары, в нарушение канона 1397 Кодекса канонического права. Обвинение состоит в том, что 21 августа 2004 года около пяти часов вечера отец Андреу преднамеренно застрелил доктора
Ногару в садах папских вилл Кастель-Гандольфо. Предоставлены следующие доказательства:
Показания свидетелей: господина Гвидо Канали, работника папской фермы в Кастель-Гандольфо; доктора Андреаса Бахмайера, куратора по средневековому и византийскому искусству в Ватиканских музеях; генерального инспектора Эудженио Фальконе, шефа ватиканской жандармерии.
Документальные свидетельства: личное дело о. Андреу, хранящееся в Государственном секретариате; голосовое сообщение, оставленное доктором Ногарой в Апостольской нунциатуре в Анкаре, Турция; видеоматериалы с камеры наблюдения B-E-9 в папских виллах Кастель-Гандольфо.
Прошу суд признать его виновным и назначить наказание в виде лишения статуса клирика.
Я все перечитывал и перечитывал последние строки, где гово рилось о предлагаемом наказании. Суд обладал властью уво лить Симона из секретариата и даже изгнать из Рима. Но исковое заявление просило самого тяжелого наказания из всех существующих: низложить моего брата. Я знал, что подобное возможно, но все равно было отвратительно видеть, что прокурор просит о такой мере.