После окончания речи вожака, все те же четверо мужчин, что вынесли труп из пещеры, подняли убитого и медленным шагом поднесли к костру. Они торжественно возложили тело на пылающий огонь. Запахло паленым мясом. А дикари, взявшись за руки, пошли водить хоровод вокруг костра, пожирающего погибшего соплеменника.
От всей этой картины у Олега закружилась голова, к горлу подступила тошнота. Он отвернулся, чтобы не видеть ужасного ритуала. Емельянов, напротив, с интересом наблюдал за действиями дикарей.
Пока проходила эта жуткая похоронная церемония, над поляной сгустились сумерки. Солнце уже давно скрылось за деревьями. Костер оранжевыми отсветами освещал грустные лица туземцев, исполнявших свой прощальный танец.
Натанцевавшись, дикари уселись вокруг костра. Женщины вынесли из пещеры уже знакомые пленникам белые чаши и раздали всем присутствующим. Дикари прямо руками доставали из чаш еду и отправляли в рот. Олег и Емельянов, успевшие снова проголодаться, с завистью смотрели на это поглощение пищи.
Когда закончился «поминальный» ужин, вожак поднялся и произнес что-то, указывая на пленников. Тут же с травы подскочили несколько мужчин. У двоих в руках появилось что-то наподобие веревки, остальные похватали копья. Они приблизились к Олегу и Александру. Подняли с земли сначала Олега. Подвели к дереву и двое с веревками начали его приматывать к стволу. После этого наступила очередь Емельянова. Тот пытался сопротивляться, извиваясь всем телом. Но несколько острых наконечников, упертых в бока громилы, заставили его смириться с участью. Вскоре Александр оказался привязанным к стволу соседнего дерева. По распоряжению вождя к пленникам на этот раз приставили охрану из шести туземцев. Вождь что-то непонятное проговорил охранникам, а затем всем остальным. Среди туземцев послышался недовольный гул.
— Жеч трам! — грозно крикнул вожак. Его соплеменники успокоились и, понурив головы, перетекли из поляны в пещеру. На погрузившейся в ночную темноту поляне остались только привязанные к стволам деревьев Олег и Александр, да шестеро поставленных охранять их туземцев.
Эта ночь показалась Олегу кошмаром. В стоячем положении, когда невозможно ни лечь, ни сесть, ни просто пошевелиться, он боролся с накатившейся усталостью. Хотелось спать, но уснуть никак не получалось. Только голова падала на грудь в охватившей дремоте, как Олег тут же просыпался. Поднимал подбородок, начинал тупо смотреть перед собой, а через несколько минут глаза вновь слипались, Олег проваливался в сон, и этот сон обрывался, как только шея изгибалась под тяжестью головы. Емельянов же сначала долго бодрствовал, поглядывая на приставленную охрану. Пытался заговорить с Олегом, но тот отвечал спутанно или вовсе пропускал мимо ушей слова Александра, в очередной раз погрузившись в дремоту. В конце концов, Емельянову наскучило просто так стоять, и он захрапел на весь лес, нисколько не смущаясь своего неудобного положения. Дикари с завистью поглядывали на этого громилу. Им по долгу службы спать запрещалось. Поэтому они расхаживали взад-вперед вокруг пленников, о чем-то друг с другом беседуя.
С наступлением рассвета из пещеры показался вожак. Он подошел к пленникам. Емельянов все еще похрапывал во сне. Олег с красными глазами и гудящей головой стоял в полном бессилии, на появление вожака никак не отреагировал. Вождь оглядел пленников так, словно видел их первый раз. Его глаза остановились на наручных часах Олега. Дикарь ухватился за ремешок, принялся расстегивать. После долгих усилий у него это получилось. Глаза вожака принялись изучать часы, пальцы вертели их и так, и сяк. Он никак не мог понять, для чего эта штуковина предназначена. Но часы нравились вожаку. После пристального осмотра он одел их себе на руку. Еще раз полюбовался часами, теперь уже на запястье.
Олег подумал, что на этом любопытство дикаря закончится, но тот опустился на корточки и принялся разглядывать кожаные туфли на ногах ученого. Черная кожа уже перестала быть блестящей и черной. От пыли туфли посерели, местами появились потертости и царапины. Вождь взялся за одну туфлю, потянул на себя и снял с ноги Олега. Ступня осталась в одном носке. Вид носка привел вождя в трепет. Он ощупал его и сдернул. Олег понял, что эти люди никогда не знали обуви и носков.
Разглядев внимательно туфлю и носок, дикарь уже без всяких церемоний разул вторую ногу Олега. После этого он натянул оба носка себе и попытался обуться. Однако размер туфли явно не подходил дикарю. Туфли никак не хотели налазить на ноги вождя. В конце концов, он бросил эту затею. Перешел к Емельянову. У того на ногах тоже красовались туфли, размером больше, чем у Олега, с вытянутыми носами. Вождь стащил их с громилы. Тот пытался брыкаться, но связанные ноги не дали ему это сделать. Туфли охранника подошли вождю. Тот засиял от счастья. Походил в обновке. Но совсем скоро на его лице появилась недовольная гримаса. Вождь с отвращением скинул с себя туфли, потирая ступни. Видимо, его ноги не приспособлены для носки обуви.
После всех этих церемоний вождь вновь подошел к пленникам.
— Бу реть ог! — воскликнул дикарь в кожаном плаще и показал в сторону чернеющих остатков вчерашнего костра. Он ткнул пальцем в грудь Емельянова — Ы бил на рищ.
Олег с Александром переглянулись.
Вождь скрылся в пещере, а через некоторое время оттуда высыпало мужское население племени. Мужчины вновь скрылись за деревьями леса. Пленники наблюдали, как они возвращались, неся новые дрова, и складывали их ко вчерашнему кострищу. Четверо дикарей притащили два тонких бревна. У этих бревен заострили по одному концу. Какими-то приспособлениями наподобие лопат вырыли две ямки рядом с приготавливаемым костром. Воткнули туда бревна, засыпали землей. Для верности подставили подпорки из рогатин, привязав их к бревнам все тем же жгутом, каким были связаны пленники.
Олег и Александр с тревогой наблюдали за всеми приготовлениями. У Олега начали вкрадываться смутные сомнения, что эти два воздвигнутых столба предназначены для него и Емельянова. И собранные для костра сучья тоже не внушали оптимизма.
— Саш, — обратился Олег к товарищу по несчастью. — Ты понимаешь, что они собираются сделать?
— Сжечь нас, — отозвался охранник хриплым голосом. Его глаза хмуро смотрели исподлобья на суету у пещеры.
— Я надеялся, ты развеешь мои сомнения.
— Ты думал, я скажу тебе, что они хотят разжечь костер, чтобы приготовить на нем праздничный завтрак в честь нашего с тобой появления в их невежественном племени? — на лице Емельянова скользнула улыбка. — Может и нас пригласят к столу? Нет, Куропаткин, тут все предельно ясно. Мы убили их соплеменника, и теперь они желают воздать нам по заслугам.
Тем временем вождь в сопровождении нескольких мужчин подошел к пленникам. Он отдал команду, и мужчины, подойдя к Олегу и Александру, отвязали их от стволов. Крепко вцепившись в каждого, дикари потащили пленников к груде сучьев посреди поляны. Емельянов пытался брыкаться, но его пару раз кольнули остриями копий, а сильные руки дикарей еще сильнее сжали запястья и плечи громилы.
Пленников приволокли к столбам. Вновь привязали. К этому времени из пещеры высыпало все племя, включая детей. Вождь обратился к соплеменникам с короткой, но страстной речью. На что дикари завопили, замахали кто копьями, кто просто руками. По их настроению Олег не сомневался, что они рады будут насладиться предстоящим зрелищем. К вождю подошел мужчина с факелом в руке. Вождь принял факел и поджег им хворост, уложенный у подножия столбов, к которым были привязаны пленники.
Глава 10
Черныш нес своих легких наездников, летя в галопе. Казалось, жеребец радовался возможности прокатить на себе детей, показать им свои способности. Артем прижимался к шерстистой шее, тепло коня передавалось его рукам и расплывалось по телу. Настя перестала бояться высоты, старалась не смотреть вниз, где мелькали дорожные камни и трава, а выглядывала из-за плеча брата, устремив взгляд вперед. Ее лицо обдувало встречным потоком воздуха, прохладного с утра. Волосы растрепались. Приятное ощущение скорости щекотало нервы.
Когда тропа закончилась, Артем притормозил коня. Черныш перешел на шаг, мягко ступая по песку, понес детей вдоль реки. Вскоре показались камни, где мордоворот прошлым утром отбивался от дикарей. Артем всматривался в нависающий над пляжем обрыв, отыскивая место, где должна начинаться тропинка. Со стороны реки найти ее оказалось не так просто. Наконец мальчишка обнаружил то, что искал. К тропинке вел крутой подъем по каменным уступам, словно по ступенькам. Детям пришлось остановить коня, спуститься на песок.
— Как мы Черныша по этим ступеням затащим? — спросила Настя.
— Да, ему здесь не взобраться. Можно вернуться назад, туда, где обрыв только начинается. И проехать вдоль обрыва по верху.
Так они и поступили. Вновь взобрались на жеребца и совершили вынужденный крюк. Вернувшись к началу тропинки, вступили в лес. Здесь Артем вновь остановил Черныша.
— Теперь нам нужно незаметно подкрасться к пещере и придумать, как мы будем действовать.
Они направили жеребца по тропинке самым тихим шагом. Боялись неожиданно нарваться на дикарей. Вскоре впереди замаячил просвет. Дети вновь спустились на землю. Зашли в чащу, увлекая за собой жеребца.
Со стороны пещеры доносились голоса. Артем и Настя приблизились к крайним деревьям, стараясь оставаться незамеченными. Отсюда они увидели поляну перед пещерой. Посреди поляны возвышалась груда сухих веток, а рядом два столба. К своему ужасу дети увидели привязанных к столбам отца и мордоворота. Вождь дикарей с факелом в руках подошел к груде веток и на глазах детей поджег их. Сухие сучья быстро воспламенились, окутались густым дымом, сквозь который прорывались алые языки пламени.
— Ой, мамочки! — воскликнула Настя. — Они что, нашего папу собираются сжечь?!
Артем озабоченно глядел на эту нелепую сцену.
— Так, Настя. Времени на раздумья у нас нет. Делаем следующее. Возьми мой нож, — с этими словами брат вынул из рюкзака ножик и подал сестре. — Я на Черныше выскакиваю на поляну и отвлекаю внимание дикарей. А ты бежишь к папе и тому мордовороту. Срезай у них веревки. Чем быстрее ты их освободишь, тем больше у нас шансов на спасение. Возьми с собой еще копье, вдруг придется отбиваться.