А знаете, что в советскую пору больше всего не хватало психастеникам?
Никогда не догадаетесь – мыльных опер!
Да-да, именно их – тупых сериалов, в которых сей чрезвычайно ранимый психотип имел бы возможность спрятаться от опасностей реального мира. Как улитка в раковинку. А уже оттуда, изнутри мог бы порассуждать о том, что, мол, видите, прав я оказался насчет грядущих неприятностей. Дикая Роза с рабыней Изаурой вам в доказательство!
– Здравствуйте, молодой человек. Слушаю вас.
Худая невысокая женщина лет сорока. В очках. Русые волосы убраны в хвостик. Одета в темно-синий халат, чистый, на лацкане – значок-медалька «60 лет СССР». Еще один амулетик? Похоже. Пока все бьется.
Значит, сериалов вам тут не хватает?
– Не знаю, с чего и начать… – Я коварно отвел глаза в сторону. – Вас, простите, как зовут?
– Татьяна Егоровна.
– Татьяна Егоровна, а я Витя. Фамилия Караваев. Вот мой студенческий.
Если она действительно субъект психастенического типа, документ должна взять в руки и внимательно прочитать. И версия с «дипломом» здесь уже не прокатывает – обязательно увидит, что я только что поступил в учебное заведение. Другой бы не обратил внимания, а эта – рассмотрит!
Взяла, читает.
Значит, сейчас начнутся подозрения, сперва смутные и неосознанные, потом – серьезные, вплоть до вызова деда-вахтера. Интересно, тревожная кнопка в архиве есть? Должна быть. А и не было бы – психастеник мозг выест начальству, чтобы провели, значит, есть.
Сбить с толку! Нужно сломать привычный алгоритм, в границах которого этот тип личности чувствует себя как рыба в воде.
Для этого… нужен трэш!
К примеру, самый избитый «мыльный» штамп:
– Я очень хочу найти своего отца! – выпалил я, дабы не затягивать тревожную паузу. – Помогите мне, Татьяна Егоровна. Прошу вас!
Пошла «Санта-Барбара»!
В нашем случае – кондовая отечественная версия по варианту «Цирк зажигает огни».
– Какого отца?
Черного, блин.
– Я вам сейчас все объясню, – вкрадчиво произнес я, аккуратно вытягивая из ее пальцев свой студенческий билет. – Беда у меня случилась! Понимаете, я вчера дома наводил порядок в своем книжном шкафу (педанту это должно понравиться) и совершенно случайно узнал, что папа мой… Караваев Анатолий… мне вовсе и не родной!
Последнее произнес почти шепотом и с выразительным выпучиваением глаз. Хотел всхлипнуть со слезой, но вовремя остановился – психастеники очень чувствительны к фальши.
Женщина вежливо покачала головой, типа «ну, надо же, а от меня-то шо вам надо, любезный?». Не прониклась. Впрочем, ожидаемо. Пока не страшно, просто нужно больше… ада!
– Я нашел… мм… Диплом (это чтобы совместить прежнюю версию со свежим враньем), точнее… копию диплома своего якобы отца. И оказалось, что он учился не в нашем городе, а… во Владивостоке! И как раз в то время, когда я родился, представляете?
Она пожала плечами:
– Ну, так бывает… Витя. Приехал твой папа сюда на каникулы, встретился с твоей мамой, полюбили друг друга…
Ага, уже включается в создание сценария, рассуждает. Это хорошо.
– Да нет же! Вы не поняли. Не могли они встретиться. Никак! Вернее, мама встретилась все же, но… не с ним!
– Как же так?
– А так! Мне всегда рассказывали, что мать тогда проходила практику в госпитале, а папа… мой бывший папа… лежал там с воспалением легких. С осложнением! Целых полгода. Мама за ним ухаживала и полюбила (рыдай от зависти, донна Роза). А еще через полгода – родился я (шестимесячный, что ли… да ладно, прокатит). Это произошло тогда, когда отец был в санатории, восстанавливался после болезни. Он никак не мог учиться в это время на пятом курсе в мореходке! Во Владивостоке!! Они все мне врали!!!
О! Теперь можно и всхлипнуть.
– Наверное… есть какое-то объяснение. Ты спросил у… своего отца?
Зацепила-таки «сопливая» тема любопытную женскую натуру.
– Не просто спросил. Я потребовал объяснений!
– А он?
– А он… меня ударил!
Я тыкнул пальцем в ссадину на своем подбородке. Женщина всплеснула руками и ахнула.
– …Так ударил, что я пролетел через всю комнату, и затылком еще… Потрогайте!
Должна потрогать. Такие, как она, всегда все проверяют собственными руками. А у меня на затылке – шишка от кастета. Все же выросла!
Потрогала.
– Так тебе же… в больницу надо! И в милицию…
– Не стоит, – великодушно изобразил я благородного дона из мыльной саги. – Он же воспитал меня. Был добр. Почти всегда. Обычно даже пальцем не трогал. Вчера только… как дьявол в него вселился.
– Что же такое делается?
Это поп-культура, уважаемая. Бессмысленная и беспощадная. Ну да скоро сами узнаете: «Унгазун гарундже-е, унгазу-ун гарн-дже».
– Мама все объяснила потом, когда уговаривала меня домой вернуться…
– А ты что, из дома убежал?!
– У меня не было другого выхода. – Я почувствовал, что в этом месте слегка пережимаю, и слегка убавил пафоса. – Разобраться мне надо, прежде чем вернусь обратно.
– В чем разобраться?
– Отец… мой ненастоящий отец… Анатолий, он впадает в исступление со всем, что связано… с дьяволом!
Вот это поворотик!
Как раз в «мыльном» стиле – с фолк-бэком на заднем плане: «Унгазу-ун гарн-дже…»
– Что ты такое говоришь?
– Да! В том-то все и дело. – Я опять стал выразительно выкатывать глаза. – Мама объяснила, что мой настоящий… кхм… биологический отец действительно был в госпитале, лечился, потом в санатории встретил… другую женщину и бросил маму! Еще беременную!!
– Гад какой!
На долю секунды в памяти мелькнула Ахеджакова. Тоже психастеник?
– Да! Гад. А год назад он, как выясняется, здесь появился! В городе. Вы представляете? На катере, размалеванном под пиратскую шхуну и с названием… «Сатана». Как специально! Вот мой… отчим и бесится от всего дьявольского. Целый год уже.
Притянуто, конечно.
К примеру, откуда я знаю, что самец-папа вернулся сюда именно «год назад»? Но ведь когда-то и мы, не сомневаясь ни на йоту, верили Розе Гарсиа в исполнении Вероники Кастро. Как можно не доверять искренности мексиканских страстей?
А тут… на тебе – свои Педро с Гомесами. Да еще и на яхте! Должна поверить.
– «Сатана»? Снова он буквы перерисовал?
Я замер.
– Какие буквы? Кто «он»?
– Да Доценко этот полусумасшедший! Есть такой… су-до-вла-делец, – прозвучало как ругательство. – Зарегистрирован в нашей инспекции с разъездным катером вельботного типа водоизмещением… кажется, в полторы тонны. Судно называется… «Сахара»! А Доценко постоянно буквы на нем исправляет, перемалевывает в «Сатану». Безобразие какое! Ловим его и штрафуем регулярно.
И здесь «художества»? Тоже любим пошалить с кистью? Похоже. Ну, что, дон Дьябло, попался? Куда тебе, чертяке козлоногому, против мамонта отечественной бюрократии?
– Послушайте, Татьяна Егоровна! Так ведь этот Доценко… это же как раз мой настоящий папа́ и есть! Я ведь именно его и разыскиваю! И сюда к вам именно за этим и пришел. Вы же… спасаете меня!
Ой, как фальши-иво! Фу-фу-фу.
Да, впрочем, уже без разницы.
– Где? Где я могу его найти? Адрес!
«Имя, сест-га. Имя!»
– Подожди немного, Витя. Я загляну в журнал.
И исчезла в глубинах архива, бросив напоследок на меня озадаченный взгляд. Что-то ее тревожит, но что именно – она пока еще не поняла.
А ведь поймет!
Время уже работает против меня – психастеники очень осторожны и недоверчивы. Какое-то время мой яркий фантик, натянутый на безобразное вранье, пока еще будет слепить глаз, но это уже вопрос пары-тройки минут.
Давай же, тетя Таня! Не подведи.
Проникнись красотой драматического сюжета – с обманутым сыном, коварным отцом и драчливым отчимом. И мамой, которая в конечном итоге оказалась крайней… в этой абсолютно неправдоподобной истории. Как когда-то терпила-Изаура…
– Доценко Дмитрий Иванович, – прочитала женщина в журнале, появляясь из-за стеллажей. – Яличный переулок, пять.
Яличный? Вообще не знаю, где это.
Но… узнаю, не сомневайтесь.
– Спасибо, Татьяна Егоровна! До свидания.
– А как же…
Морок исчезает. Ходу!
– Вы – лучшая!
И за дверь.
А там – чуть ли не бегом по коридору. Туда, где мучается ребусами пожилой вахтер – того он гражданина пропустил в святая святых или не того?
– До свидания, товарищ, – насупив брови, попрощался я с ним, степенно проходя через турникет. – Строго у вас тут. Это хорошо. Отмечу в отчете.
И только меня и видели!
Будет о чем на досуге пораскинуть мозгами и на проходной, и в архиве этого расчудесного заведения.
Значит, это некто Доценко у нас предпочитает разгуливать в пиратских ботфортах? Ну, жди тогда… ЭКЗОРЦИЗМА, дон так называемый Дьябло!
Я уже иду!
Глава 26Саблезубый заяц
Ага! Разбежался: «Иду».
Время уже в районе двенадцати. Через час должен быть за городом, в полях. Опоздаешь – комсорг душу вынет, и «мамочка» вякнуть не успеешь. Поход в логово местного Мефистофеля пока откладывается, к тому же не мешало бы расспросить у кого-нибудь, где находится этот Яличный переулок. Найти, так сказать, живую замену привычному навигатору. Как здесь вообще люди живут без гаджетов? Ума не приложу!
Но ведь живут же…
Потрепанный «Икарус» вез меня за город.
Народу было немного, поэтому я с комфортом разместился в конце салона – один сразу на двух креслах. Если по ходу движения, то справа. Именно с этой стороны сразу за городской чертой открывается наиболее живописный вид на Золотую балку, а я эстет, знаете ли. Правда, доморощенный, но родной край люблю.
Как же его не любить? Смотрите, какая красота!
Слева начинают вздыматься юго-западные отроги легендарной Сапун-горы с рыжими ноздреватыми утесами среди можжевеловых островков и жизнерадостным пушком рукотворных сосновых лесопосадок на макушке хребтов. Завораживающий эффект – только что ехали по ровной поверхности, потом длинный поворот – и… земная твердь слева резко устремляется вверх! Как живая. Словно торс потревоженного гигантского зверя, какого-нибудь дракона или супердинозавра. И прямо на глазах – никакой компьютерной графики не нужно.