— Маррон, это я. Почти все закончилось. Не покидай укрытие, а я…
И осеклась. Молодой оборотень поднял на нее бледное лицо. Оказывается, он скорчился вовсе не потому, что прятался, — тварь, отступая, вспорола ему живот. Между пальцев Маррона струилась кровь.
— Простите, — прошептал он. — Кажется, натворил я дел…
Ариза опустилась рядом на колени, тронула за плечо.
— Ничего. Ты не виноват. Это мы должны были всё проверить, прежде чем вести практикантов в Топи.
Лицо оборотня сморщилось, будто он собирался заплакать.
— Ш-ш-ш, — Ариза успокаивающе, точно маленького, погладила его по руке. — Все будет хорошо. Дай только дотянусь до тебя…
— Вы не должны, Ариза. Я знаю, что вы хотите сделать — отдать мне яд. Но тогда вы станете уязвимы…
Он отодвинул Аризу, однако сил у него сейчас было немного, так что девушка легко преодолела сопротивление. Яд василиска, попав в кровь оборотня, моментально начал действовать, залечивая раны. Это была последняя, пятая, капля.
Хорошо, что это никак не отразится на способности обращать врагов в камень. А судя по тишине, разлившейся в воздухе, тварь удрала, сверкая пятками, обратно в Топи.
Ариза медленно и осторожно продвигалась вперед, пристально вглядываясь в просветы между деревьями. Пока рано подавать сигнал студентам, что все обошлось, но аспирантка уже готова была сложить руки над головой в жесте «Безопасно». Безопасно, значит, можно покидать укрытие.
«Мы справились», — подумала она.
И в этот миг мощная сила подкинула Аризу в воздух, перевернула, ударила спиной о дерево. Девушка упала, попыталась встать, но поняла, что не чувствует ног. В метре от нее, на груде прелой листвы, лежало порванное сапфировое ожерелье, и она поползла к нему, цепляясь пальцами за истлевшую траву, не вполне осознавая, что делает. Из уголка рта тянулась тонкая струйка крови. Аризе казалось, что ей вот-вот станет легче, но потом она вспомнила, что раны не затянутся: она утратила эту возможность вместе с последней каплей яда.
Ариза тряхнула головой, приходя в себя. Ожерелье потом, сначала хэртон. Подняла лицо, отыскивая опасного врага взглядом, а он был здесь, стоял в нескольких шагах от своей жертвы, ожидая, пока та перестанет бороться.
— Ну уж нет! — крикнула Ариза. — Нет!
Цепляясь за ствол дерева, она медленно поднялась и встала на ноги, держась на одном усилии воли.
— Иди сюда, — прошипела она, непроизвольно переходя на язык василисков и вплетая в обычные слова приказ подчинения. — Реус-ста рес-с…
Хэртон нехотя сделал шаг, другой, не в силах бороться с заклятием.
— Рес-с… Рес-с…
Тварь взвыла, тщетно пытаясь выпутаться из магической сети, накинутой Аризой. Еще шаг… И хэртон навечно застыл каменным истуканом.
Ариза же упала, потеряв последние силы. Она понимала, что дело плохо, совсем плохо. Лишь сейчас она заметила, что тварь не только подбросила ее, но и проткнула насквозь. У Аризы оставались, возможно, последние минуты жизни, и она снова продолжила путь к ожерелью. Двигалась сантиметр за сантиметром, медленно, но упорно. И в конце концов зажала сапфиры в ладони.
Как сквозь слой ваты, она слышала крики — к ней на помощь торопились студенты. Живые! Все живые! Это главное.
— Ариза! Ариза! — звали они.
Кто-то рыдал навзрыд, кажется, бедняжка Нетти.
Ариза перевернулась на спину, глядя, как над головой раскрывает свои объятия небо. Сегодня оно было голубое-голубое, каким бывает только летом, но не в конце осени. Такое же голубое, как сапфиры в ее ожерелье.
— Стейн… — прошептала Ариза. — Мой Стейн…
Мой Стейн…
Так вот какими были ее последние слова.
Эмилия заворочалась, силясь проснуться, но сон держал крепко и не отпускал. На какой-то миг нимфе померещилось, что теплая ладонь погладила ее по щеке, мокрой от слез. Неужели она плакала? (204cd)
Кем бы ни была Ариза для Стейна, Эмилия понимала, почему он любил ее. Как ее можно было не любить, такую отчаянно смелую, такую самоотверженную…
— Стейн… — прошептала Милли, но даже не смогла открыть глаза.
— Спи, Эмилия. Завтра. Все завтра.
15
Обычно Эмилия просыпалась долго, сладко потягивалась, постепенно сбрасывая с себя дрему, но в этот раз ее точно подбросило в постели. Все, что она увидела ночью во сне, по-прежнему оставалось в ее памяти живым и ярким.
— Стейн!
Стейн сидел на полу у кровати, примостив голову на край подушки. Услышав голос Эмилии, он моментально вскочил на ноги.
— Все хорошо. Это сон, только сон, — сказал василиск неожиданно мягко, что ему вообще-то было несвойственно: видно, думал, что Милли перепугалась до смерти. — Он закончился и больше не повторится.
Но Эмилия испугалась лишь отчасти, сильнее страха было чувство несправедливости и потери.
— Мне так жаль, Стейн, — прошептала она. — Так ужасно жаль ее.
Стейн ничего не ответил, но лицо его затвердело. Он словно захлопнулся в скорлупе. Да он и не покидал ее никогда. Милли вдруг поняла, что вся его холодность и безразличие на самом деле защитная броня, которую он надел на себя давным-давно. Вот бы разрушить ее и увидеть настоящего Стейна.
«Не прячься от меня! — хотелось крикнуть Эмилии. — Я все понимаю, правда. Я буду рядом. Я не подведу».
И на долю секунды ее красноречивый взгляд как будто поколебал каменную уверенность Стейна, но потом он посмотрел на стену, на лист бумаги, исписанный символами, и все эмоции на лице снова погасли.
— Ты все видела?
— Да. Все от начала до конца.
Василиск явно боролся с искушением, чтобы не начать расспрашивать о подробностях последнего боя бесстрашной Аризы, но Эмилия твердо решила не рассказывать. Изменить все равно ничего нельзя. Стейн тряхнул головой, вероятно, подумав о том же.
— Мне нужно знать ее последние слова.
Милли вздохнула.
— Ее слова…
Стейн, не выдержав, стиснул ее плечи.
— Ну же, Эмилия! Скажи мне!
Глаза у него стали зелеными, точно сверкающие драгоценные камни, зрачок вытянулся, сделался змеиным. Но Милли больше не боялась. Не понимая, что творит, нимфа погладила василиска по щеке. Кажется, просто хотела утешить, подарить капельку тепла. Стейн, зарычав, отстранился. У Милли сжалось сердце. Чего она лезет, правда, со своим участием? Сразу было понятно, что нимфа нужна Стейну лишь как временная напарница.
— Она сказала: «Мой Стейн».
Василиск отшатнулся и побледнел.
— Это неправда, — прошипел он. — Если ты думаешь, что мне станет легче от того, что в последние секунды жизни она говорила обо мне…
— Это правда! — крикнула Эмилия, не дав договорить. — Чистая правда! Можешь не верить!
Стейн резко поднялся и отошел к листу с заклятием. Долго стоял неподвижно, глядя на него, потом взял перо и чернила, что давно приготовленные ждали на тумбочке рядом, и быстро начертил несколько линий. Милли не знала языка василисков, но нетрудно было догадаться, что он написал свое имя.
Поставил последнюю черту и выронил перо, не обращая внимания на то, что оно пачкает пол. Провел кончиками пальцев по строчкам символов. Эмилия видела только его напряженную спину, но ей казалось, что губы Стейна шевелятся, беззвучно произнося слова.
Работа нескольких лет была окончена. Новое заклятие было завершено.
Милли сделалось жутко. Она тихонько подошла и встала позади василиска. Хотелось дотронуться до него, сказать что-то. Но что? Стейн почувствовал ее дыхание.
— Ты принесла флакон для моего яда? — бесстрастно спросил он.
— Нет, не нужно! Оставь его себе!
Теперь, когда Эмилия своими глазами увидела, как важен для василисков их яд, она не могла принять такой щедрый дар.
Стейн передернул плечами.
— Мы заключили договор, Эмилия. Ты выполнила свою часть сделки, я выполню свою. Никаких возражений. Если он тебе не нужен, то вылей его, выброси в мусор. Делай что угодно.
Каким холодным и чужим стал его голос. Будто Эмилия нанесла ему смертельное оскорбление своими словами. Отказываться бесполезно, этого упрямца ничего не убедит.
Шмыгнув носом, Милли достала из кармана злополучный флакон, который таскала с собой со дня заключения сделки — забывала выложить.
Стейн протянул руку, по-прежнему не глядя на нимфу, взял склянку и вернул ей через несколько секунд. На дне флакона переливалась янтарная жидкость, горящая, словно луч солнца, пойманный в ловушку.
Эмилия боролась со слезами. Ей было невероятно грустно. Стейн даже не обернулся, просто ждал, пока она уйдет, но так и не дождавшись, вытащил булавки, что удерживали бумагу на стене, и принялся сворачивать лист.
— Иди, Эмилия, — тихо сказал он. — Я сейчас буду занят.
— Что ты собираешься делать? — прошептала Милли.
Стейн не ответил, но нимфа и так догадалась. Он собирается опробовать свое заклятие прямо сейчас! Забирает его с собой… Наверное, пойдет в подземелье, туда, где ему никто не помешает.
Что же ты задумал, Стейн? Милли неотрывно смотрела на его ловкие руки с длинными аристократическими пальцами, на крепко сжатые скулы, жаль, не имела возможности заглянуть в глаза.
— Стейн…
Он не отвечал, может быть, даже не слышал. Наверное, он сейчас, как и все дни до этого, видел только ее — хрупкую, но отважную Аризу, которая пожертвовала собой, спасая других. Аризу, которая в последние минуты жизни думала о Стейне.
И Эмилия вдруг поняла. А сообразив, удивилась, почему прежде была так слепа. Стейн собирался ее вернуть! Вот зачем это заклятие!
Никому прежде не удавалось вытащить любимых с того света. Никому и никогда. Если бы это было возможно, разве не создали бы такое заклятие давным-давно? И что будет со Стейном, когда он поймет, что все эти годы надеялся напрасно — никакая сила не вернет Аризу?
— Стейн!
Эмилия осторожно дотронулась до его руки в последней попытке достучаться.
— Отпусти ее, Стейн. Иногда просто нужно отпустить.
— Уходи, Эмилия. — Если бы василиски умели обращать в камень голосом, то Эмилия, несомненно, уже рассыпалась бы песком. — Уходи и не возвращайся.