На самом деле некоторые кристаллы действительно являются домами. В них вырезаны отверстия – окна и двери. Ты видишь, как внутри некоторых передвигаются люди. Дымок выходит из дымовых отверстий в острых верхушках.
– Клятая, жручая Земля, – шепчешь ты.
Юкка стоит, уперев руки в боки, наблюдая за твоей реакцией с чем-то вроде гордости.
– Не мы строили бо́льшую часть всего этого, – признает она. – Недавние пристройки, новые мосты – это да, но высверливание кристаллов уже было сделано. Мы не знаем, как это можно было сделать, не раскалывая кристаллов. Эстакада из металла того же происхождения, что и лестница, по которой мы шли в тоннелях. Джинеры понятия не имеют, как они были сделаны, у металлористов и алхимиков оргазм случается при виде всего этого. Там, наверху есть механизмы. – Она показывает на едва видимый потолок пещеры в сотнях футов у вас над головой. Ты едва слушаешь ее. Твой разум оцепенел, твои глаза начинает саднить от того, что ты смотришь не моргая на насос, который закачивает плохой воздух в пористый слой, фильтрует и снова выделяет его через поверхность. Остальные насосы закачивают хороший воздух. Прямо снаружи жеоды есть механизм, который направляет воду из горячих подземных источников неподалеку на турбину, которая дает нам электричество – чтобы понять это, уйма времени понадобилась, – а также подводит ее для ежедневного использования. – Она вздыхает. – Но, чтобы быть честной до конца, скажу, что мы не понимаем и половины того, что обнаружили во время работ. Все это было построено очень давно. Задолго до появления Древней Санзе.
– Жеоды нестабильны, как только их оболочка трескается. – Даже Тонки кажется обалдевшей. Краем глаза ты замечаешь, что она стоит как вкопанная впервые с момента вашей встречи. – Безумие даже подумать о строительстве внутри нее. И почему кристаллы светятся?
Она права. Светятся.
Юкка пожимает плечами, складывает руки на груди.
– Понятия не имею. Но те, кто это строил, хотели, чтобы они уцелели даже после землетрясения, так что они сделали с жеодой что-то такое, чтобы это обеспечить. И она уцелела… а они нет. Когда люди Кастримы нашли это, тут было полно скелетов – некоторые такие древние, что рассыпались в прах от прикосновения.
– Значит, предшественники вашей общины решили переселить всех в огромный артефакт мертвой цивилизации, который убил последних, кто рискнул тут жить, – тянешь ты. Неубедительный сарказм. Ты слишком потрясена, чтобы держать верный тон. – Конечно. Почему бы не повторить колоссальную ошибку?
– Поверь мне, этот спор бесконечен. – Юкка вздыхает и опирается на поручни, что заставляет тебя вздрогнуть. Если она соскользнет, вниз падать далеко, а некоторые кристаллы на полу кажутся острыми. – Никто долгое время не хотел тут жить. Кастрима использовала это место и ведущие к нему тоннели как склады, хотя не для таких важных вещей, как съестные припасы или лекарства. Но за все это время в этих стенах ни одной трещинки не появилось, даже во время землетрясений. Еще больше нас убедила история – община, контролировавшая это место во время последней Зимы – настоящая, реальная община, со стенами и всем прочим, – была уничтожена бандой неприкаянных. Все поселение было сожжено дотла, все запасы похищены. У выживших оставался выбор – переселиться сюда или попытаться выжить там, где нет стен, тепла и всевозможные стервятники готовы наброситься на оставшуюся легкую добычу. Так что они стали нашим прецедентом.
Необходимость – единственный закон, гласит Предание камня.
– Не скажу, что все прошло хорошо. – Юкка выпрямляется и приглашает вас снова следовать за ней. Вы вступаете на широкий плоский пандус, полого спускающийся ко дну пещеры. Лишь позже ты осознаешь, что это кристалл, и спускаешься вниз по его стороне. Кто-то вымостил его цементом для лучшего сцепления, но за краями серой полосы ты видишь мягкое белое свечение. – Большинство людей, переселившихся сюда во время той Зимы, тоже вымерли. Они не смогли заставить работать механизм вентиляции, а оставаться здесь более чем на несколько дней означало смерть от удушья. И у них не было еды, так что, хотя они были в безопасности и тепле и у них была вода, большинство из них умерли с голоду, прежде чем снова появилось солнце.
Старая сказка, обновленная лишь новой обстановкой. Ты рассеянно киваешь, пытаясь не споткнуться, поскольку твое внимание занято наблюдением за пожилым человеком, который едет через пещеру, сидя в веревочной петле, туго охватывающей его зад. Юкка останавливается помахать ему. Он отвечает и скользит дальше.
– Пережившие этот кошмар основали торговый пост, который потом стал Кастримой. Они распространяли слухи об этом месте, но все равно никто не хотел тут жить… пока моя прапрабабушка не поняла, почему механизмы не работали. Пока она не заставила их работать, всего лишь пройдя сквозь тот вход, – Юкка показывает на путь, которым вы пришли. – У меня тоже получилось, когда я впервые спустилась сюда.
Ты останавливаешься. Несколько мгновений все продолжают идти без тебя. Хоа первым замечает, что ты не идешь. Он оборачивается и смотрит на тебя. В его лице есть какая-то настороженность, чего не было прежде, как ты замечаешь сквозь ужас и восторг. Позже, когда у вас будет время переварить все это, вам надо будет поговорить. Теперь есть более важные темы.
– Эти механизмы, – у тебя пересохло во рту. – Они работают на орогении.
Юкка с полуулыбкой кивает.
– Джинеры так думают. Конечно, тот факт, что сейчас все работает, делает вывод очевидным.
– Это… – ты ищешь слова. Безуспешно. – Но как?
Юкка смеется. Качает головой.
– Не знаю. Работает, и все.
Это пугает тебя больше, чем все, что она показывала.
Юкка вздыхает и упирает руки в боки.
– Иссун, – говорит она, и ты вздрагиваешь. – Тебя ведь так зовут?
Ты облизываешь губы.
– Иссун Опо… – и тут ты замолкаешь. Поскольку ты хотела назваться именем, которым годами называла себя в Тиримо, но это имя – ложь. – Иссун, – говоришь ты и снова замолкаешь. Частичная ложь.
Юкка смотрит на твоих спутников.
– Тонки Инноватор Дибарс, – говорит Тонки. Она бросает на тебя почти ошеломленный взгляд, затем упирается взглядом в ноги.
– Хоа, – говорит Хоа. Юкка смотрит на него чуть дольше, будто ждет чего-то еще, но он молчит.
– Что же, – говорит Юкка и раскрывает руки, словно охватывая всю жеоду, смотрит на вас всех, непокорно вскинув голову. – Вот что мы пытаемся сделать в Кастриме: выжить. Как и все. Мы просто хотим ввести кое-какие инновации, – она наклоняет голову в сторону Тонки, которая нервно хихикает. – Мы все можем в процессе погибнуть, но, ржавь, это все равно может случиться, это же Пятое время года.
Ты облизываешь губы.
– Мы сможем уйти?
– Что за ржавь ты несешь – сможем уйти? Мы едва начали… – сердито начинает Тонки, затем внезапно понимает, о чем ты. Ее впалое лицо становится еще более впалым. – О.
Улыбка Юкки остра как алмаз.
– Что же. Вы не дураки, это хорошо. Идемте, нам надо кое с кем встретиться.
Она жестом зовет вас за собой и продолжает спускаться по склону, и она не отвечает на твой вопрос.
На практике сэссапины, парный орган, расположенный в основании мозгового ствола, оказался чувствительным далеко не только к локальным сейсмическим толчкам и атмосферному давлению. Во время испытаний обнаружена реакция на хищников, на чужие эмоции, на дальние экстремальные значения холода и жары и на передвижения небесных тел. Механизм этих реакций определить невозможно.
19
Они пробыли на Миове три дня, прежде чем что-то изменилось. Все эти три дня Сиенит чувствовала себя не в своей тарелке. Первой проблемой было то, что она не умела разговаривать на их языке – Алебастр сказал, что он называется этурпик. Многие общины Побережья еще считают его родным, хотя для торговли многие учат санземэт. По теории Алебастра, народ этих островов происходил по большей части от прибрежников, что было очевидно по их доминирующему цвету кожи и курчавым волосам, но поскольку они скорее грабили, чем торговали, им незачем было сохранять санземэт. Он пытается обучать ее этурпику, но она не в настроении учить новое. Это из-за второй проблемы, на которую указал ей Алебастр после того, как они достаточно оправились после своих бед – они не смогут уйти отсюда. Или, скорее, им некуда идти.
– Если Стражи однажды попытались нас убить, они сделают это снова, – говорит он. Они идут по одной из засушливых высоток острова. Только здесь они могут по-настоящему оказаться наедине, поскольку все остальное время за ними таскаются стайки ребятишек, пытаясь подражать санземэту. Тут много занятий – дети проводят в яслях большинство вечеров после того, как все кончают рыбачить, или ловить крабов, или завершают всякие прочие дневные дела, но понятно, что развлечений тут немного. – Не зная, что вызвало гнев Стражей, – продолжает Алебастр, – было бы безумием вернуться в Эпицентр. Мы даже в ворота не успеем войти, как кто-то метнет очередной нож.
Теперь, когда Сиенит обдумывает ситуацию, это кажется очевидным. Но и еще кое-что очевидно, когда она смотрит на горизонт и видит клуб дыма на месте Аллии.
– Они думают, что мы мертвы.
Она отрывает взгляд от этого клуба, пытаясь не думать, что должно было случиться с этим красивым приморским городком, который она помнит. Вся система оповещения, вся его подготовка была нацелена на то, чтобы пережить цунами, а не невозможное извержение вулкана, которое со всей очевидностью случилось вместо него. Бедная Эрсмит. Даже Азаэль не заслуживала той смерти, которая, вероятно, постигла ее.