С разжиганием эмоциональности силы души угасают и подавляются. Человек теряет способность откликнуться на реальную нужду другого»… [67]
Все четыре года заточение с Новиковым в Шлиссельбургской крепости добровольно разделял его крепостной. После выхода на свободу Николай Иванович продал его. На недоуменные вопросы отвечал просто: «Деньги нужны были». Просто «бич пороков» проголодался. При голодном желудке прекраснодушие гаснет.
А ведь говорил наш милый Коловион, что за все человечество, за весь несчастный народ жизни не пожалеет. И, наверно, верил своим словам. И мог прослезиться.
Прекраснодушие начиналось с французских гувернеров. С воспитателей «пылких чувств» у юных барчуков. Затем – прямая дорога благих намерений вела к экзальтации и общению с духами…
Эмоции – здоровое качество человека. Нездорово их болезненное разгорячение. Иногда оно развивается и театром. А если его рампа исчезает? Если сценой представляется вся страна? Уже во времена Новикова целое поместье могло стать декорацией для игры. (36).
«Одной из определяющих черт усадебного быта рассматриваемого периода была его театральность. Об этом пишет М.Ю. Лотман: «Для русского XVIII века исключительно характерно то, что дворянский мир ведет жизнь-игру, ощущая себя все время на сцене, народ же склонен смотреть на господ, как на ряженых, глядя на их жизнь из партера». Достаточно вспомнить о собиравших всю Москву празднествах в Кускове. На этих празднествах шереметьевская усадьба превращалась в громадную театральную сцену. Хозяева и гости смешивались в одну толпу то ли зрителей, то ли статистов. Нечто подобное происходило в имении Новикова, но, конечно, имело совершенно иной характер.
Масонские торжества в Авдотьине-Тихвинском не были тайной. В архиве Н.И. Тургенева сохранилась рукопись, озаглавленная «Тихвинские праздники». Она была частично опубликована в 1908 году. Эта рукопись детально описывает то, что происходило в имении Новикова в 20-х числах июня 1788 года. На этих днях имел место большой съезд друзей хозяина. Он был приурочен к Иоаннову дню – главному масонскому празднику, ставшему ярким театрализованным действом, основными элементами которого явились вынесенные на обозрение масонские ритуалы. Они на время преобразили весь усадебный быт – буквально каждый жест приобрел символический смысл. Все участники обращались друг к другу только с написанными специально для этого дня стихами». [68]
Боготворящий Новикова Гардер был из числа таких же любителей театральных эффектов. Елена Сергеевна вспоминает, с каким выражением он, сидя в ресторанчике на Вилье, живописал будущее уничтожение американских небоскребов. Он радовался грандиозной и остроумной идее, словно расшалившийся ребенок. Как будто он только что обрушил пару башенок, сложенных из детских кубиков. По наблюдениям Елены Сергеевны, это и есть главная отличительная черта одурманенного, забесовленного, измененного масонского сознания – упрямая жестокость испорченного ребенка, эгоистическая безответственность, незрелость. «Пофигизм» какой-то подростковый. И эти «измененные» люди вслед за «князем мира сего» уверены, что правят судьбами человечества!
Так воспитывается ли в этом театре абсурда нравственность? Преображается ли душа человеческая царящими на сцене мимолетной эмоцией или разумом? Еще св. Дионисий Ареопагит писал, что воспринятое рассудком, достоянием рассудка и остается, оно никак не влияет на характер и нрав. Только усвоенное силой души – меняет течение жизни сердца. Через молитвенный подвиг преображается душа. Она очищается обращением к Всеблагому Богу, а не к хихикающей «музе».
«Пылкие чувства» пылают в аду
Люди духовно нездоровые, розенкрейцеры не могли различать духов. Поэтому одновременно печатали и Сведенборга, [69] и св. Григория Паламу, учившего как Иисусовой молитвой очищается сердце. Да, вслед за исихастами, московские розенкрейцеры тоже говорили о «внутреннем человеке». Но у них он оказался не монахом-молчальником, а весьма разговорчивым субъектом.
Приступая к изданию журнала «Полезное увеселение», известный масон Херасков всерьез считал, что исправит нравы и заставит забыть пороки – словом. Нарождающаяся интеллигенция не знала монашеской мудрости: слова опровергаются словами, а кто опровергнет жизнь? И затевая свой любительский театр, не замечала, кто суфлирует снизу.
«Добродетель нельзя показать на сцене. Христианские добродетели не демонстрируют перед миром, а, напротив, скрывают. Да, театр, за редким исключением, и не занимается резонерством; он почти всегда тайно или явно насмехается над святыней и над тем, что в христианстве принято называть целомудрием…
Воины Пилата, издеваясь над Христом, надели на Него багряную хламиду – плащ полководца. Современные театралы идут гораздо дальше: они хотят представить Христа в роли паяца, танцующего на сцене… Однако есть и другая опасность: театр учит человека играть в жизни, как на сцене, казаться тем, чем он не является на самом деле, лгать и притворяться.
Во всех революциях театр играл довольно зловещую роль, по крайней мере, симпатии большинства артистов, как правило, были на стороне революции; по сути, главным импульсом театра стала ломка христианской морали.
После революции на осквернение театру были отданы многие храмы, и артисты без всякого укора совести играли в алтаре как на сцене…» [70]
Да, настало время, и место религии, по слову Ленина-кадавра, заступал театр.
…Символично: один из первых основателей масонства в России Елагин был смотрителем императорских театров. А первый отечественный театр Федора Волкова в Ярославле одновременно являл собой и масонскую ложу. Нет, не случайно «великая французская революция» вносила в храм обнаженную опереточную диву – «богиню Разума». Это сама смерть вносила игру, как антитезу жизни, туда, где должно служить Богу. Туда, где положено совершаться таинствам, приобщающим к жизни вечной.
Так «пылкие чувства» ведут к аду пылающему. Туда, где царит Аваддон.
Образина
Сидя в Финляндии, Ленин писал: «За нами верная победа, ибо народ уже близок к отчаянию и озверению». [71] Радовался «изменению образа человека»…
«Изменение образа человека». Доклад с таким названием был подготовлен для администрации Рейгана в 1981 году. Джон Колеман пишет о нем: «То, что я прочел, шокировало меня, ибо я понял, что Смотрю на программу будущего Америки, которая не похожа ни на что, известное до сих пор. Нация должна быть запрограммирована на изменение и должна настолько привыкнуть к таким запланированным изменениям, что действительно глубокие изменения будут едва заметны. Мы так стремительно катимся вниз,… что сегодня развод не вызывает осуждения, количество самоубийств стремительно растет, и они почти никого не удивляют, отклонения от социальных норм и сексуальные извращения, упоминание о которых считалось вульгарным в приличном обществе, стали обычным явлением…
Мы живем в загнивающем обществе, запрограммированном на смерть – в обществе без будущего. Мы даже не содрогнулись при известии ни о 4 миллионах бездомных, ни о 30 миллионах безработных, ни о 15 миллионах убитых младенцев (при абортах – перев.). Они – «отбросы эры водолея». Этот заговор столь отвратителен, что когда с ним сталкиваются лицом к лицу, то большинство не признает его существующим, рационально объясняя эти события тем, что «времена меняются…».
Именно такую реакцию и программируют… Разрушение наших идеалов не вызывает протеста… 27 мая 1991 года президент Буш (старший – Ю.В.) сделал очень глубокое заявление: «Моральная сторона американской политики требует от нас следовать моральному курсу такого мира, где выбирается меньшее из зол. Это и есть реальный мир, не разделенный на черное и белое. Здесь очень мало моральных абсолютов».
Да, заявление, характерное для члена ордена «Череп и кости». Для наследника иллюминатов! В его руках – весы Астреи, и на них он взвешивает «меньшее из зол». В его памяти – дуализм древних сект. В его душе – «этика во времени». На его знамени – идеал «прав человека», сформулированный Вейсгауптом. В его сердце – излюбленный масонами компромисс, который тщится отменить евангельскую бескомпромиссность: что общего у света с тьмою?
Но надо сознаться: реалии, о которых пишет Колеман даже еще более страшные, не трогают и многих наших сограждан. Всех этих читателей «МК» и зрителей НТВ. Неужели не трогают? Насколько не трогают? Степень «измененности» человека можно и прозондировать. При Ельцине, например, социологам давались задания выяснить, насколько население готово к передаче Китаю территорий, которые «мы не можем использовать», то есть, вплоть до Урала?! Таков был тест на патриотизм, который, как известно, уже поспешили объявить «пристанищем для негодяев».
Идеи, которые прежде были крамольными, тайными, революционными, просто неприличными, стали достоянием миллионов. В основном – за счет теленасилия. Происходит не просто какое-то абстрактное «изменение человека». Происходит вытеснение образа Божиего из его души. Вытеснение образиной, лукавой личиной. Иногда кажется, что это под облучением телеэкрана человечество мутирует. Превращается в безжалостную и прожорливую саранчу.
Теленевидение
Помните, как горела Останкинская телебашня? Как один из ее лифтов взметнулся в пекло? Как падал с трехсотметровой высоты? Как потом, на отметке «минус семь», среди его обломков, придавленных четырехтонным противовесом и километрами стальных тросов, под слоем воды, отыскали четыре трупа?
Там – ад! – восклицали вышедшие из пекла пожарные.
А телеиллюзия – преддверие ада, добавим мы.
Искреннее горе о погибших оказалось тогда лишь каплей живого человеческого чувства. Все остальное – понеслось бесовским роем страстей. Закартавила политическая нажива. Зашипело международное злорадство: сгорел, дескать, символ «идеологии державности». Заскрежетала зубами наркотическая ломка; завыла без очередной дозы телесериала, без затяжки угаром «новостей».