Я вышла из-за его спины и содрогнулась от вида окаменелого змея. С подъёмом солнца пещеру осветил настоящий утренний свет. Косые лучи падали на стены, отражались в водах чистых источников, освещая пространство мелкими бликами. Ручьи не прекращая звенели, стекая по камням. Пещера на самом деле была зелёная, а Имуги будто из камня – серо-чёрным. Он лежал всё там же, обнимая телом четыре яйца.
– Я не могу поверить, что это правда, – залепетал Калид, его руки затряслись нервной дрожью и засветились, но он этого не заметил.
Я с тревогой посмотрела на друга, не понимая, говорил это сам Калид или же дракон брал над ним вверх.
– Это моя вина. Это моя вина…
Я взяла хранителя за руку и сжала, оказывая безмолвную поддержку. Тот повернулся ко мне, а в его светящихся глазах стояло горе. Такое большое, что оно передалось мне, и взгляд застелила пелена. Но я упрямо моргнула, сдерживая слёзы.
– Почему это произошло?
– Я не знаю. Я всё сделал правильно. Я думал… что всё сделал правильно, – поправил он сам себя. Голос Калида стал глубже, и я была уверена, что говорю с Драконом Юга, а не с моим другом.
Тот не мог сдвинуться с места, боясь подойти ближе и взглянуть на свою ошибку. Я подняла глаза: утренний свет стал ярче, солнце неумолимо поднималось.
– Необходимо остановить сердце Имуги, Калид. Рассвело. Мы должны…
…убить его.
Я намеревалась произнести это твёрдо, но почему-то не смогла даже закончить фразу вслух, не говоря уже об уверенности, которая обязана гореть в моей душе. Я должна пылать от ненависти, но вновь ощутила лишь жалость и скорбь, а слова о том, как страдали дети Пятого Дракона, звенели в голове.
Это змеи, рептилии, и я не должна им сочувствовать, но у Эйдена есть сознание, у драконов есть души. Я полюбила хранителя с одной из них, и как мне теперь убедить себя, что мы правы, пытаясь лишить жизни Имуги вот так, исподтишка?
– Ты права, – ровным и почти мёртвым голосом согласился дракон. – Из этой войны нет другого выхода.
Первый шаг у хранителя вышел короткий, но с каждым новым становился шире и увереннее, я только сейчас осознала, что попросила Калида и Дракона Юга опять стать убийцами.
– Как ты это сделаешь? – Я встала рядом с хранителем, когда тот застыл в шаге от тела змея, которое отделяло его от каменных яиц.
– Прикоснусь к нему, найду сердцебиение и остановлю. Это будет безболезненная смерть, спокойная.
Казалось, что он убеждал не столько меня, сколько себя. Я бы тоже сомневалась в себе, видя доказательства столь жуткого провала. Пальцы хранителя подрагивали, он медлил. Несмотря на отсутствие лишнего времени, я не торопила: хоть и в образе змея, но это Чёрный Дракон. Их брат.
– Как это произошло с яйцами? Как ты заставил их окаменеть?
Я выругалась про себя за дурацкий вопрос. Хотела просто отвлечь, а в итоге напомнила о том, что Дракон Юга наверняка хотел забыть. Тот не разозлился и не изменился в лице, коснувшись одного яйца.
– Я просто дотронулся до одного из них, усыпил и ускорил процесс окаменения. Я видел, как это распространилось и на остальные яйца, будто они были связаны единым организмом. Они все начали окаменевать одновременно.
Гром сотряс небо и горы, заставив нас вскинуть головы, молния ударила где-то недалеко. Пещера вздрогнула, и нас с Калидом бросило вперёд. Я упала на тело змея, а хранитель на яйца. Сверху посыпались мелкие камни. Снова сверкнула молния, но ударила куда-то дальше, и в этот раз мы ощутили вибрацию в камнях.
– Ты в порядке? – спросила я, когда Калид не поднялся.
Хранитель выглядел ошарашенным, даже испуганным, он прижался ухом к одному из яиц и отскочил с ужасом на лице.
– Калид? – неуверенно окликнула я.
– Он жив. Один из них… жив.
– Не может быть! Эйден сам сказал, что слышал их мучения, лишь одному повезло умереть быстрее остальных.
Стоило мне произнести это, как я умолкла, ошеломлённая догадкой. Хранитель повернулся ко мне:
– Это тот, до которого я дотронулся первым. Он не умер. Он уснул и окаменел. С ним произошло именно то, что должно было произойти со всеми. Остальные… я действительно виноват. Думал, что они тоже уснут, но оказалось, что магия распространилась только на скорлупу!
Он либо был воодушевлён, либо в ужасе от своего открытия. По его сменяющейся гримасе и тону было не определить, казалось, и то и другое одновременно.
– Ты можешь его разбудить? – зачем-то спросила я, и дракон уставился на меня с замешательством.
Я сама испугалась зародившейся идеи. Молния повторно ударила в горную гряду, и пещера вновь завибрировала.
– Мы должны что-то решить, Калид, – жалобно напомнила я. – Раян уже зол, возможно, всё начинается, а нам ещё нужно вернуться в лагерь. Что нам делать? Убить Имуги или принести ему его дитя, чтобы он остановился?
– Он наш брат, я и так перед ним виноват.
Впервые в тоне Дракона Юга слышались мольба и раскаяние. Фраза походила на оправдание, на просьбу о прощении, и всё предназначалось мне. Свой выбор дракон уже сделал.
Он хотел оживить детёныша и уменьшить свои грехи. Но было неясно, отступит ли Эйден, всё-таки трое его детей погибли. В таком случае Раян всё равно может умереть. Хранитель не двигался, глядя на меня светящимися глазами, он ждал моего решения. Поддержать Калида и попытаться договориться с Эйденом или же убить тело Имуги и вырвать шанс Раяну на победу.
Глава 32
РАЯН
– Что значит «Калида нет»? – переспросил я у Тао, который принёс мне эти бредовые новости.
– Его нет в шатре, – повторил тот. – И в лагере. Потребовалось время, но несколько учеников Юга признались, что Калид ушёл ночью. Поверь, я, может, и хранитель, но вытянуть что-то из учеников чужого храма почти невозможно. Они все преданы своему дракону.
– Он не сбежал.
– Не сбежал, – согласился Тао.
– Этот идиот всё-таки ушёл в пещеры, хотя я просил его этого не делать.
– Просил, – повторил хранитель Востока, а я передразнил его кривую улыбку.
– Поддерживаешь его решение?
– Немного. Ведь ты нас не спрашивал, согласны ли мы на твой поединок с Пятым Драконом один на один. Напомнить, что мы о нём подумали?
– Обойдусь.
– Мы подумали, что решиться на подобное дерьмо ты мог только в результате серьёзного удара головой, – проигнорировал моё желание Тао.
– Ты стал много ругаться после долгого времени в компании Калида, – заметил я, но губы сами собой дрогнули в улыбке.
Раньше Тао был до тошноты правильным, даже чопорным. Хотя Калид до общения со мной, Ришей и Ашарин был и вовсе молчаливым.
– Твоих идей наслушаешься, ещё и не так заговоришь, – парировал тот без стеснения.
– Уже ничего не изменить. – Я потёр пальцами переносицу, ночь была напряжённой, я с трудом уснул. – Хоть ты не вмешивайся.
– Не стану, я знаю, что значит держать слово. Ты сам связал себе руки подобным образом, – хранитель Востока не упустил возможности напомнить мне о том, что ему не нравится план.
А какой выбор у меня оставался?
Необходимо было вынудить Пятого Дракона выйти. Три дня мы на границе Шилина. Люди умирали с обеих сторон, город сильнее пострадал из-за сработавшей взрывчатки, моих молний и пожаров. Такими темпами будет нечего отвоёвывать, от Шилина останутся одни руины. Однако это волновало лишь нас, Эйдену плевать на людей, что на кхоринцев, что на эвирцев. Он просто наблюдал за сражениями, дожидаясь, пока моё терпение лопнет. Так и случилось.
Поединок всё решит.
Он с самого начала меня на него провоцировал.
Лучшим моим вариантом будет ранить Эйдена, но не смертельно, подавить любое его сопротивление. Но если всё пойдёт не по плану, то я готов его убить. При таком раскладе мы вновь будем как на пороховой бочке, дожидаться возвращения души Пятого Дракона в теле другого человека. И никто из нас не способен предугадать: найдёт он нового хранителя за минуты или годы. Мы никогда не сможем жить спокойно.
Тао ушёл. Я проверил одежду, потуже закрепил наручи и собрал волосы. На несколько мгновений сжал свою янтарную подвеску, размышляя, стоит ли её снять. Я сожалел, что не оставил её Ашарин в качестве памятного подарка, но от подобного жеста она бы пришла в негодование, обвинив меня в отсутствии веры.
Но они все не правы. Я верю в себя и планирую победить любой ценой. В конце концов, я не выполнил свой долг, когда должен был защитить учеников храма, но теперь обязан вернуть его нам. Вернуть дом, где Ашарин хотела жить, сняв с себя ответственность двойника.
Откинув полог шатра, я вышел наружу. Солнце уже встало, лагерь полностью приготовился к вероятному сражению. Мы расположились на возвышении, чтобы иметь возможность видеть не только большую часть своей армии, но и вражеские отряды. Я посмотрел на прибывших для поединка эвирцев вдалеке, надеясь, что смогу разглядеть бродящего там Эйдена, но не нашёл. Эвирцы выглядели воодушевлёнными.
Меч на спину я вешать не стал, продолжил сжимать в руке. Ещё раз скользнув взглядом по солнцу, я отправился на плато – место, где мы с Эйденом договорились встретиться. Оно на холме между нашими армиями. Те не должны будут вмешиваться, но никто никому не доверяет.
Боковым зрением я заметил учеников Юга и Востока, которые заботились о наших лошадях в импровизированном загоне. Тао говорил с Яо. Запасной хранитель Востока хоть и не до конца поправился, но отказался оставаться в Вейлине вместе с моими друзьями.
– Раян, – запыхавшись, поприветствовал меня Актан.
– Ваше высочество, – я поклонился.
Хоть я и был против императора Шиона, но по-прежнему надеялся на то, что Актан станет благоразумным правителем и мы найдём общий язык, чтобы жить в мире. Вероятно, Актан решил так же, потому что ни разу не упомянул свадьбу и свою сестру. Принца не должно было быть здесь, он руководил основной армией ближе к югу, а мы с Тао и Калидом расположились с восточной стороны от Шилина.