Он прав, раньше я молилась о таком шансе, а теперь хотела, чтобы он просто исчез из моей жизни. Перспектива держать одной рукой змеиное дитя, а второй вгонять нож в сердце его отцу казалась неправильной и даже отвратительной.
– Почему я?
– У каждого должна быть своя роль, – пожал тот плечами. – Ты заслужила.
Эйден натянуто рассмеялся, увидев, как моё лицо скривилось от отвращения.
– Всё-таки странная ты смертная. Желания твои слишком быстро меняются, а жалость… мне неприятна. Она раздражает. Лучше пусть меня убьёт такая смертная, чем мой западный брат. Хочу остаться победителем в наших ссорах. Как-то я отломал ему рог. Жаль, не перегрыз шею.
Я выхватила кинжал, не в силах больше слушать его хвастовство. Эйден снова рассмеялся. Беззаботно, открыто, по-доброму, и моя рука дрогнула. Я бросила взгляд на Раяна и отдала ему маленького змея, хранитель кивнул в попытке поддержать.
Я знала, куда бить, меня этому учили. Эйден стоял смирно, пока я ощупывала его рёбра. Он снисходительно улыбнулся, догадавшись о моём намерении сделать всё быстро и без ненужных страданий. Я собиралась убить Пятого Дракона, а он жалел меня, будто из нас двоих именно мне требовалось сочувствие. Я с трудом сглотнула, но не позволила лезвию дрожать. Всё кончено, наши пути расходятся, жажда мести меня отпустила, оставив единственное желание – попрощаться и никогда больше не встречаться.
Лезвие вошло чисто, одним движением и ровно в сердце. Эвирец дёрнулся, напрягся всем телом, оставшись на месте, его не сходящая с лица улыбка дрогнула и искривилась. Он пытался её удержать, но ему мешала боль. Лезвие было широким, и я поняла, что задела лёгкое, когда через сомкнутые губы Эйдена просочилась кровь.
– До встречи, Ашарин, – тихо прохрипел он, и его ноги подкосились.
Я испуганно выпустила рукоять лезвия. Эйден нехотя рухнул на колени, а следом завалился на бок. Его смерть не была мгновенной, ещё секунды он хрипел, а затем обмяк. Его глаза остекленели, и с губ сорвался последний протяжный выдох. Никто из присутствующих не выглядел обрадованным, никто не улыбался и не проронил ни слова ликования. В молчаливой безрадостной тишине мы проводили Эйдена, а я, не выдержав, расплакалась, мысленно убеждая себя, что просто измотана.
Раян оказался рядом, он обнял меня, шепча, что всё позади, но я не могла остановиться и сотрясалась от рыданий и шока. Маленький Имуги обвился вокруг моих плеч и шеи, напоминая о последнем обещании.
Эпилог
10 лет спустя
– Мастер Юн, значит ли это, что отец проиграл? – спросил восьмилетний Джун в оранжевых одеждах ученика храма.
Шин залился смехом. Вопрос его настолько развеселил, что он не мог перестать хлопать себя по колену. Хохот он прекратил лишь из-за колющей боли в боку.
– Каждый раз, когда ты, Джун, открываешь рот, я прекрасно понимаю, почему родители тебя так назвали. Ты истинная копия того Джуна, по которому мы скучаем. Я даже уверен, что ты его переродившаяся душа. Вернулся, чтобы продолжать испытывать терпение Раяна. Без регулярных тренировок он становится слишком мягким.
Я закусила губу и вжалась в стену, подслушивая урок, а стоящий рядом Раян недовольно сложил руки на груди. На его лице держалось привычно отстранённое выражение, но я не удивлюсь, если позже Раян хорошенько отделает друга на тренировке за подобные высказывания перед его же сыном.
– На самом деле выиграла твоя мама, Джун. Именно она убила хранителя Пятого Дракона, – продолжил урок Шин, а все собравшиеся в павильоне дети восторженно вздохнули.
Теперь уже я закатила глаза, потому что всё было не так. Эйден сам позволил воткнуть ему в сердце кинжал, чтобы на следующий день Калид вернулся в пещеру и оживил настоящее тело Имуги. Тот разворотил часть горы, выбираясь наружу, и не выглядел огорчённым, узнав, что чуть не придавил хранителя Юга.
Пятый Дракон оставался с нами неделю, следя, чтобы эвирцы и Ноэль не передумали возвращаться к себе. Вид настоящего мифического змея отбил у них желание нарушать договорённости.
Ещё через день мы сопроводили Имуги до ближайшей реки, и тот, как и обещал, ушёл вместе со своим детёнышем, став хранителем рек и вод. Я точно не знаю, где они живут сейчас. Возможно, путешествуют по рекам, а может, залегли на дне океана. Но новая легенда передаётся из уст в уста: если встретишь в реке большого змея, то нужно обязательно кричать, что плывёт дракон. Однажды сила человеческих слов вернёт Имуги его настоящий облик Пятого Дракона, и всё встанет на круги своя.
Чтобы выкопать тела четырёх драконов, понадобилось три года. Они находились настолько глубоко и были так хорошо защищены корнями, что освобождение заняло длительное время и силы десятков людей.
Я своими глазами видела, как пробудились Драконы Востока, Юга, а потом и Запада. К нему я прикоснулась вместе с Раяном, и вся сила дракона вернулась в истинное тело. Самым последним мы освободили Дракона Севера. Новый хранитель появился вовремя, и мы объяснили, что ему необходимо делать.
Четверо драконов более не желали быть привязанными к этим землям, они путешествуют либо прячутся в океанах, но изредка возвращаются, проверяя нас. Люди, увидев своими глазами истинные тела могучих существ, охотнее посещают храм, обращая молитвы к древним покровителям. Священного Клёна больше нет, но мы всё равно по привычке время от времени ходим на то место, чтобы помолиться или подумать.
Раян остался главой храма и хранителем. Теперь хоть и не нужно оберегать душу дракона, но все привыкли к этому статусу и его продолжили передавать дальше, указывая на старшинство и главного мастера.
У Риши и Шина уже родилось двое детей, мальчик и девочка, которые, как и наш сын Джун, слушали урок Шина за стеной. Ни они, ни мы с Раяном не играли настоящих свадебных церемоний. Нам хватило храмовых клятв и друзей в качестве свидетелей, хотя новоиспечённая наместница Наён была расстроена тем, что мы отказались от пышных праздников. Зато к нам приезжали погостить Калид и Тао.
Раян ласково коснулся мой руки и потянул в сторону, решив не прерывать занятие. Он переплёл наши пальцы, а я улыбнулась, почувствовав, насколько сильно люблю его.
– Когда же мне удастся уговорить тебя сменить одежды на красные? – спросил Раян, пока мы шли мимо заново отстроенного главного павильона.
Мы отремонтировали каждое здание, полностью воссоздали храм таким, каким его помнили. Даже сохранили его визуальную строгость и простоту, отказавшись от излишних украшений.
Я отряхнула свой чёрный наряд. Так его и не сменила, хотя Раян убедил меня стать мастером и преподавать историю Кхорина.
– Чёрный мне больше идёт, – соврала я.
Хранитель сделал вид, что поверил, улыбнулся и приник губами к моему лбу. Я прикрыла глаза, а Раян наклонился, чтобы поцеловать меня в губы. Мы оба знали, что я продолжала носить чёрные одежды в память о Джуне, но, может, ещё несколько лет, и эта тоска станет совсем едва ощутимой, но пока я хотела всегда помнить о своём лучшем друге. Одежда и его подвеска на поясе мне в этом помогали.
– У меня занятия, – признался мне в губы Раян, и я нехотя разомкнула объятия, мы вновь увидимся через пару часов за ужином.
Я проводила хранителя взглядом и направилась к восстановленной пагоде, чтобы проверить, высохла ли вчерашняя краска на резных элементах. Внезапный удар в спину заставил меня покачнуться и тихо ахнуть. Я обернулась и успела ускользнуть от нового тычка большой чёрной головы.
– Это опять ты, – я улыбнулась, поглаживая морду подросшего маленького Имуги. – Вроде огромным стал, а двигаешься всё так же тихо. До сих пор не могу решить, стоит ли давать тебе имя.
Он не приходил больше года и заметно вырос. Когда-то давно небольшой змей превратился минимум в стокилограммового Имуги. Хотя он всё равно оставался маленьким по сравнению со своим отцом, а шишки на голове так и остались выпуклостями, не ставшими полноценными рогами. Со скучающим выражением лица я повернулась на шорох со стороны кленовой рощи, которую мы посадили на месте Священного Клёна.
– А вот тебе я говорила даже не сметь появляться перед моими глазами, – проворчала я появившемуся Эйдену. Хоть он давно и не человек, но я всё равно продолжала его так называть.
Огромный Имуги высунул свой раздвоенный язык, показывая, что мои слова его мало волнуют.
– Сейчас ты пытаешься как-то съязвить, но есть в твоём настоящем облике плюс. Тебя никто не понимает, – поддела я, одарив Пятого Дракона едкой улыбкой.
Тот дёрнул огромной головой, вероятно, расстроенный этим недоразумением.
После освобождения Имуги я думала, что они ушли навсегда. Но спустя два года заявились прямо в наш храм. Сперва мы с Раяном схватились за мечи, решив, что Чёрный Дракон снова захотел мести. Но со своим змеиным сыном просто полежал рядом и спустя время ушёл. Затем они изредка возвращались, будто проверяли, живы ли смертные, которых они знали. Однажды к нам вернулись сразу Дракон Запада, Имуги и его сын. Размеры их тел оказались слишком огромными для нашей территории, и они чуть не разнесли недавно отстроенные здания. С тех пор мы рады, только если они приходят по очереди.
Я ещё раз погладила морду маленького Имуги, улыбнулась, когда он попытался обвиться вокруг моих ног, но я выбралась из объятий, которые теперь с лёгкостью могли меня убить. Благодаря оставленному шраму он продолжал чувствовать во мне родню.
– Можешь полежать там, под солнцем, но по огороду не ползай и оставь в покое наших куриц, – позволила я, указав на пустое пространство в стороне. – А ты проваливай, – бросила я Эйдену, проходя мимо.
Мне не нужно было смотреть на него, знала, что, будь у него рот, язык и голосовые связки, он бы хохотал, довольный тем, какую реакцию вызывал.
Внезапно Эйден преградил мне путь, и я замерла. Обычно наш «разговор» на этом заканчивался, я уходила по делам, а Имуги со своим сыном уползал обратно то ли в пещеры, то ли в реки, которые они облюбовали, но сегодня Пятый Дракон хотел что-то ещё. Тело напряглось, но огромная змеиная голова выжидающе глядела на меня. Драконы, вернувшись в свои тела, не растеряли связи с хранителями, Раян говорил, что слышал голос Дракона Запада, когда тот появлялся поблизости от храма. Они могли общаться. Однако Имуги потерял способность говорить, и мне оставалось лишь догадываться о его желаниях.