– Нужно найти ключи от автомобиля и убираться отсюда, – сказала она. Слова прозвучали слишком громко и неестественно в сгустившейся мертвой тишине, так что тетя Римма шикнула на нее, прижав палец к губам.
Они принялись обшаривать полки и ящики, не особо надеясь на успех. Однако вскоре Румия победно вскинула руку, зажимая в ней ключи.
– Нашла! – вскрикнула она, и на этот раз тетка не стала призывать ее понизить голос.
– Слава богу! – выдохнула с облегчением.
Они поспешно выбрались из дому, захлопнув за собой дверь. Сама не вполне понимая, зачем это делает, Румия прихватила с собой ключи от дома и позже хвалила себя за предусмотрительность.
Женщины поспешили к стоящему во дворе большому японскому внедорожнику красивого густо-синего цвета. На какой-то миг Румие показалось, что ничего у них не выйдет: пульт сигнализации не сработает, двигатель не заведется… Но все получилось: машина приветливо мурлыкнула и подмигнула фарами.
Тетка вскарабкалась на водительское место – Румия не умела водить. Она открыла ворота, и автомобиль, заурчав, лениво выполз на улицу. Почти сразу за домом председателя начиналась асфальтированная дорога. Мощный высокий автомобиль покатил по ней легко и непринужденно.
Некоторое время они ехали молча, напряженно вглядываясь перед собой. Обе ждали какого-то подвоха, неприятности, но постепенно расслабились.
– Вот и славно. Все получилось, – первой заговорила тетя Римма.
– В деревню поедем?
Где-то через два-три километра был поворот на Вороновку, можно посмотреть, что там. Или не сворачивать, ехать сразу в город?
– Бак наполовину полный, до Казани и обратно бензина хватит. К Вороновке дорога проселочная, если, не приведи господь, застрянем, можем не развернуться.
– Ну, тогда, значит, в Казань.
Тетя Римма кивнула, и они снова замолчали. Вскоре поворот на деревню остался позади. Вороновка с дороги не просматривалась, но проселок, насколько его можно было видеть, был безлюдным: ни одной машины.
Румия смотрела в окно и старалась не думать о том, что их ждет дальше. А если выяснится, что нигде нет людей?..
Внедорожник, тяжело переваливаясь на подъеме, выбрался на трассу. Выезжая, тетя Римма посмотрела по сторонам – впрочем, абсолютно зря. Ни справа, ни слева автомобилей не было. Трасса была пустынна, и Румия почувствовала, что ее начинает колотить дрожь. Тетка стиснула челюсти и вцепилась в руль.
– Рано еще психовать, – сказала она. То ли себе, то ли племяннице.
Румия почувствовала прилив подступающей паники, прикусила губу и сжала кулаки, стараясь сдержаться. Она не могла припомнить, чтобы на этой дороге не было оживленного движения. Ни разу, ни единого разочка она не видела трассу пустой!
Автомобиль летел вперед, тетка прибавила скорость, видно, стараясь быстрее очутиться в городе. Знать бы, что их там ждет…
Но до Казани они так и не доехали. Человек возник прямо у них перед носом – внезапно вырос из-под земли словно гриб. Секунду назад – Румия готова была поклясться! – никого на этом месте не было, и вдруг…
– Осторожнее! – заорала Румия, но тетка и сама уже заметила пешехода. Резко вывернула руль вправо, стараясь избежать столкновения. Автомобиль затрясло, закружило на дороге. Гололеда вроде бы не было, но их вертело и несло по направлению к встречной полосе, прямиком на дорожное ограждение, разделявшее дорогу. Румия зажмурилась от ужаса, понимая, что аварии не избежать, потом почувствовала удар и на какое-то время отключилась.
Когда пришла в себя, они уже никуда не ехали. Автомобиль замер, врезавшись бампером в ограждение. Из-под капота валил сизый дым. Тетка сидела рядом, бледная и испуганная.
– Обе вроде живы? – прохрипела она, обернувшись к племяннице.
– Угу, – откликнулась Румия. – А… он?
– Не имею представления. – Тетя Римма отстегнула ремень и открыла дверцу. Румия, невольно восхитившись ее самообладанием, сделала то же самое.
Сидя сейчас с вязанием в руках в комнате отца, она пыталась припомнить подробности того, что происходило дальше. Но многое ускользало из памяти – наверное, сказались потрясение и удар: она ведь здорово приложилась головой к спинке сиденья, до сих пор шея и голова побаливали. Они бродили по безлюдной дороге, кричали, искали виновника аварии. Не нашлось ни одного свидетеля ДТП, не приехали с воем ни полицейская машина, ни карета «Скорой помощи». Но самое главное – не было и мужчины, из-за которого все произошло.
Человек, который возник перед ними на дороге, бесследно исчез. Или все-таки его никогда и не было?
– Но не могло же нам обеим почудиться! – снова и снова, как заведенная, твердила тетя Римма.
И в самом деле, не могло. Но тогда куда, ради всего святого, он подевался?
А хуже всего было то, что автомобиль оказался поврежден. Ни та, ни другая не разбирались в машинах, поэтому, когда двигатель не завелся, стало ясно, что из затеи добраться до города на внедорожнике председателя ничего не вышло. Пешком дойти до Казани невозможно. Расстояние до города километров сорок вроде бы. Или даже пятьдесят – Румия точно не помнила. Как представишь себе этот поход по обезлюдевшей зимней трассе… Случись что, замерзнешь в сугробе, никто не придет на помощь.
Впрочем, сейчас и думать было нечего о том, чтобы решиться на эту авантюру. Ведь в довершение всех бед тетя Римма, пройдя чуть больше половины пути от съезда на дорогу до поселка, оступилась и повредила ногу. Каждый шаг теперь сопровождался взрывом острой боли. Тетка сразу определила, что случилось. Разрыв мышцы голени – такое с нею уже бывало. Не перелом, конечно, но тоже ничего хорошего. Нормально ходить она теперь не сможет как минимум недели две, а то и месяц. Нужно лежать, не нагружать больную ногу.
Так что если они все задумают в будущем (если ничего не прояснится!) предпринять поход на Казань, как когда-то Иван Грозный, то делать это придется кому-то другому, не тете Римме. А это плохо. Во-первых, она, несмотря на возраст, лучше всех ходила на лыжах. Ну, не считая Розы, конечно. Во-вторых, она одна имела права – Роза тоже училась, но еще не сдала экзамена. Хотя, если что, управлять автомобилем сможет. А вот Румия с отцом никогда машину не водили.
Но главное заключалось даже не в этом. Все-таки, как ни крути, тетя Римма была бесспорным лидером их небольшой компании. Она была самой умной и собранной, самой решительной и твердой. На нее рассчитывали в трудных ситуациях, даже если отказывались себе в этом признаться. Даже если втайне терпеть не могли язвительную, властную тетку, которая вечно поучала их и распоряжалась их жизнями.
– Ты чего тут сидишь, Региша? – слабым голосом спросил отец. Оказывается, он повернулся на бок, лицом к ней, и смотрел прямо на дочь. Она по привычке хотела сказать, чтобы он называл ее Румией, но не стала ничего говорить. Почему-то новообретенное имя показалось чужим.
– Я тебе мешаю?
– Что ты, нет, конечно, – испуганно забормотал он. – Просто говорю, пошла бы да прилегла. Отдохнула. А то скорчилась тут, глаза портишь.
Румия пожала плечами и слабо улыбнулась:
– Належусь еще ночью, успеется… – Помолчала и призналась: – Мне тут спокойнее.
Отец громко, судорожно вздохнул, взялся рукой за горло.
– Что такое? – Румия едва не уронила недовязанный шарф и встала. – Плохо тебе?
Отец замотал головой, замахал руками: нет, мол, все хорошо. Она снова села и недоуменно смотрела, как старик пытается справиться с собой. Отец присел в кровати, продолжая тереть глаза.
– Ты что – плачешь? – изумилась она. – Может…
Он не дал ей договорить.
– Ты прости меня, дочка, – выговорил он дрожащим голосом. – Я виноват перед тобой.
– О чем ты, пап? – Румия знала отцовскую излишнюю эмоциональность, всегдашнюю зацикленность на своих переживаниях. Наверное, таковы все творческие люди, полагала она. Но плачущим припомнить его не могла. Разве что на маминых похоронах.
Даже вчера, когда они здорово повздорили с тетей Риммой и он едва мог справиться с собой, отец и не думал рыдать, так что же теперь случилось?
Она подошла ближе, придвинула стул к изголовью кровати и села. Погладила отца по плечу, по чуть влажному лбу.
– Не надо, ну что ты! Из-за тетки расстроился? Да брось! Чего от нее еще ждать? Будто ты ее не знаешь.
Остаток обратной дороги стал кошмаром. Было около двух часов дня, но темнота надвигалась стремительно, как скоростной поезд. Зимний день короток, и Румия поняла, что такими темпами им тьму не обогнать. Ей пришлось почти волоком тащить на себе тетю Римму: та ковыляла кое-как, приволакивая больную ногу.
Вроде бы не так уж долго они ехали от поселка до трассы, но обратный путь казался вечностью. Пешком преодолеть это расстояние казалось почти невозможным. «Только бы добраться до дома председателя!» – стучало в мозгу. В ухо натужно пыхтела, время от времени постанывая от боли, тетка. Спина разламывалась, пот тек ручьем, но они не останавливались. Нужно было идти, некогда жалеть себя.
Когда они наконец добрались до дома председателя, уже стемнело. Если бы в поселке горели фонари! Но мрак был полным.
– Может, сходишь домой, приведешь Розу? – предложила тетя Римма, еле переводя дыхание и стараясь не сосредотачиваться на грызущей боли. Она примостилась на заваленной снегом скамье во дворе Валентина Борисовича. Румия сидела рядом.
На лыжи тетке не встать, это понятно. Снег, конечно, не такой уж глубокий, но идти по нему, то и дело проваливаясь, с поврежденной ногой – не вариант. Это и по заасфальтированной дороге было невероятно трудно. Нужно, чтобы кто-то тащил больную на санках. К счастью, детские сани с широкими полозьями наподобие лыж стояли возле гаража. Можно усадить на них тетку и доволочь до дому.
Но Румия уже окончательно выбилась из сил, чтобы впрягаться в повозку. Однако бросить тетю Римму тут, а самой в одиночестве брести к дому по опустевшему поселку тоже не хотелось. Брошенные людьми дома нагоняли ужас. Румия не была суеверна, не обладала излишне развитым воображением, но даже ей будет постоянно чудиться, как кто-то