И вот настал день, когда у моего протеже в государстве все настолько устаканилось, что мы смогли назначить у меня в Тридесятом царстве небольшой саммит, в котором с одной стороны принимали участие я и Виссарионыч, а с другой — Гейдрих и Гальдер.
— Итак, — сказал я, когда все были в сборе, — начнём с того, что Германская империя виновна в вероломном нападении без объявления войны, с нарушением действующего советско-германского Пакта о Ненападении. И хоть большая часть вины лежит на бывшем фюрере, того, что остается, хватит, чтобы утопить германское государство с головой. Далее. Германская империя виновна в том, что она исповедует богопротивную, людоедскую, человеконенавистническую, научно не обоснованную идеологию, призывающую к дискриминации и истреблению целых народов, и это не оправдать никакой попыткой реванша и местью за былые унижения. Унижали вас одни, совершенно конкретные люди, правящие круги Франции, Великобритании и САСШ, а мстить вы собрались целым народам, в том числе и таким, чьих представителей вовсе не было на Версальской конференции. Далее. Германская империя виновна в нарушении правил войны, массовых убийствах гражданского населения и военнопленных. Некоторые фигуранты по этому делу уже арестованы, других ещё предстоит выявить и арестовать. Собственно, этот список можно было бы продолжать, но все последующие грехи являются последствием уже перечисленных мною, а потому могут рассматриваться только в рамках конкретных уголовных дел против отдельных лиц.
— Так что же, герр Сергий, мы пришли сюда только для того, чтобы вы судили нас и вынесли приговор? — недовольным тоном произнёс генерал-полковник Гальдер. — Скажите, а у вас есть для этого необходимые полномочия?
— Полномочия судить, карать и миловать герру Сергию даровал сам Творец Всего Сущего, — торопливо произнёс Гейдрих. — И спорить с ним будет себе дороже — в порошок сотрет. Необходимая для этого мощь Божьего Бича у него имеется. Так что, Франц, молчите и слушайте, что вам говорят. Специальный Исполнительный Агент Господа ничего не делает просто так и не произносит всуе ни одного слова.
— Ну хорошо, Рейнхард, — сказал Гальдер, — надеюсь, вы знаете, что делаете. Я-то думал, что нас зовут сюда для заключения мирного договора.
— Обычного мира после всего произошедшего между нами уже быть не может, — сурово произнёс я. — Сейчас я зачитал вам обвинение. Вы можете согласиться с ними и покаяться, а можете не соглашаться, и тогда боевые действия начинаются снова, при том, что, перестав быть сторонним наблюдателем, я примусь лупить вас изо всех сил, как раз за это отсутствие раскаяния. В том случае, если вы все принимаете моё обвинение и каетесь, я признаю это за смягчающее обстоятельство. Вторым таким обстоятельством в деле будет то, что вы находились под контролем у демона, и, следовательно, не ведали, что творили. Затем вы сдаетесь на мою милость победителя, с обязательство проведения денацификации и полного изменения законодательства, а я предлагаю вам стать моими вассалами. После того, как вы соглашаетесь с этим предложением, боевые действия прекращаются, только потому, что мой союзник СССР не может воевать с моим же вассалом Германией.
— Молчите, Франц, — с нажимом сказал Гейдрих. — Сейчас для нас это будет самым лучшим исходом событий, ведь если герр Сергий примется форсировано доигрывать кампанию, не ограничивая сил и не разбирая средств, то Германия, как минимум, может полностью лишиться цветущих возрастов, а при худшем исходе и вовсе может обратиться в руины. И даже если ничего подобного не стучится, то выбор у нас не между вассалитетом и продолжением независимого существования, а между вассалитетом и участью ещё одной советской республики, к чему нас будут принуждать с применением самой грубой силы. К тому же в вассалах герра Сергия ходят сразу два воплощения кайзера Вильгельма, в пятнадцатом и восемнадцатом годах. А этот монарх был настоящим титаном, не чета нам с вами, хоть и ввязался сдуру в безнадежное предприятие.
— Ну хорошо, Рейнхард, — сказал Гальдер, — если герр Сергий не намеревается распускать германскую армию, то и она не будет иметь ничего против перехода под руку полководца самого Господа. Ведь так, герр Сергий, надо понимать ваш титул «Специальный Исполнительный Агент по вопросам, решаемым Путем Меча»?
— Да, именно так, — сказал я. — К тому же с того момента, как вы станете моими вассалами, для вас станут обязательны все заключенные мной союзные и оборонительные договоры, в том числе и тот, что я подписал с товарищем Сталиным, когда только-только начал учить ваш Третий Рейх уму-разуму. А там, между прочим, написано, что я обязался помогать Советскому Союзу против любого врага, а не только против Германии Адольфа Гитлера. В первую очередь меня сейчас интересует Британия. Ведь я не зря удержал товарища Сталина от любых попыток вступить в альянс с просвещенными мореплавателями. С такими союзниками и никаких врагов не надо — подставят и ударят в спину в тот момент, как только посчитают это выгодным. Так, я знаю, что в самый канун начала операции «Гельб» англо-французская авиация собиралась совершить массированный авианалет на Баку из тех соображений, что русская нефть питает германскую экономику. Также мне известно, что в Основном Потоке британцы и американцы после общей с Советским Союзом победы над Третьим Рейхом и Японской империей развязали против своего вчерашнего союзника необъявленную холодную войну, которая в любой момент могла стать горячей, с применением пока неведомых вам самых страшных видов вооружения. Представьте себе, что крупный город может быть уничтожен всего одной тяжелой бомбой мощностью в тысячи и миллионы тонн тротила, сброшенной с высоты, куда не достают зенитки и не могут подняться истребители противника. Америка, она за океаном, а обмен сокрушительными ударами должен был происходить на просторах Европы, от Урала и до Ламанша. Нет уж, иметь дело с англосаксами можно только прикасаясь к ним раскаленным железом, и неважно, какое имя носит их нынешний премьер или президент.
— Товарищ Серегин очень не любит возвращаться к пройденному материалу и проводить работу над ошибками, — сказал Виссарионыч на вполне приличном немецком, — поэтому все старается сделать с первого раза. Не будет Британии, считает он, значит, не будет и тех проблем, которые она создает честным людям. В свою очередь, Советский Союз, соглашаясь оставить ваш Рейх в границах на двадцать второе июня сего года, требует передачи под свой контроль всех оккупированных территорий. Прямо сейчас это должны быть Генерал-Губернаторство и Протекторат, а после разгрома Венгрии, Румынии, Болгарии и, возможно, Турции с Италией — все остальные страны Западной Европы, Норвегии и Дании до Франции. Такой будет ваша плата за внезапное и вероломное нападение в нарушение Пакта, подписанного вашим министром иностранных дел. И, конечно же, денацификация, чтобы ваши люди и думать забыли о том, что сверхчеловеком можно стать просто по рождению от правильных арийских родителей. Нет, это звание можно обрести, только совершив какой-то особенно невероятный подвиг или неустанно прикладывая на пользу Родине и всему Человечеству свой талант. И цвет кожи у такого сверхчеловека может быть любой, и разрез глаз, и форма носа. А черепомерки засуньте в задницу этому недоучке Альфреду Розенбергу, там им самое место.
— Да, — сказал я, — как гласит наука двадцать первого века, наследственность, непосредственно влияющая на поведение, по всему земному шару, независимо от рас и наций, абсолютно одинакова. Различия между народами определяются исключительно идейными и культурными факторами, а отнюдь не вопросами крови. Чему мама ребёнка в самом раннем возрасте научит, таким он и вырастет. Примите это как откровение свыше и заучите как «Отче наш». А Розенбергу это объяснять бесполезно, проще пристрелить.
— Хорошо, герр Сергий, — сказал миляга Рейнхард, — мы на все согласны, и можно считать, что соглашение между нами заключено. Теперь скажите, ваша заявка на неблагонадежный контингент остается в силе, или, быть может, теперь вы захотите забрать этих людей у нас даром?
— И заявка в силе, и даром я забирать ничего не буду, — сказал я, — ведь вы мои вассалы, а не рабы. Я уже говорил, что брать даром можно только с трупа врага на поле боя, но сейчас не тот случай. На этом наши переговоры можно считать законченными, возвращайтесь и объявляйте своим благую весть, а завтра я буду ждать вас, чтобы показать то самое своё новое владение. Ведь именно такой Германия под властью демона могла стать всего через каких-то сто лет…
пять минут спустя, там же
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский
После того, как Гейдрих с Гальдером вышли через специально открытый для них портал, я повернулся к Виссарионычу и сказал:
— Ну, вот и все, товарищ Сталин, все закончилось как-то странно и невнятно, но длить эту войну после случайной смерти Гитлера уже не имело смысла, несмотря ни на какое повышение боеготовности. Придётся вам в дальнейшем тренироваться на котятах, то есть на разных Маннергеймах и Антонесках — противнике заведомо вторичном и неполноценном.
И тут советский вождь задал мне неожиданный вопрос:
— Скажите, товарищ Серегин, а вы уверены, что это была действительно случайная смерть? Насколько я понимаю вашего Патрона, случайностей у него не может быть в принципе. Ну надо ему было зачем-то, чтобы вы поскорее свернули тут свои операции, вот он и вывел вас на Гитлера таким способом, что не отвертеться. Ведь раньше у вас никакого желания лично взглянуть на главного злодея не возникало, а теперь вы вдруг не стали дожидаться, пока Гейдрих останется один, и сломя голову ринулись на рандеву с Адольфом. Результат налицо — Адольф после встречи с вами подергался и скончался, а вы вместо того, чтобы уступить власть Гиммлеру, который продолжил бы бойню, проталкиваете вперёд своего уже полностью разагитированного протеже. И вот он результат.
— В таком случае, товарищ Сталин, — сказал я, — теперь надо ждать, что и откуда прилетит, ибо Патрон ничего не делает просто так. Если он сейчас развязывает мне руки, то в самом ближайшем будущем ими придётся ловить что-то тяжелое и горячее. Иначе не было никогда. И у аквилонцев тот же самый опыт. Если Посредник сделал заброс на усиление, то следует ожидать испытаний на бдительность, силу, выносливость и человеколюбие. Последнее качество обязательно. Именно поэтому я не мог подпустить Гиммлера к власти. Крови бы эта сволочь пролила столько, что можно захле