Вторая резкая смена темы и сам вопрос смутили ее.
— Почему?.. Нет, не обсчиталась.
— На каком перекрестке вы стояли, когда увидели ее?
— На пересечении с Сердос-авеню.
— В этом месте бульвара Вентура в восточном направлении идут две полосы движения, так?
— Да.
— А вы в этом месте должны были повернуть на Сердос и, следовательно, стояли в крайнем ряду со своей стороны, правильно?
— Да, правильно. Получается три.
— А как же еще одна полоса — для парковки вдоль тротуара?
У нее на лице появилось выражение, словно бы говорившее: «Ой, да бросьте вы».
— Это же не полноценная полоса.
— Но это пространство, располагавшееся между вами и женщиной, которая, по вашим словам, является Лайзой Треммел, не так ли?
— Ну, если вы так хотите… Я думаю, это называется придираться.
— Вот как? А я думаю, это называется быть точным, разве нет?
— Наверняка большинство людей сказали бы, что между мной и ней было три полосы.
— Видите ли, парковочная зона, назовем ее так, имеет ширину, равную по меньшей мере длине автомобиля, а на самом деле она шире, правильно?
— Ну ладно, если вам хочется цепляться за мелочи, можете назвать это четвертой полосой. Я ошиблась.
Она явно была недовольна тем, что приходилось нехотя сдаваться, и я надеялся, что присяжным ясно, кто на самом деле здесь цеплялся за мелочи.
— Значит, теперь вы утверждаете, что, когда вы увидели предполагаемую миссис Треммел, вы находились от нее на расстоянии четырех полос движения, а не трех, как утверждали прежде, правильно?
— Ну, правильно. Говорю же: ошиблась.
Я снова сделал пометку в блокноте, которая на самом деле ничего не значила, но, по моей задумке, должна была навести присяжных на мысль, что я веду какой-то счет. После этого я наклонился, взял свои дощечки, разъединил их и выбрал одну.
— Ваша честь, я бы хотел продемонстрировать свидетельнице фотографию места, о котором мы сейчас говорим.
— Обвинение ознакомлено с ней?
— Судья, на этой фотографии запечатлен вид, который имеется на CD-дисках, включенных в материалы следствия. Специально я ее мисс Фриман не предъявлял, но она и не требовала.
Фриман не возражала, и судья велел мне продолжать, обозначив первую фотографию как «экспонат 1-А». Я установил раскладной пюпитр между ложей присяжных и свидетельским боксом. Обвинение предполагало пользоваться для демонстраций подобного рода подвесными экранами, и я тоже намеревался их впоследствии использовать, но для этой конкретной демонстрации предпочел старомодный способ. Я поставил дощечку на пюпитр и повернулся к свидетельнице.
— Миссис Скейфер, вы узнаете место, запечатленное на фотографии, которая стоит на пюпитре?
Это был сделанный с воздуха снимок 30 на 50 дюймов, охватывавший отрезок в два квартала бульвара Вентура, о котором шла речь. Баллокс взяла его с сайта Google Earth, нам он обошелся лишь в стоимость увеличения и наклеивания на дощечку.
— Да. Похоже, это снятый сверху бульвар Вентура, тут виден банк и в квартале от него пересечение с Сердос-авеню.
— Верно, это снимок с воздуха. Пожалуйста, подойдите и с помощью маркера, который лежит на подставке пюпитра, очертите кружком место, где вы, по вашим словам, увидели Лайзу Треммел.
Скейфер взглянула на судью, как бы испрашивая разрешения. Он кивнул, и она подошла к пюпитру. Взяв черный маркер с подставки, она обвела им пространство на тротуаре в полуквартале от входа в банк.
— Благодарю вас, миссис Скейфер. А теперь не могли бы вы указать присяжным место, где стояла ваша машина, когда вы, выглянув в окно, предположительно увидели Лайзу Треммел?
Она отметила на полосе движения точку, которая находилась как минимум на расстоянии трех машин от перехода на перекрестке.
— Спасибо, миссис Скейфер, вы можете вернуться.
Скейфер положила маркер на подставку и снова села на свидетельское место.
— Итак, можете ли вы сказать, сколько машин стояло перед вами на светофоре?
— Минимум две. Может, три.
— А как насчет полосы непосредственно слева от вас? Были ли там машины, ждавшие переключения светофора?
К этому вопросу она была готова и не собиралась позволять мне себя перехитрить.
— Нет, ничто не загораживало мне вид на тротуар.
— Значит, вы утверждаете, что в этот час пик, когда все съезжаются на работу, полоса была свободна?
— Рядом со мной никого не было, но я ведь стояла на расстоянии двух или трех машин от перекрестка, возможно, впереди кто-то и был, но рядом со мной — нет.
Я спросил у судьи, можно ли мне продемонстрировать второй снимок, «экспонат 1-B», он разрешил. Это был еще один увеличенный кадр, но снятый уже с земли. Его сделал Циско из окна автомобиля, стоя перед светофором на средней полосе идущего в западном направлении потока машин на пересечении бульвара Вентура и Сердос-авеню в 8.55, в понедельник, спустя месяц после убийства. Время и дата съемки значились в правом нижнем углу.
Вернувшись к пюпитру, я попросил Скейфер описать то, что она видит.
— Это фотография того же участка, только с земли. Вон «Денниз-Дели». Мы иногда ходим туда на ленч.
— Верно, а знаете ли вы, открыта ли закусочная «Денниз-Дели» во время завтрака?
— Да, открыта.
— Вы когда-нибудь завтракали там?
Фриман встала и заявила протест:
— Судья, я не понимаю, какое отношение это имеет к показаниям свидетельницы или к событиям этого дела.
Перри вопросительно взглянул на меня.
— Если ваша честь даст мне минуту, это отношение станет очевидным.
— Продолжайте, но поторопитесь.
Я снова сосредоточился на Скейфер.
— Так вы когда-нибудь завтракали в «Денниз-Дели», миссис Скейфер?
— Нет, во время завтрака я там никогда не бывала.
— Но вы знаете, что это место пользуется популярностью и во время завтрака, правильно?
— Вообще-то я не знаю…
Это был не тот ответ, которого я хотел, но он все равно был мне полезен. Скейфер впервые отвечала уклончиво, явно не желая подтверждать очевидное. Присяжные, заметившие это, начнут видеть в ней не объективного свидетеля, а женщину, которая боится отклониться от заданной обвинением линии.
— Тогда позвольте спросить другое: какие иные учреждения в этом квартале открываются раньше девяти часов утра?
— Там в основном магазины, они до девяти должны быть закрыты. Вон там, на снимке, видны вывески.
— Тогда чем, как вы думаете, объясняется тот факт, что каждый метр пространства вдоль тротуара на этом участке занят, как видно на фотографии? Это все посетители закусочной?
Фриман снова заявила протест: мол, не в компетенции свидетельницы отвечать на этот вопрос. Судья согласился и велел мне продолжать.
— Можете ли вы вспомнить, сколько машин было припарковано перед закусочной «Денниз-Дели» в понедельник, в восемь пятьдесят пять, когда, как вы утверждаете, вы увидели миссис Треммел с расстояния четырех полос напряженного движения?
— Нет, не могу.
— Несколько минут назад вы показали — могу, если хотите, процитировать вам ваши показания, — что ясно видели Лайзу Треммел. Значит ли это, что на парковочном пространстве не было в тот момент никаких машин?
— Может, какие-то машины там и стояли, но я видела ее отчетливо.
— А как насчет тех полос, по которым двигался транспорт? Они тоже были совершенно свободны?
— Да. Потому что я могла ее видеть.
— Вы сказали, что в восточном направлении машины ехали очень медленно из-за аварии, правильно?
— Да.
— Авария случилась на восточной половине дороги, так?
— Да.
— Так насколько же должно было быть запружено машинами восточное направление, если даже в западном оно было затруднено достаточно, чтобы на десять минут задержать ваш приезд на работу?
— Ну, я не очень-то помню.
Идеальный ответ. Для меня. Увиливающий свидетель всегда позволяет защите завоевать очки.
— В таком случае разве не правда, миссис Скейфер, что вам пришлось смотреть через три забитые машинами полосы движения плюс парковочную зону, чтобы увидеть на тротуаре миссис Треммел?
— Все, что я знаю, — это что я ее видела. Она там была.
— И даже несла в руке большую хозяйственную сумку, как вы сказали, так?
— Да, так.
— Что это была за сумка?
— Ну, такая, с ручками, как дают в супермаркетах.
— Какого цвета она была?
— Красная.
— А вы можете сказать, была она пустая или заполненная?
— Нет, не могу.
— А миссис Треммел несла ее в опущенной руке или перед собой?
— В опущенной. Держала одной рукой.
— Похоже, вы хорошо разглядели эту сумку. Вы смотрели на нее или на лицо женщины, которая ее несла?
— У меня было достаточно времени, чтобы рассмотреть и то и другое.
Поглядев в блокнот, я покачал головой.
— Миссис Скейфер, вы знаете, какой рост у миссис Треммел?
Повернувшись к своей клиентке, я сделал ей знак встать. Вообще-то сначала надо было попросить разрешения у судьи, но я был в ударе и не желал терять темп. Перри промолчал.
— Понятия не имею, — ответила Скейфер.
— Вас, наверное, удивит, но ее рост всего пять футов три дюйма.
Я кивнул Лайзе, она села.
— Нет, не удивляет. Почему это должно меня удивлять?
— Всего пять футов три дюйма — и вы тем не менее разглядели ее в толпе через четыре полосы плотного дорожного движения?
Как я и ожидал, Фриман заявила протест, Перри поддержал его, но мне и не нужен был ответ, чтобы внедрить в присяжных свою мысль. Взглянув на часы, я увидел, что до полудня оставалось две минуты. И тут я выпустил свою последнюю торпеду.
— Миссис Скейфер, могли бы вы взглянуть на фотографию и указать, где именно на тротуаре вы видели мою подзащитную?
Все взоры обратились к увеличенной фотографии. Из-за припаркованных плотным рядом машин пешеходы на тротуаре были неразличимы. Фриман вскочила с очередным протестом: защита, мол, пытается сбить с толку свидетельницу и суд. Перри велел нам подойти и, когда мы приблизились, сурово обратился ко мне: