Он помнит это день. Каждый раз вспоминает…
Топот множества ног, звонки телефонов. Ещё немного, и они отключатся. Крики…
– Мама?! Ты где? Машина пришла? Как нет?!
– Дочь!!!Бросай кота!!!
– Ну, Гриш, какая ещё сестра?!
Столько боли в этих словах…
Он набирал её номер постоянно. Раз за разом. Сбой связи…
Последние машины уже ушли за пассажирами, а он все набирал…
На что он надеялся? Умереть вместе с ней?! С тем, кого любит?! Наверное, да…
Пришедшее сообщение было настоящим чудом: связь уже несколько минут как не работала.
– Лешка, уходи! Я приду. ПРИДУ К ТЕБЕ С ДОЖДЁМ. ЛЕЯ…
До последнего стоял он у ворот, и только когда герма поползла вверх, навечно разделяя тех, кто остался «за» и тех, кому посчастливилось попасть внутрь на живых мёртвых, выхватил из толпы маленькую девочку… Что подвигло его на это? Слёзы малышки? Или просто то, что она чем-то напомнила ему ту, которую он так и не дождался?..
– Дети, дождь собирается! Все домой! – это Лешкина мама кричит из окна.
Тучи сгущаются, свинцово-чёрного цвета, совсем рядом ударила молния и тут же с сухим треском громыхнуло.
– Лешка! Лейка! Домой!!!
– Лёш, пойдём домой. Мама волнуется.
Лейка… Она такая красивая… Он пытается сказать ей что-то хорошее… Но слова перекрывает барабанная дробь капель, стучащих по карнизу, треск электрического разряда и гулкие раскаты грома.
– Лёшка!!! Ливень-то какой!!! Пойдём в него?!
Лейка бросается из подъезда прямо под струи дождя. Потоки воды отделяют ее от всего, что происходит вокруг. Она счастлива! Вскидывает руки к небу и кричит!
– Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ ДОЖДЬ!!!!! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ ЛЁШКА!!!
* * *
Дожди лили круглосуточно несколько лет, перерывы в несколько дней были не в счёт, да и их за все это время можно было пересчитать по пальцам. Прекратились они внезапно, когда вода подступила к самым ступеням Убежища. Ну, не то чтобы совсем… Дожди могли не идти неделями, но потом небо, словно спохватившись, выливало на жителей Гавани месячный запас воды. Правда, иногда дождя хватало лишь на то, чтобы охладить бетонные выступы, раскалённые безжалостным солнцем. Тем не менее, вода, однажды пришедшая к порогу последнего прибежища уцелевших, отступать не думала.
Но вода рядом с Убежищем – это ещё полбеды. Грунтовые воды – вот настоящая опасность. Они подмывали стены, затапливали помещения, а люди отступали. Очень скоро обитатели нижних этажей были вынуждены уйти оттуда, подняться выше. Надолго ли? За годы, что прошли после Катастрофы, обитатели Гавани научились делать, все кроме бетона.
Конвой… Это было единственным, что вселяло надежду. Он привозил продовольствие, медикаменты и всякую прочую всячину, идущую на ура в дни распродаж. Обратно увозился драгоценный порох, который производил местный заводик, рыба и люди, кому здоровье не позволяло больше оставаться в Гавани. Конвой приходил редко, расписание давно уже не соблюдалось, и виной всему была капризность природы: дожди и ураганы постоянно меняли местность, она, казалось, жила отдельной, непостижимой для человеческого разума жизнью. Эти изменения иногда был настолько глобальны, что Гавань на протяжении месяцев оказывалась отрезанной от основных транспортных путей.
Сирена завыла в то самое время, когда большинство населения Убежища досматривало седьмой сон.
– Всем сотрудникам Отдела Прибытия явиться в места сбора. До прихода конвоя остаётся два часа!
Опять эти противные звуки… Лешка поднялся с лежанки (вмурованные в бетон железные рельсы и брошенный на них матрац). Конечно, кроватью назвать это сложно, но у некоторых не было и того. Парень давно уже не заворачивался насчёт чистоты постели, да и одежды, собственно, тоже: после стирки все пахло тиной и это вызывало у него тошноту.
Конвой… Что он даст? Опять заберут десяток человек и все. А вода прет со страшной силой. Сколько им ещё тут быть? Месяц? Два? Сколько еще они продержатся, пока вода не прорвётся внутрь? Цемента вечно не хватало, плата него была непомерно высока: за сотню мешков вяленой рыбы давали лишь тройку мешков. Да и то порой низкого качества.
Лешка нехотя оделся: химза, арбалет, вещмешок с документами и пропуск. Пропуск он брал всегда, но прятал. Предъяви он его сопровождающим Конвоя, и уже давно был бы далеко отсюда. Но он не торопился этого делать.
Он ждал…
– До прибытия Конвоя осталось…
Лешка сидит на кровати. Подняться и встать. Надо. Это надо. Не тебе – другим. Но надо!
Слышаться шаги в коридоре. Много шагов. Все спешат. Ведь многие могут уехать уже сегодня. Покинуть эту Гавань навсегда…
– ДО ОТКРЫТИЯ ГЕРМОВОРОТ ОСТАЛОСЬ…
Противный голос. А ведь он сам когда-то принимал участие в записи и этого сообщения, и многих других. Тогда это было в диковинку. Даша… Точно, Даша. Так ее звали, уж больно голос нравился шефу. Но она постоянно смеялась, и им стоило огромных усилий заставить девушку серьёзно произнести нужный текст.
Лешка посмотрел на клочок бумаги. Список. Он составлял его весь последний месяц, тщательно готовясь к этому дню.
Вроде никого не забыл…
Медленно, сдерживая шаг, он двинулся к парадному входу…
* * *
Народ уже толпился у двери, кто с рюкзаками за спиной, кто просто пришёл поглазеть и порадоваться за других, кто-то провожал близких людей навсегда, и молился о том дне, когда и у них выпадет такая удача – покинуть Гавань.
– Ты передай то письмо, передай, – не переставая твердила небольшого роста старушка.
– Передам, только кому? Ты же слышала – там океан теперь, – огромный детина сжимал в руках конверт.
– Ну и что океан. У нас тоже был рядом с домом Океан, а потом раз – и Перекрёсток стал.
– Ну, ты, баб Мань, сравнила, – рассмеялся парень.
Таких, как он, забирала Морская Конфедерация. Из них делали матросов и военную силу Конвоев. Мечта всех здоровых парней – попасть в её ряды…
«ГЕРМОВОРОТА ПРИВЕДЕНЫ В ДВИЖЕНИЕ. ВСЕМ ОСТАВАТЬСЯ В ЗОНАХ СОРТИРОВКИ»
Массивная стена гермы медленно поползла вверх…
* * *
Никто так и не понял, что произошло в день Катастрофы. Говорили о ракетном ударе, но он по каким-то причинам был неудачным и ракеты ушли в космос, но что-то пошло не так… Вслед за неудачным началом войны последовало природное безумие, боги сошли с ума и погрузили планету в пучину ливней и ураганов.
Лёшка навсегда запомнил, как они впервые выползли из убежища. Перед этим долго брали пробы, потом замеряли фон. Все в норме, и люди надеются, что можно будет покинуть подземелья. И вот… Вместо привычных улиц – морская гладь, городские многоэтажки, покрытые водорослями и «кораллами» из остовов автомобилей, кусков кровли и прочей дребедени, что не смогла утонуть. Над всем этим возвышалась колокольня Храма. И все было окутано туманом. И моросил дождик…
Конвой… Грозное название и суровый вид у матросов… Да и как иначе? Лишь первое время походы были безопасны, неприятности доставляли лишь шторма и ливни. Но потом началось вообще невообразимое, словно ожили миры Жюля Верна и его собратьев по перу. Подводные твари, язык не поворачивался назвать их моллюсками, нападали на суда, топили их, а сверху… Сверху атаковали чайки. Или это были уже не они? От этих вполне мирных птиц у этих чудовищ остались лишь крылья и клюв. Человек в дно мгновение оказался на самом низу пищевой цепочки. Правда, бифштексом он был неудобным, быстро приспособился к изменившимся условиям, и теперь новоявленным Кракенам суда Конвоев были не по зубам, да и чайки старались облетать их стороной, нападая лишь стаями, да и то, если очень голодны.
Сегодня к их пирсу причалил конвой «Северное Сияние». Два судна сопровождения и одно огромное грозное сооружение, по виду похожее на плавучий город…
Этот конвой был самым старым, он появился сразу же, как только стало возможным выходить на поверхность, и все это время ему не просто удавалось держаться на плаву, но и лидировать среди конвоев. Первым его маршрутом была северная столица, а уже потом его экипаж проложил маршруты в разные точки бывшего когда-то целым мира.
Швартовка прошла удачно. Бортовые люки пришли в движение, детвора, скопившаяся у входа, завизжала от радости.
Грозный Глаз Грюм – так звали капитана «Северного Сияния». Откуда пошло это прозвище, никто не помнит. Но знающие Капитана люди утверждают, что он является поклонником саги о каком-то мальчике-волшебнике и, если его очень попросить, то можно получить заветную книгу на несколько дней.
– Как доплыли? – Комендант Гавани протянул руку для приветствия.
– Сколько можно тебя учить?! Дошли! Дерьмо плавает! – прогромыхал Грюм.
– Да какая разница? Ну… Как дошли? – Комендант и Грюм дружили давно, и этот спор про дошли-приплыли был уже своеобразным ритуалом.
– Нормально дошли. Медея только потрепала нервы в районе Люберецких Холмов, да в Коломенской Пустоши понаставили ловушек, хоть бы сообщили, гады. Вся гидравлика замоталась. Пришлось чистить.
– Медея жива ещё?
– Не дождётесь! – Грюм смачно сплюнул. – Она лучше нас с тобой выглядит!..
* * *
Лёшка окинул взглядом пристань, людей, скопившихся на ней, Двух Капитанов и… Сделал шаг в сторону контрольно-пропускного пункта.
Не желая светиться и вступать в разговоры, Лёшка стороной обошёл толпу. Получилось, что к старшему он подошёл со спины, и когда положил на стол список отбывающих, а сверху свой пропуск на два лица, тот дёрнулся от неожиданности.
– Лешка? Всё-таки решился? Уезжаешь? – старший выглядел расстроенным. И было от чего – такие, как Алексей не каждый день покидали убежище, на них ещё держалось относительное благополучие Гавани.
Лешка выдержал паузу, потом улыбнулся:
– Не боись… Куда же я без вас-то?
Потом посмотрел в коридор, где, толпились люди: он так и не определился, кого отправить вместо себя.
– Сам выбери кого-нибудь. А я… Пойду-ка я порыбачу, пока погода держится.
* * *