– В таком случае и я вложу свою лепту в общий котел, – сказал Пилигрим, откладывая ручку и блокнот, – Всем известно, что наш прославленный адмирал, основатель Черноморского флота, не знал поражений и в морских баталиях не потерял ни одного корабля. Так же всем известно, что похоронен Федор Ушаков в Мордовии, на территории Санаксарского монастыря близ города Темникова. Надпись на надгробии гласит: «Здесь покоится прах его высокопревосходительства и высокопочтенного боярина флота, адмирала и разных российских и иностранных орденов кавалера Федора Федоровича Ушакова, скончавшегося 1817 года, сентября 4 дня, на 74-м году от рождения», – он сделал паузу. Налил себе рюмку коньяка. Выпил. Закусил лимоном.
Пилигрим все любил делать со смаком. Даже рассказывать истории. Налил еще рюмку. Покатал на языке и продолжил.
– Однако жительница Курска некто Светлана Выренкова считает, что настоящая могила адмирала Ушакова находится под Курском, у стен храма Иоакима и Анны в селе Долгое, рядом с местечком Свобода Золотухинского района. Уже несколько лет она пытается привлечь внимание к этой серьезной теме. Она начала свое исследование, опираясь на семейные предания, говорившие, что в 1817 году удочеренная племянница адмирала Павла Ивановна Ушакова-Брежнева привезла тяжело больного адмирала в свое имение под Курск, где он прожил еще 23 года и был похоронен в семейной усыпальнице Брежневых, возле старого деревянного храма Иоакима и Анны.
– Откуда она взяла это? – невежливо перебил генерал.
– Легенду, передававшуюся из поколения в поколение, ей не раз пересказывала бабушка. Той же, в свою очередь, эти сведения передала ее бабушка Варвара Илларионовна Арепьева-Брежнева. Выйдя замуж, она жила с адмиралом около года под одной крышей, а с Павлой Ивановной – до самой смерти. Племянница Ушакова рассказала ей кажущуюся невероятной историю о том, как легендарный адмирал оказался в Курской губернии и закончил здесь свои дни.
– Как это могло произойти? – опять спросил Борисыч.
– По словам бабушки Светланы Георгиевны, история пошла не по тому пути, поскольку рядом с адмиралом долгое время жил другой Федор Ушаков простой матрос, двойной тезка и друг флотоводца. Этот второй Федор был выходцем из крестьян и даже служил на корабле адмирала. А потом, как и его знаменитый тезка, оказался в Санаксарском монастыре. Там, в монастыре, Федор Ушаков и умер. Но не адмирал Ушаков, а его однофамилец. Сам флотоводец, как гласит семейное предание, в то время находился между жизнью и смертью. Накануне у него случился инфаркт. 72-летнего адмирала соборовали, причастили. Он впал в кому, и его приняли за мертвого. «Покойника» омыли, одели в адмиральский мундир и положили в гроб. Но случилось невероятное. В ночь перед похоронами адмирал очнулся. Как раз в это время умирает его тезка. Федор Федорович принимает решение похоронить его, как самого себя, а сам вместе с родными удаляется в имение под Курском. Теперь он может не опасаться за их судьбу. Дело в том, что его родственники, кровные потомки императрицы Елизаветы Петровны, в те годы испытывали гонения. А имя адмирала, жившего с ними, могло бы привлекать к родне излишнее внимание. Но теперь-то официально он является мертвым. Значит, опасаться уже нечего. Склепы адмирала и всей семьи Брежневых под Курском сохранились до сих пор. Со слов деда Светлана Георгиевна запомнила надпись на надгробии адмирала: «Раб Божий Федор, сын Федора Ушакова. Адмирал и многих орденов кавалер. Родился 13 февраля 1745 г., преставился 12 (?) июля 1841 года».
– Однако Пилигрим, – была ведь эксгумация, – Борисыч докапывался до истины.
– Вы правы, – подтвердил Пилигрим, – Когда в 1944 году известный скульптор-антрополог Михаил Герасимов по заданию Сталина провел вскрытие темниковской могилы и воссоздал образ адмирала по черепу, с имеющимся прижизненным портретом он не совпал. Этому нашли тогда сразу несколько объяснений. К тому же в акте об обследовании захоронения имеется запись о том, что «при рассмотрении левой бедренной кости обнаружено… старое ранение, в результате которого произошла сильная деформация всей верхней части бедра». По заключению медиков, человек с такой травмой должен был сильно хромать. Но великий флотоводец не страдал хромотой. По крайней мере, ни у одного его биографа нет упоминания о таком факте. Вот такая история с могилой. Однако это из области современных курьезов. Каждый ищет свое, нужное ему одному, – Пилигрим закончил и выпил свою рюмку коньяка, как положенный приз.
Борисыч поддержал его в этом начинании, а девушки поняв, что застолье вышло на новый виток пошли разогреть мясо. Генерал задумчиво жевал маринованный грибок, о чем сосредоточенно думая. Потом почесал затылок и сказал.
– Сдается мне коллеги, что мы пошли боковым ответвлением и скоро зайдем в тупик.
– С чего бы это? – повернулся к нему Пилигрим.
– Интуиция, господин криптоисторик. Интуиция. Это такая штука, что не объяснить, не аргументировать. Только принимать как должное. А скажите дорогой брат, ваша святая ведь направилась на поиски места, где ей было суждено выполнить завет Богородицы из Киева, если мне не изменяет память?
– Совершенно точно, – согласился Владимир, – Из Киево-Печерской Лавры.
– То есть двигалась она в срединную Россию с юга?
– Совершенно точно, опять кивнул монах, – с юга.
– Это, если переложить на наше время, или по Киевскому шоссе, или по Калужскому?
– Скорее по Калужскому, – подсказал Пилигрим.
– А что там у нас со святыми местами? – генерал повернулся к Владимиру и с вопросом посмотрел на него.
– Там у нас Оптина пустынь, – ответил тот, не понимая, куда гнет Борисыч.
– Вот! – крякнул довольно генерал, – Вот про нее вы нам уважаемый и расскажете завтра. А сейчас закусим, чем бог послал и на боковую.
Обитель разбойника Опты(Свято-Введенский монастырь Оптина Пустынь)
С утра четвертого дня Пилигрим осознал, что наступавший Новый Год ни в коей мере не зависел от их мозгового штурма или аналитических построений, укладывавшихся в стройную схему в блокноте. Писатель вышел на крыльцо глотнул морозного чистого воздуха и, засветив снежком в спину отца Владимира, хитро поинтересовался у него.
– А что достопочтимый брат, вы Новый Год по какому стилю встречать будете?
– По светскому, по светскому, – улыбнулся монах, поняв, куда клонит криптоисторик, – А что бойцы пера встречают его каким-то им одним ведомым образом.
– Нет, обычным порядком, – подтвердил писатель, – Надо бы спросить у рыцарей плаща и кинжала, – кивнул он в сторону выходящего на улицу Борисыча.
– Товарищ генерал, – как на плацу хором спросили они, – Разрешите обратиться?
– Обращайтесь, – растерялся генерал.
– А по уставу внутренней службы, когда положено встречать Новый Год? – спросил Пилигрим.
– По старому стилю или по новому? – пряча улыбку в усы, уточнил Владимир.
– По приказу командира, – смеясь, ответил Борисыч, – То есть в ночь с сегодня на завтра, если ныне 31 декабря.
– Так точно! – взял под козырек Пилигрим, – Разрешите выполнять?
– Выполняйте! – принял игру генерал, – А что, действительно, пора бы готовиться к празднику. А то мы тут со своими деловыми играми и наступление Нового года прохлопаем. Давай Владимир играй «Свистать всех наверх!». Первым делом подготовка, а потом вернемся к нашим размышлениям за праздничным столом.
И завертелась предпраздничная карусель.
Как оказалось, студенты были готовы к такому повороту событий заранее. Маша с Люсей давно уже приготовили разных вкусностей. Леша сгонял в магазинчик и принес рыбных и мясных нарезок. А с вечера девчонки даже умудрились поставить тесто и теперь стряпали огромную кулебяку по старинному рецепту. Так называемую «кулебяку на четыре угла». Владимир привез с собой набор настоек с громким названием «Монастырский орден» и какого-то необычного приготовления угря, почти метровой длины. Пилигрим пошел, порылся в своих сумках, и достал литровую банку черной икры домашнего приготовления, подаренной ему товарищем из Астрахани. Сам же хозяин спустился в свой противоатомный бункер под домом, почему-то носящий скромное название «погреб», и начал оттуда доставать банки и баночки с солениями, маринадами, консервированными языками и прочей домашней снедью. Пока он аккуратно отбирал из всего этого изобилия необходимое для стола, Пилигрим и Владимир занялись приготовлением молочного поросенка и гуся с яблоками. Борисыч поинтересовался, проходя мимо их колдовского места:
– Не многовато ли будет?
– Много не мало, – философски ответил монах, аккуратно вынимая из яблок сердцевинки.
К середине дня стало ясно, что компания с голоду не опухнет, и что наступающий год Мыши встретит полными закромами. Девчонки прибежали и, пошептавшись с Борисычем, утащили две огромные банки с протертой смородиной и морошкой, невесть каким образом попавшей в погреб генерала. Неожиданно с улицы раздался настойчивый автомобильный гудок.
– Кого-то бог послал, – вытирая руки о полотенце, сказал Владимир, – Борисыч к тебе никак!
Борисыч пошел к калитке. Затем распахнул ворота и впустил во двор огромное чудовище весьма похожее на внедорожник, только значительно больше. Из чрева этого монстра выскочили на снег трое. Длинноволосый дядечка и две женщины в дорогих мехах.
– Это наш телемагнат, – представил генерал, – Прошу любить и жаловать – Саша. А спутницы его тоже… то ли олигархи. Простите, я не знаю, как это будет в женском роде, – засмеялся он, – То ли искательницы приключений.
Троица представилась и бодро начала выгружать пакеты и пакетики, на бегу поясняя, что они долго думали, что делать в праздники. Что все им надоело, и вот Саня вспомнил о наличии в этом мире такого великого человека как Борисыч, с которым он знаком тыщу лет. Щебетала в основном девушка Марина. Они с Наташей то же знакомы с генералом по разным там делам из области эзотерики и всякой подобной мистики и, конечно же, поддержали идею Санька, если их генерал не выставит за дверь, то есть за ворота. При этом все трое продолжали таскать свои пакеты и пакетики на веранду, посреди которой уже вырос небольшой Монблан.