– У вас нездоровый цвет лица. Вот, возьмите, – с этими словами он протянул магу бутылочку с мутной жидкостью.
– Мне не доводилось начинать знакомство таким образом, – недоумённо ответил тот. – Для начала хотелось бы узнать ваше имя, юноша.
– О, прошу прощения! – стушевался тот. – Просто подумал, что помощь нужна вам срочно. Я Квинт Тиберий Валериан из города Алестии, что в Imperium Aetium. Вам этот край известен как Аэтийская империя.
Услышав название города, маг ощутил, как запылали его щёки. Уж очень оно походило на имя Алессии Винтерсонг.
– Меня зовут Маркус Аронтил. Теперь, когда мы познакомились, могу и помощь принять. Что же вы хотите мне предложить?
– О! Это незаменимое средство выручало меня не раз. Настойка Mentha piperita или, как она известна в ваших…
– Перечная мята, – перебил маг. – Да, аэтийский мне немного знаком. Всё-таки алхимия для меня не пустой звук.
Услышав это, парень просиял и принялся что-то с жаром говорить. Хоть отдельные слова Маркус разобрать мог, но вместе они сливались в бурный поток.
– Прошу, остановитесь! – взмолился маг, опасаясь нового приступа тошноты. – Вы переоцениваете мои навыки! Сколько я должен выпить, чтобы воспылать к вам благодарностью?
– Достаточно одного маленького глотка. Уверяю, румянец щёк вернётся к вам быстрее, чем успеете произнести Errare humanum est.
Маркус по алхимической привычке поднёс горлышко ближе к носу и взмахнул рукой. Обоняние уловило терпкие ароматы мяты и спирта. Он сделал глоток и горло обожгло свежестью зимнего утра.
– Действительно… Весьма… – маг пытался восстановить перехваченное дыхание. – Благодарю, Квинт… Тиберий…
– Можно просто «Тиберий», – улыбнулся парень, пряча бутылку за пазуху. – Так меня называли дома. И лучше на «ты», вы всё-таки намного старше меня.
Маркус смутился от последней фразы, но постарался не подать вида.
– Что же заставило вас… тебя покинуть родные края? – спросил он.
– Видите ли, меня всегда влекли дальние страны. Я успел овладеть языками Энгаты, Акканты и Нераля. Даже способен изъяснятся по-эльфийски, если использовать простые фразы… Но знать наречия разных народов и не побывать на их родине было для меня мучительно. Поэтому, едва окончив учёбу, я испросил у отца дозволения отправиться в путешествие. Так, из Алестии я направился в стольный Нераль, оттуда – в Ренуар, где познакомился с капитаном Жаном и взошёл на борт «Звезды запада». Так я и оказался в Вальморе. Теперь мы с вами держим путь в Гирланд, а оттуда, я полагаю, отправлюсь по суше в южную часть Энгаты.
– Должно быть это путешествие вы запомните на всю жизнь, – усмехнулся Маркус с долей зависти.
– Более того, я в этом уверен. Но для надёжности я записываю всё, что сочту примечательным. Быть может, по возвращении представлю записи в Высшую школу Алестии. Моих наставников они наверняка заинтересуют, ведь наши путешественники больше нацелены на посещение бывших провинций. А Энгата для них – далёкая холодная страна, где живут дикари, до которых в своё время не добрался имперский порядок…
– С удовольствием бы пообщался с тобой ещё, но, кажется, собирается дождь. Можешь записать, что маги стихии огня такой погоды очень не любят. Отлежусь в каюте, пока не начало лить.
– Непременно запишу, Маркус! Как раз хотел отправиться дополнить записи и вздремнуть. Надеюсь, не залью всё чернилами. Встретимся на ужине!
Маг рассчитывал вволю выспаться, но сон никак не хотел приходить на смену тревожным мыслям, поэтому, вздремнув, по ощущениям, не более часа, он отправился гулять по кораблю.
В течение дня Маркусу удалось так или иначе узнать об остальных попутчиках, которые тоже были приглашены капитаном в кают-компанию на ужин. Ими оказались не слишком общительный гном-купец Норедин и миловидная остроухая девушка из Халантира, государства эльфов, что лежало между Энгатой и Ригеном.
К сожалению, магу не удалось узнать даже её имени. Едва он с ней заговорил, она тут же сослалась на неотложные дела и сбежала. «Какие дела могли быть у пассажира корабля? – недоумевал Маркус. – Разве только выспаться как следует.» Ещё один попутчик весь день не покидал своей каюты.
– Должно быть, бедняге совсем худо, а Тиберий не добрался до него со своей чудесной настойкой, – подумалось магу. – Что ж, познакомимся вечером.
Дождь начался после полудня и к вечеру успел превратиться в настоящий ливень. Корабль качало из стороны в сторону, и Маркус начал волноваться, хоть пока что ничего не предвещало беды. Разве что передвигаться по палубе стало сложнее, так что маг вернулся к себе.
Чтобы успокоиться, он извлёк из сундука книгу в простеньком переплёте, которую хотел прочитать вот уже почти год, но никак не мог найти времени. Точнее даже не пытался найти. Записи путешественника, которым автор дал бесхитростное название: «О странах и странствиях. Путевые заметки». Оставалось надеяться, что у Тиберия хватит фантазии назвать свой труд как-нибудь любопытнее.
А ведь Маркус теперь и сам стал в какой-то мере путешественником. Декану Огня покидать Вальмору запрещалось, но прежде, будучи вербовщиком, он нередко покидал остров в поисках талантливых юных магов. Именно последняя такая поездка изменила всю жизнь Маркуса Аронтила, сведя с мальчишкой, который заменил ему сына.
Маг лёг на кровать и посмотрел в потолок, выуживая из памяти события более чем пятилетней давности. «Отчислен за учинение беспорядков и отсутствие дисциплины». Бумага, поделившая жизнь на «до» и «после». Вспомнил он и ледяной взгляд архимага, хладнокровно рвущего на части прошение о восстановлении, которое Маркус писал целую ночь, с трудом находя оправдания и подбирая слова, придумывая мотивы и причины.
Ледяным ветром пронесся в сознании голос архимага: «Оставь надежду. Его не вернуть. Я запрещаю тебе тратить на это своё и моё время». Слова, сказанные, казалось, не самим Вингевельдом, а его беспощадными ледяными глазами, и морозным ожогом отпечатавшиеся в душе. Тогда Маркус действительно оставил надежду, постарался очистить сознание. Что-то пришлось выбросить из памяти навсегда, а что-то спрятать в самые дальние её уголки, куда никогда не довелось бы заглянуть.
Вспомнил Маркус и взгляд того паренька, когда он позорно предстал перед громадой чернокаменной арки на глазах у всей Академии. Всякий раз, когда происходило отчисление очередного студента, Маркус всеми правдами и неправдами находил причины не присутствовать в холле вместе со всеми. Магическая сила считалась даром богов, их величайшей жертвой ради смертных, поэтому лишение магии виделось Маркусу жутким кощунством.
Но в тот злополучный день архимаг лично велел ему провести мальчишку через арку. А тот будто бы до последнего не верил, что всё это происходит на самом деле. Что рука его «папаши» действительно кандалами сжимает худое запястье. Как будто сейчас Маркус скажет: «Ну, ладно, напугали и будет с тебя. Но чтобы это было в последний раз». Декан Огня и сам до конца не верил в происходящее, но не мог вымолвить и слова, глядя как у его почти что сына отнимают самый великий подарок на свете.
Когда всё закончилось, парень упал на колени от нахлынувшей слабости, но не лишился чувств, как многие до него, а посмотрел на Маркуса страшным взглядом. Взглядом человека, которого предали. Декан огня предлагал ему уехать в Хельмар, чтобы они могли видеться время от времени, но тот заявил, что вернётся туда, где прошло его детство. Туда, откуда «папаша» когда-то забрал его, в Дракенталь. Он говорил, что не держит на Маркуса зла, что понимает, выбора не было, но мальчишечьи глаза были красноречивее слов. Теперь же он, должно быть, вырос и возмужал. И неизвестно, хранит ли он до сих пор этот проклятый посох. Возможно, поиски стоит начать именно в Дракентале. Там, где всё когда-то началось.
Несмотря на слова архимага, Маркус не верил, что посох настолько важен для Академии. Впрочем, сейчас ему об этом думать совсем не хотелось. Что делать после прибытия на большую землю – об этом маг поразмыслит позже. Теперь ему хотелось лишь остаться наедине с книгой.
Время до вечера пролетело пугающе быстро. Настолько, что Маркус даже не успел решить, что надеть на ужин. Конечно, выбор у него был куда скромнее, чем в Академии. Зеркала в каюте не было, так что маг попытался оценить свой внешний вид без него. Красная туника до колен с позолоченными пуговицами в виде эмблемы Академии выглядела почти новой, а кожаные башмаки он и вовсе надел впервые этим утром, так что они ещё немного натирали с непривычки. Шерстяной плащ, конечно, протёрся в нескольких не слишком заметных местах, но он не раз спасал Маркуса от промозглых ветров, приносимых морем. Теперь же плащ помогал не замёрзнуть во время прогулок по палубе. В корабельных помещениях было ненамного теплее, так что без него было совсем никак.
Второй комплект одежды, наспех сложенный в сундук, почти полностью повторял то, что было одето на маге, поэтому выбор был совсем невелик. Разве что выпачканные по пути в порт штаны маг решил сменить на новые, льняные, выкрашенные в тёмно-алый с золотой вышивкой в форме языков пламени. Теперь он был практически во всём красном.
Усмехнувшись, Маркус припомнил, как после пары появлений в таком наряде на праздниках в Академии студенты и некоторые преподаватели стали за глаза называть его «огненная стрела». Видимо, сказалась и привычка декана Огня постоянно ходить быстрым широким шагом, будто он жутко опаздывает. Он не обижался на это тогда, а теперь, когда это воспоминание осталось в прошлой жизни, оно и вовсе не вызывало ничего, кроме ностальгической улыбки.
Начав было искать расчёску, Маркус вспомнил, что так и не нашёл её дома. Так что маг покинул каюту, просто пригладив волосы рукой.
В кают-компании было немноголюдно. Двое совершенно одинаковых слуг сновали по небольшому, но хорошо освещённому залу и сервировали круглый стол в его центре. Один из них осторожно поставил в середину стола широкую изящную вазу с белыми тюльпанами и скрылся за дверью. Маркус робко присел на бочку неподалёку от стола и, подперев рукой голову, принялся ждать остальных.