Аrunechain – священный символ Уларуна, самый ядовитый паук Аркобанда.
– Да уж, жутковатая история, – проговорил Таринор. – Но не думай, что я вот так сразу уверую в ваших богов. На верность Уларуну я не присягал, значит мне ничего не грозит. Верно?
– Попробуй оскорбить его. Если из ушей не полезут пауки, значит не грозит. – с улыбкой ответил Драм.
– От твоего подземного юмора мне не по себе.
Эльф рассмеялся.
– На поверхности ведь тоже есть свои боги? Наверняка у людей их не меньше, – сказал Драм, ещё раз взглянув на небо.
– Ага. Иногда мне кажется, что их даже больше, чем следовало бы. И ни один из них не сделал мне ничего хорошего. Плохого, в общем-то, тоже. У меня с ними, так сказать, нейтралитет. Я не трогаю их, они – меня. И все довольны.
– Мне этого не понять. С самого детства и все эти годы меня учили, что всё в мире подчиняется богам, поэтому…
– А меня некому было этому учить. Так что я научил себя, что сам выбираю дорогу и смотрю под ноги, чтобы не оступиться. Такова моя, если угодно, жизненная философия, – нарочито высокопарно произнёс наёмник.
– Мы из разных миров, Таринор, – пожал плечами эльф после недолгого молчания. – Однако боги влияют на всех, хотим мы этого или нет. И это – моя жизненная философия.
– Ладно тебе, не кипятись. Каждому бродяге своя дорога. И каждая может привести к чему-то интересному. Кстати! – Таринор вспомнил о странном браслете, что показал ему гном Агдаз в «Белом дубе», и решил сменить тему, – Откуда у гнома торговца редкостями мог бы быть браслет работы тёмных эльфов?
– Если он не лгал, и это действительно браслет etheldiar, то он мог купить или выменять его у кого-то. Быть может, ему доводилось побывать в подземном городе или он торговал с гоблинами, ограбившими поселение etheldiar.
– Значит гоблины и вам досаждают?
– Досаждают ещё как. Они жили под землёй ещё до нас, и там их куда больше, чем у вас на поверхности, – улыбнулся Драм. – Скажи, он надевал браслет при тебе? Или может быть ты сам примерял его?
– На его руку эта штука просто не налезала, а я, знаешь ли, поостерёгся. Вдруг застрянет, а я снять не смогу? Пришлось бы покупать.
– Это самое меньшее, что могло произойти с тобой, Таринор. Такие вещи нередко создавались не только в качестве украшения, но и как ловушки. Так был убит Асирион Диар. Ему прислали в подарок браслет, внутри которого были крошечные отравленные иглы. Асирион умирал в своём поместье долго и в страшных мучениях. Ты выгодно отличаешься от него отсутствием привычки надевать на себя незнакомые вещи, – заметил Драм. – Проживёшь долгую жизнь.
– И на том спасибо. А много ли за такой браслет можно было бы выручить? – задумчиво спросил Таринор. – Если, разумеется, он не был отравлен.
– Выручить? Смотря, из чего он сделан.
– Допустим, он был чёрный, блестящий и с какими-то закорючками с внутренней стороны.
– Обсидиан, подземное стекло жара глубин. Скорее всего, метка мастера-ювелира. Возможно даже самого Риссенара из дома Этель Арун! Тогда это могла быть реликвия, редкая и бесценная вещь. Продавать такое – это просто кощунство, – внезапно Драм осёкся, поймав на себе укоризненный взгляд наёмника. – Уверен, дом Этель Арун не пожалел бы за него ни молодых рабов, ни толстых сквойлов.
– Кого-кого?
– Сквойлы… – эльф пытался подобрать слова. – Это такой скот у etheldiar. Похожи на слизней поверхности, но гораздо больше. Как ваши коровы.
– Отвратительно. Ладно, мне это ни о чём не говорит. Серебра бы много заплатили? Или, чем чёрт не шутит, золота?
Наёмник уже начал жалеть, что упустил шанс получить такую ценную вещь почти задаром.
– У нас эти металлы ценятся не так высоко, как на поверхности. Но, думаю, немало. В Улунтаре обладать такой вещью – большой почёт.
– У нас почётнее обладать золотом, – заметил Таринор.
– Учитывая ваше к нам отношение, не думаю, что ты нашёл бы на него покупателя.
– В общем-то, ты прав. Начинаешь понимать этот мир, Драм, – улыбнулся наёмник.
К ночи следующего дня они увидели впереди огни Алого брода, каменной крепости, в чрево которой уходил тракт, чтобы выйти по ту сторону реки.
– У тебя острый глаз на темноту, Драм, – вдруг остановился наёмник. – Что видишь?
– На стенах знамёна. На них… Красная зубчатая стена на жёлтом фоне.
– Верно, знак дома Редхёрст. А что скажешь о самой крепости?
– Три этажа, на башнях люди. Ворота закрыты, их охраняют два человека. Один из них ковыряет в носу, а второй…
– Ну, это нам уже знать не обязательно, – прервал его Таринор. – Идём, отсюда нас не заметят.
Наёмник свернул с дороги, и эльф последовал за ним. Вскоре они уже были достаточно далеко, чтобы огни крепости на мосту стали совсем крошечными. Шумящая впереди река отражала лунный свет серебряными бликами. Как знал Таринор, она не была особенно глубокой в это время года, да и до другого берега было чуть больше полутора десятков футов.
– Предлагаю перейти сейчас, а потом погреть ноги у костра, – предложил наёмник, снимая сапоги. – Идём быстро, но осторожно: течение здесь бурное, а вода холодная. Постарайся сохранить равновесие, смотри, куда ставишь ногу, если нет желания схлопотать лихорадку.
Но несмотря на предостережения наёмника, Драм всё равно едва не упал в воду.
– Под землёй такая бурная вода – редкость, – пояснил отчего-то повеселевший эльф, сходя на берег.
Перебравшись через реку, Таринор тут же принялся разводить огонь. Штаны промокли выше колен и их надлежало хорошенько высушить.
– Говорят, когда-то эта речушка была в сотню раз шире, – проговорил Таринор, проверяя, высохли ли штаны. – Она-то и выточила всю драконью долину среди этих гор. Есть у неё и эльфийское название, только я его никак не припомню.
– Laugrin, – сказал Драм. – Река-дракон. Я о ней слышал, но никогда здесь не был, чтобы увидеть своими глазами. Теперь это, скорее, река-змея.
– Потому-то, наверное, её и называют Змеицей, – улыбнулся Таринор, укладываясь. – А как будет по-эльфийски «Змеица»?
– Змеица… Змеиная река. Почти так же, Laegrin. Laug – это дракон, а laeg – змея.
– Забавный же у вас язык… – сказал наёмник, засыпая.
Глава 14
На следующее утро Таринор проснулся раньше Драма. Он опёрся на локти, сел и огляделся. На восточном горизонте из-за горной стены поднималось рыжее зарево. С другой же стороны, с запада, на него угрюмо глядели пики Драконьих гор, отделяющих владения Рейнаров, лордов-владетелей Драконьей долины, от земель Скайнов, владык Атерланда, плодородных земель между реками Атер и Западный Атер.
Пока наёмник любовался рассветом, проснулся Драм. Эльф поднялся с явным нежеланием и выглядел невыспавшимся.
– Вижу, кроликов сегодня не будет, – усмехнулся Таринор. – А ведь я уже начал привыкать.
– Будут… Дай мне время, – хрипло проговорил Драм, зевая. – Я ещё не до конца привык… спать вот так.
– На свежем воздухе? Согласен. Иной раз так храпака задашь, что проклинаешь всё на свете, когда солнце светит в глаза поутру.
– Нет, сон etheldiar длится четыре часа дважды в сутки.
– Вот оно что… У меня такое бывало зимой, когда на ночь жирного переедал.
– Это помогает во время вылазок. Даже если следопытов всего двое, пока один спит, другой остаётся настороже.
– А если следопыт всего один?
Драм поднялся на ноги и потянулся.
– Только безумец отправится по туннелям Аркобанда в одиночку, – сказал он, и тут же добавил: – Или тот, кому нечего терять. Пойду проверю, водятся ли вон в той рощице кролики.
– Смотри, егерям не попадись…
К тому времени, когда Таринор развёл костёр, Драм уже вернулся с добычей. Кролик оказался маленьким и худым, но зато среди принесённых грибов на этот раз оказались съедобные. Позавтракав, они продолжили путь.
Чем дальше они уходили, тем спокойнее становился воздух. Драконья долина простиралась далеко на юг, где упиралась в горы Пояса мира. Там, в самой южной точке долины, стояла крепость Хвост дракона, вотчина дома Карров, служившая также вратами в Могримбар, подгорный анклав гномов.
По пути путникам не раз приходилось сходить с тракта, давая дорогу торговым обозам. В основном это были скромные тележки, которыми управляли сами их владельцы, но один раз им встретился настоящий караван из почти десятка повозок. Кроме телег с товарами в их числе был отдельный крытый экипаж, где от дневного солнца прятался богатый торговец, а впереди и позади ехала дюжина наёмников.
Таринор вспомнил, как осенью так же сопровождал торговый обоз. Его наниматель оказался лавочником, который отправился в Гирланд из Атеруна. Хоть на вознаграждение торговец не поскупился, но главной удачей оказалось то, что он нанял ещё троих наёмников, обожавших играть в карты, но совершенно не умевших этого делать. Разумеется, опытный картёжник Таринор ободрал их, как липку, а потом надрался с ними же вдрызг по прибытии в Гирланд. Наёмники вернулись в Атерун, а вырученных денег Таринору хватило, чтобы провести зиму в тепле и сытости.
– Миля, – внезапно вмешался в воспоминания негромкий голос Драма. – Мы прошли милю с последнего привала.
– Ты что это, шаги считаешь?
– Привычка. В Аркобанде следопыт должен всегда знать, где находится, как далеко ушёл от дома. У нас нет звёзд и солнца, чтобы ориентироваться по ним, а подземные туннели не блещут разнообразием.
Таринор в ответ на это лишь хмыкнул. Должно быть, Драм слишком долго пробыл в одиночестве. Он рассказывал о подземных тварях и растениях, о гротах, реках и слепых рыбах, что таятся в их водах. Наёмник слушал вполуха и иногда вставлял пару слов, но в основном предавался воспоминаниям о немногих светлых моментах жизни.
Не забывал эльф объявлять пройденное ими расстояние. «Две мили», – сказал он, когда они проходили мимо деревни. «Три мили» были отмечены между незасеянных полей, а «четыре» – возле чистого ручья, где Таринор набрал свежей воды и вдоволь напился.