– Вспомнил! – вмешался Игнат. – Слышал я одну историю. К нам в трактир тогда рыцарь заглянул и весь вечер страшно пил. Под конец, когда едва держался на ногах, решил показать своему оруженосцу, как посвящают в рыцари, и случайно отрубил ему ухо мечом. Мы с Бертом чуть животы не надорвали…
– Давай-ка ближе к делу, – перебил Таринор.
– Ладно, ладно. Так вот, когда он ещё мог внятно говорить, рассказывал истории, видимо, из свершений его ордена. Или не его… В общем, там был какой-то парень, сразивший дракона копьём верхом на коне. Вот только, дракон этих стараний не оценил и перед смертью своим пламенем запёк рыцаря заживо прямо в доспехах.
– Знаю я эту байку, – зевнул Таринор. – То был сир Глаттон Фэйрлок по прозвищу Золотой плащ. Кажется, в итоге зверь подавился его лошадью, попытавшись проглотить её целиком. Нам такой вариант не подходит, если собираемся воспользоваться заработанным. Итак, что мы имеем. Копьё – да, доспехи – нет. Лошадь – возможно. Скармливать её, конечно, жалко, но пусть лучше дракон подавится лошадью, чем кем-то из нас. Вот только дороговато выйдет… А ещё тварь плюётся огнём – Игнат, ты с этой стихией знаком лучше всех. Что скажешь?
– Ну, драконье пламя – особая субстанция, имеющая крайне высокий коэффициент деструктивности… – Игнат многозначительно поднял вверх палец, старательно выговаривая слова.
– У меня от этих книг и без того голова трескается, – прервал его наёмник. – Не цитируй книгочеев Академии, скажи человеческим языком.
– Хорошо, – добродушно, но с ноткой обиды в голосе ответил маг. – Штука в том, что огонь этот не такой, как от свечи или костра. Изучить его, по понятным причинам, мало кому довелось, а всё неизвестное обрастает кучей противоречий и суеверий. Дескать, погасить его можно только водой, выпаренной из крови девственницы, а горит он так жарко, что способен расплавить хоть камень из самой преисподней.
– Ну, допустим, гномы тоже хвалятся, будто есть у них печи, в которых можно плавить камень. Кстати, они называют их драконьими горнами. Мне больше интересно, сможешь ли ты совладать с этим огнём?
– А мне почём знать? – Игнат вскинул рыжие брови. – Никогда с ним дела не имел, могу и не справиться. Да и из огненных магов прошлого мало кто встречал живого дракона. Ещё меньше тех, кому удалось совладать с драконьим пламенем. Чаще они просто мучительно умирали, а кое-кому повезло мгновенно сгореть заживо.
– Вот уж завидное везение, – пробормотал наёмник. – Значит, надо как-то заткнуть тварюге пасть.
– Или лишить возможности дышать огнём, – раздался голос Драма.
Он указывал пальцем на страницу книги, покоившейся на его коленях.
– Здесь об этом написано.
Игнат и Таринор переглянулись, но не сказали ни слова. Лишь выжидающе смотрели на эльфа.
– Написано… причудливо. Я, кажется, понял общий смысл, но мог упустить детали. Может быть, у вас получится лучше, – Драм поднялся и отдал наёмнику «Анатомию».
– Будучи голодным, дракон употребляет желчь свою и газы на испускание огня. Насытившись же, оный теряет к огне… огнедыханию всякую способность и желание, – медленно прочитал вслух наёмник. – Вот дьявол, язык сломаешь! У того, кто это написал, наверняка не ладилось с женщинами… Стало быть, накормим дракона досыта, и он нас не спалит. Думаю, овцы ему будет достаточно. В долине многие овец разводят, найдём по пути.
– А если он летающий? – вдруг вскрикнул Игнат, приподнявшись на табуретке. – Если взлетит, что тогда делать?
У Таринора дёрнулся глаз. К горлу подкатил комок.
– Не думал об этом, – рассеянно проговорил он, но тут же нашёлся. – Хищные птицы с полным брюхом не летают, силы берегут. Может и дракон не слишком от них отличается?
На самом деле наёмник знал о повадках хищных птиц не больше, чем об огнедышащих ящерах, но ему хотелось придумать хоть какой-то более-менее правдоподобный ответ. Ему случалось охотиться на крупную дичь. Как-то раз даже на огромного вепря-людоеда, наводившего ужас на окрестные деревни. Но тот вепрь при всей его свирепости и размере не летал и не плевался огнём.
Таринор подумал, что есть в мире места, где драконы и ныне водятся в больших количествах. Интересно, как там живут люди? И живут ли они там? Должно быть, у них нет времени, чтобы тратить его на междоусобные войны. Нет, наверное, люди везде одинаковы, независимо от языка и цвета кожи…
Засыпал в ту ночь он скверно. В голове маячили мысли о драконе. Наёмник решил, что, размышляя о грядущем деле, он быстрее заснёт, но сон так и не приходил. Тогда он принялся думать о том, как на вырученное золото проведёт остаток жизни в спокойствии и богатстве, будет сыт, пьян и не обделён женским вниманием. И в этот раз не прогадал, блаженные грёзы незаметно сменились сладким сном.
Глава 18
Утро следующего дня наёмник, маг и эльф полностью посвятили подготовке. И если Игнат в силу своей молодости видел в этом интересное и необычное приключение, то Таринор методично просчитывал в голове варианты событий. Что может пойти не так? Здравый смысл подсказывал ему, что в деле драконоборца пойти не так может абсолютно всё, поэтому для надёжности чудовище было решено ещё и отравить. Хотя даже Драм, чей народ прославился знанием самых разных ядов, не знал такой отравы, что была бы способна убить дракона. Но после недолгих размышлений он всё-таки предположил, что сумеет изготовить нечто такое, что сможет, по крайней мере, ослабить чудовище.
– В городе есть магазин ядов или что-то вроде того, – предположил эльф.
– Драм, мы не под землёй, – вздохнул Таринор, осматривая принесённые Бьорном копья. – Здесь не принято держать лавки с отравой. Хотя некоторые трактиры вполне тянут на такое название.
– Но это нисколько не мешает богатеям травить друг друга, – заметил Игнат.
Он сидел на полу и читал книгу, опёршись спиной на стену. – Особенно на юге. Акканта, Нераль – вот там уж любят подсыпать мышьяка в суп престарелой и неприлично богатой тётушке.
– Яды! – вспомнил Таринор. – Рейнар говорил о лавке алхимика. Поселился он в аптекарской лавке этого, как же его звали… Ван.. Ганн… Да, вроде бы Ганн.
– Ганн-аптекарь? – Игнат почесал подбородок. – Помню, помню. Я туда за припарками для Берта ездил в прошлом году… В общем, знаю, где это.
– Должно быть, нужные мне ингредиенты называются здесь иначе, но я узнаю их, если увижу, – проговорил Драм.
– Отпустить тёмного эльфа одного на прогулку в одном из самых злачных городов Энгаты, – наёмник вскинул брови. – Действительно, почему бы и нет! Нет, один ты туда не пойдёшь. Проводишь его, Игнат?
– С удовольствием! – юноша поднялся на ноги и с хрустом взмахнул руками. – У меня уже задница затекла сидеть здесь. А деньги?
Таринор достал из-за пазухи мешочек, развязал его, пересчитал монеты и со вздохом протянул Игнату.
– Не густо, – проговорил маг, взвесив в руке кошель.
– Что останется – принесёшь обратно, – ответил наёмник. – Это последние деньги, которые можно свободно тратить. Остальное у меня. Постарайтесь не спустить их полностью, купите только самое необходимое, если удастся сторговаться и сбить цену – будет совсем хорошо. Я на вас рассчитываю. И Драм, не свети лицом лишний раз: местным ни к чему знать, что тёмный эльф был в лавке, где можно купить яд.
– А мне ни к чему быть повешенным, – с прохладцей отозвался тот, накидывая на лицо капюшон.
Маг и тёмный эльф покинули дом и отправились в путь по оживлённым улицам утреннего Дракенталя, выбирая самые, по словам Игната, безлюдные маршруты. Однако и эти места просто кишели людьми, поэтому Драм старался идти за спутником по пятам, чтобы не потерять его из виду. С самого появления в городе Драм заметил одну его особенность, но теперь она предстала перед ним во всей красе.
Эльф привык, что воздух в подземных городах имел лишь лёгкий запах грибов и плесени, а из-за почти неподвижного воздуха почуять его можно было, лишь находясь совсем близко от источника. Драм помнил, что особенно сильно пахло с кухни особняка его семьи, когда подходило время трапезы и многочисленные слуги дома Дирен создавали удивительное разнообразие блюд из скудного выбора снеди. Для него эти спокойные земляные запахи навевали воспоминания о давних временах.
Но шумный Дракенталь поражал эльфа буйством разнородных запахов. Невыносимый смрад содержимого ночного горшка, который выплеснули из окна неподалёку прямо на городские улицы, впился в нос острым шилом. К счастью, вскоре он сменился ароматом свежевыпеченного хлеба, что настиг Драма, когда они проходили мимо булочной. Этот уютный запах пробудил в нём аппетит, смешанный с сожалением: попробовать то, что его источает, этельдиар сможет только рискуя проваляться с больным животом.
И всё же пахло настолько соблазнительно, что Драм был почти готов рискнуть. «Местным, должно быть, и не приходит в голову бороться с таким искушением. Видимо, это объясняет такое количество толстяков вокруг», подумал эльф и едва заметно улыбнулся. Увы, прочие «ароматы» не находили в душе подобного отклика. Он чуял лошадиный навоз и подгнившее от времени дерево, рыбьи потроха и курившиеся где-то благовония, тошнотворную вонь прогорклого жира и несвежей крови из мясных лавок, едкий дым из кузниц и множество других, один отвратительнее другого. Драм достаточно бывал на поверхности, чтобы узнать некоторые запахи, но явно недостаточно, чтобы определить все. В таком количестве они сливались в ужасное месиво.
Но самым пахучим элементом города оставались люди, и эльф содрогался, когда прохожие один за другим проходили слишком близко от него. Хуже было только когда приходилось протискиваться через группу людей в особенно узком переулке. Отвратительная вонь застарелого пота, к которой, вероятно, жители города привыкли и не замечали, дополнялась тошнотворным запахом изо рта, который от мимо проходящего человека могло учуять лишь острое обоняние Драма. Изредка, когда в стороне от людского потока проходила хорошо одетая девушка, можно было почувствовать цветочный аромат духов, но здесь даже он казался неприятным.