Эри обвела комнату взглядом и осторожно спросила:
– А за что ты себя не любишь?
Нашта отставила кружку на столик.
– Не люблю? – удивилась она.
В зеленых глазах Эри были сосредоточенность и внимание. Она не шутила.
– Нет, я не… – возмутилась было девушка, скрестив руки. – Ладно, я пью, да. Как и папаша мой. Но что с того?
– Живешь в пыльной комнате, заваленной вещами, – пояснила Эри. – Нужными, лишь чтобы привлекать мужчин, которые тебе даже не нравятся. И потому пьешь, чтобы беспамятствовать. Разрушаешься.
Нашта ласково улыбнулась:
– Не, Риа, все не так плохо. Во всем есть свое удовольствие. Нравиться людям, мужчинам… Наряжаться, отдыхать. Я люблю такой образ жизни.
– Не верю, – Эри качнула головой.
– Не знаю, может, я и сама не верю, – Нашта усмехнулась и, хлопнув себя по бедрам, перевела тему. – Где ты пропадала-то?
Эри отвела взгляд.
– Не могу сказать.
– Ладно, – не стала настаивать Нашта. – Главное, что жива-здорова. Есть хочешь?
– Еще как...
– Тогда подожди, я на кухню спущусь.
Когда Нашта вернулась, Эри уже спала, уткнувшись носом в подушку. Волосы разметались по плечам. Стопы свешивались с края, словно она собиралась вот-вот встать.
Рыжеволосая красотка накрыла ее пледом и, чуть задержавшись в дверях, все же отправилась на ночную работу.
Эри снилось разодранное тело Куини. Кости со свисающими ошметками мяса, кровавая лужа прямо посреди таких же, словно окровавленных колосьев. Безупречное небо казалось выше, чем обычно. Не дотянуться.
Эри сидела на корточках и не отрываясь смотрела в мертвые глаза лошади. Здесь не было Корда, который засыпал бы их землей.
– Не понимаю, – проговорила с горечью Эри. – Почему эта дурацкая магия не спасла тебя?
– Я думал, ты знаешь, – послышался голос человека, окруженного сиянием.
– Про слабость духа? – она посмотрела на свои ладони.
Окровавленные пальцы. Как после разделки той туши оленя.
– Ты знаешь, где мы, Эриал? Это участок границы. Твой участок.
– Границы? – переспросила она.
– Между той стороной и этой. Еще ее называют миром снов.
«Ну надо же», – усмехнулась про себя Эри. Заснуть, чтобы узнать, что ты в мире снов. Но Корд правильно сказал – надо разведать.
– Почему я здесь? – спросила она.
– Прячешься, – пояснил человек.
– От кого? От Охотников?
– От себя.
Повисла пауза. Эри подняла голову и посмотрела в безупречную синеву. Может, и так. Может, и прячется.
– А вы скажете, к чему все это было? Что случилось в подворотне? В чем мое предназначение?
– Только если ты готова принять его, – ответил человек, окруженный сиянием.
Эри вздохнула. Он явно предпочитал выражаться загадками, а ей это никак не поможет.
– Как я могу принять то, чего не знаю? – сделала она попытку.
– Дорогу нельзя узнать, пока не пройдешь ее, – возразил человек. – Сколькими словами ни описывай.
Эри задумалась, что бы на это ответить. Ее собеседник протянул окруженную сиянием руку и коснулся ладонью ее плеча.
– Значит, время еще не пришло.
Ало-голубой мир закружился, под ногами не осталось почвы. Эри зажмурилась.
В комнату пролилась волна солнечного света.
– Вставай, соня, – Нашта распахнула занавески. – Полдень уже.
* * *
В Ланкасе выпал первый снег. Мелкая крошка, тающая, едва коснувшись земли. Эри подставила ладошку и наблюдала, как собираются на нее капельки. Она только закончила натирать полы и выглянула на улицу.
Жизнь в «Орлином глазе» текла размеренно, дни напоминали бусины: почти одинаковые, если не всматриваться. Хозяйка таверны, как и положено, пожурила ее за побег, но расспрашивать ни о чем не стала, еще раз подтвердив, что о некотором предпочитает вообще не знать. И если надо остроухой магичке уехать, а потом молчать – значит, на то есть причина.
Наверное, думала Эри, только так можно быть женой Охотника. Не знать, что он творит, кого в тюрьму бросает, допрашивает, мучает. Постояльцы нет-нет, а шептались про резню на Цветочной. Фридлин томился за решеткой, она сама скрывалась. Казалось бы, и сомнений быть не должно.
Но Эри не могла выбросить Тирка из головы. Удобная черно-белая картинка смазывалась, мысли путались. Разумное «держись подальше» уступало сердечной вере, что все может быть. А вдруг?
Ведь если два хороших человека нравятся друг другу – разве этого недостаточно?
– Риа! – Нашта приоткрыла дверь таверны.
Эри выдохнула струйку пара. Что-то она замечталась.
– Слушай, – продолжила рыжая. – Элисон ушла к наместнику, а я забыла попросить ее зайти по дороге в лавку. У меня помада почти закончилась.
– Помада?
– Все равно никого нет пока, не хочешь вместе сходить?
– Конечно, – кивнула Эри.
По дороге она любовалась снежной крошкой и размышляла, зачем Наште нужна помада. Ведь она и так красивая. Необыкновенные волосы и фигура, грудь. Мужчины так смотрят, что ничего вокруг не видят. И есть ли разница, какого цвета губы?
– Нашта, а зачем ты красишься? – решилась она. – Думаешь, иначе никто ночь не купит?
– Так я не для них, – пояснила рыжеволосая красотка и заговорщически подхватила ее под руку. – Слушай, Риа, давно хотела спросить... Знаю, что ты девственница, но неужели никогда не влюблялась?
– Ну, – Эри смущенно потупила взгляд. – Был один мальчик.
Эри вспомнились хлопья снега. Запах вечерних костров и ужина. Волнение внутри. Робость. Теплые ладони. И синева глаз Рикки. Как удивилась про себя, что он вдруг перестал быть карапузом и успел вырасти. Так, что даже поднялась на цыпочки.
В глазах Нашты забегали озорные огоньки.
– Расскажи
Эри набрала в грудь холодного воздуха. До конца она все это так и не отпустила, а потому говорить было сложно.
– Это случилось прошлой зимой. Я рассказывала, что не дружила с ребятами в Шадер? Вот. Потому часто бродила одна. И в тот день, помню, была у меня такая большая корзина, – она развела руки в стороны. – Я с ней наперевес отправилась за шишками. И все было хорошо, пока на обратном пути не наткнулась на Дианку с компанией.
– Судя по твоему лицу, не подружка.
Эри поморщилась.
– Ненавижу ее. Обычно встретились бы, да и разошлись. А она нет. Смотрите, кто тут у нас… и, брр, – ее передернуло. – Ребята начали задираться, кто-то вырвал из рук корзинку. Швыряли друг дружке, чтобы я поймать не могла, ну и в итоге забросили на дерево. Высоко так, знаешь. Не достать. Я, конечно, ругалась, проклинала, обещала веселую зиму...
– И что правда кого-то заколдовала? – не удержалась Нашта.
– Не-ет, – Эри брезгливо отпрянула. – Нет, я никогда им ничего не делала. Но это же зима, кто-то же обязательно заболеет, а посчитают, что я.
– Ясно, а тот мальчик тоже над тобой смеялся?
Эри покачала головой.
– Рикки там не было. Мы с ним вроде как дружили, поэтому мальчишки его в компанию брали редко. Как будто я на него какую-то заразу повесила, понимаешь? Так вот, в тот день я так волновалась за корзину, недавно с Анжелой ее закончили, поэтому домой возвращаться не стала. Все пыталась что-то сделать, камень швырнуть, как-то вскарабкаться. Ничего не помогало. И тут вижу Рикки. Он нашел длинную палку и, знаешь, так очень аккуратно корзинку снял. И в тот момент впервые я увидела в нем не просто друга.
– Твой герой, – Нашта сложила губы трубочкой.
– Был, – Эри вздохнула. – Мы потом виделись чуть не каждый вечер, бегали к речке, болтали, целовались. Так хорошо было, – она печально улыбнулась. – Пока однажды он не пришел. И на следующий день тоже. И на следующий… Я не выдержала, пошла к школе, хотела поговорить… А он… Толкнул меня и сказал, чтоб отстала. Вот так, представляешь?
Нашта кивнула.
– И даже потом никак не объяснился?
– Нет, но мне было уже все равно, – Эри поправила косынку, прикрывавшую уши. – Он для меня стал как остальные. А когда Анжела заболела, совсем не до того было...
– Мдаа… – задумчиво протянула Нашта. – Ну, ничего удивительного. Паренек оказался трусом. Бывает.
– Знаю, но как-то, понимаешь… Ты целуешь парня первый раз в жизни, надеясь, что вы всегда будете вместе...
– Да уж, в детстве все такие были...
– При чем тут детство? – возмутилась Эри.
– При том, – Нашта высвободила руку, – Для тебя тогда это был, считай, конец света. А впереди ведь еще десятки мужчин будут.
– Надеюсь, что нет, – упрямо возразила Эри.
Подруга снисходительно улыбнулась. Первый, последний, он же единственный... Хорошо, что наивность лечится с возрастом.
Нашта отвлеклась и не заметила, как левая нога скользнула по замерзшей луже. Всплеснув руками, она повалилась на мостовую. Взволнованная Эри наклонилась и, схватив подругу под локоть, попыталась помочь встать. Левую щиколотку словно разрезало от боли.
– Не, Риа, стой... нога... – едва не плача проговорила Нашта. – Я не могу.
Эри огляделась по сторонам. В переулке никого не было. Опустившись на корточки, она осторожно приподняла подол Наштиного платья.
– К лекарю бы, – простонала подруга.
– Вставать нельзя, вдруг кость сломана, – Эри поджала губы и, придумав, цокнула языком. – Я сейчас поищу какую-нибудь дощечку. Надо примотать к ноге, так вернее. И тогда уже в лечебницу. Лежи, не двигайся, я сейчас.
Нашта беспомощно смотрела, как Эри подскочила и, как охотничья борзая, обшарила переулок.
Минут через десять в руках у остроухой была отломанная от лестницы ступенька. Бесцеремонно оторвав лоскут нижней юбки, она примотала ногу к дощечке в нескольких местах.
– Вот теперь можно на лавочку, – явно довольная собой, Эри наклонилась и подставила плечо.
* * *
Тирк Луаргтон бросил скучающий взгляд на приветственную табличку: «Ланкас – город, рожденный дважды». От снега ежик на голове промок, лошадь неохотно перебирала копытами, да и просыпался аппетит. Последние несколько часов они молчали. Поездка успехом не увенчалась.