Она танцевала с этим идиотом, капитаном Хогбеном, когда он столкнулся с ними в бальном зале. Она была той девушкой, которая...
Видно было, что она не ожидала увидеть здесь Флору и резко остановилась. Флора сразу же повернулась к ним спиной.
— Вас не было внизу, — пробормотала девушка в синем платье. — Я решила отнести вам...
Она опустила глаза на поднос, содержимое которого вдруг стало так подпрыгивать у нее в руках, что шампанское выплеснулось.
— Мой-папа-говорит-что-я-слишком-много-болтаю-и-это -в-самом-деле-правда-хотя-я-никому-не-навязываю-своего-общества-когда-оно-нежелательно-о-Господи...
Все это она с присущей ей наивностью выпалила на одном дыхании. Девушка всучила ему поднос с мясом и шампанским, так что ему пришлось перенять груз, хотелось ему этого или нет.
— Это очень любезно с вашей стороны, мисс... мисс?..
Времени вежливо раскланиваться с ней решительно не было. Она пробормотала:
— Вы-совсем-забыли-меня-о-Господи-Хьюго-Хогбен-будет-в-ярости, — оставила его с подносом, взметнув каштановыми кудрями, побежала к лестнице, на которой стремительно и исчезла.
Чевиот, отягощенный подносом с холодным мясом и державший в другой руке стакан с шампанским, в то время как пистолет болтался у него на пальце, продетом под спусковую скобу, уставился на лестницу, догадываясь, что бедная девушка ничего не поняла.
Она оцепенела от ужаса, только когда увидела Флору. Конечно, как-то не принято, чтобы мужчина разгуливал по дому с обнаженным оружием. Тем не менее, хотя девушка в синем первым делом увидела пистолет, она не выказала особого удивления.
Она вообще не удивилась.
Хотя, возможно, его профессиональные инстинкты оказывают ему дурную услугу. Он видит намеки и следы там, где их нет и в помине. Но он может обдумать ситуацию, когда присоединится в Флоре в будуаре леди Корк и закроет за собой двери, — если ему вообще будет предоставлено, время на обдумывание.
Ибо Флора сразу же набросилась на него, и в пылу ярости ее красота стала еще ослепительнее.
— Ты специально все это делаешь? — сдавленным голосом спросила она.
— Специально? Что я делаю?
— Как будто ты не знаешь!
— Флора, о чем ты толкуешь, черт побери?
— Ты хочешь вызвать у меня ревность? Поэтому ты все время подкалываешь и мучаешь меня?
— Я так и не пони...
— Он не дамский угодник! — взорвавшись, передразнила она его. — Если ты хочешь сказать, что не строишь глазки, не выступаешь с напыщенным видом, не спрыскиваешь духами бакенбарды, как кое-кто, я могу быть только благодарна тебе. Но можешь ты подумать о своей репутации? Взять хотя бы эту ужасную особу Ренфру. А теперь и маленькая Луиза Тремьян! Подумать только!
— Луиза Тремьян? Эта девочка в голубом? Так ее зовут?
Флора была так изумлена, что лишилась дара речи. Она отпустила ему увесистую пощечину открытой ладонью. Силы у нее было немного, но удар получился хлестким.
Чевиот не шелохнулся. В нем, в котором постоянно жила глупая, но неизбывная ревность к ее покойному мужу, о котором он вообще ничего не знал, вспыхнуло желание отпустить ей ответную пощечину. И, не будь у него заняты обе руки, он так и сделал бы. Флора увидела выражение его глаз и перепугалась.
— Я уже однажды говорил тебе, — он изо всех сил старался сдерживаться, — что я и в глаза не видел мисс Ренфру до сегодняшнего вечера. С чего ты взяла, что это не так?
Флора не обратила внимания на вопрос, проигнорировав его.
— Черт бы ее побрал! — крикнула она, топнув ногой.— Чтоб она провалилась!
Даже эти невинные выражения звучали в устах Флоры столь неуместно, словно она разразилась градом грязных ругательств. Но ее уже понесло.
— Джек, сколько тебе лет? Да, я знаю. И все же — сколько тебе лет?
— Тридцать восемь.
— А мне тридцать один! — сказала Флора таким тоном, словно она была дама более чем средних лет, на пороге старости. Тон ее изменился. — Разве ты не видишь, как на тебя смотрела эта женщина? Сегодня вечером? На лестнице? Когда эти противные молодые люди спешили мимо нее? А она смотрела прямо на тебя и сказала...
— Но она...
Их голоса прозвучали одновременно. Какая-то мысль, которая могла бы помочь ему, скользнула у Чевиота в мозгу, но исчезла в смятении чувств, охвативших его.
— Я всегда сохраняла верность тебе, — сказала Флора.— После всего, что произошло между нами, и ты это знаешь. Ты должен это знать. Нет такого мужчины...
У нее перехватило дыхание, и она смолкла. Но не могла удержаться от того, чтобы не поддразнить его, одарив соблазнительной вызывающей улыбкой.
— Конечно, — добавила она, — кроме моего мужа.
— Да пошел он к черту, провалиться бы ему!
— Джек! — с насмешливым удивлением произнесла она, не в силах скрыть удовлетворения. — Ты же не ревнуешь к Артуру?
— Если тебе угодно, то да.
— Но, дорогой, это же абсурдно! Он...
— Я не хочу ничего больше слышать о нем!
Их голоса были перекрыты нечеловеческим вскриком.
— Ха-ха-ха! — заскрежетал ара, сидящий на перекладине над головой Флоры. Встопорщенный цветной хохол на голове придавал ему сходство с дьяволом, когда он подпрыгивал на насесте, пытаясь взлететь.
Чевиот снова отчетливо осознал, где он находится: в розовом будуаре, и перед ним стоят проблемы, которые необходимо разрешить, но присутствие вечной Евы, обнимавшей его за шею, отвлекало его. Он поставил поднос и бокал с шампанским на черепаховый столик, рядом с плетеным креслом леди Корк.
Но он продолжал держать в руках пистолет, только осторожно переложил его в правую руку, придерживая за спусковой крючок. Огонь в камине почти погас. В комнате похолодало.
— Флора, с этим надо кончать.
— С чем именно?
— Не притворяйся. Ты все прекрасно знаешь. Сядь сюда.
Флора опустилась в плетеное кресло, вцепившись пальцами в его ручки.
— О, Джек, неужели мы в самом деле...
— Да. В самом деле. Ты рассказала мне, что мисс Ренфру одолжила этот пистолет для леди Корк две недели назад. Видала ли ты его или слышала ли о нем за эти две недели до сегодняшнего вечера?
— Боже небесный, конечно, нет. В любом случае я видела эту ужасную вещь два или три раза в жизни.
— Сегодня вечером, как ты сказала, она была найдена тобой в коридоре. Как и когда ты нашла его?
— Ну вот! Ты сам послал меня, — с укоризненными нотками в голосе возразила Флора, — составить с Соланж список всех драгоценностей леди Марии Корк. Соланж очень толковая девочка и наизусть помнила все из них, но она не умеет читать и писать, так что мне пришлось самой все записывать. Потом я вернулась и вручила тебе список, даже не заходя в комнату. Ты не помнишь?
— Ясно. И дальше?
Флора в отчаянии вскинула руки, но потом уцепилась за ручки кресла.
— А дальше, — сказала она, — я села на один из этих тиковых стульев у маленького столика и стала ждать тебя. Как мне и было сказано.
— На какой стул? У какого столика?
— Ох, откуда мне помнить? Хотя погоди — вспомнила! Это был стул у того же самого столика, на котором... на котором ты позже спрятал пистолет в вазу.
— Господи! Продолжай!
— Делать мне было нечего, кроме как волноваться и ломать себе голову. И ты был тому причиной. Я не идиотка и не болтушка, ты же знаешь. Ты не говорил ни о чем, кроме этого идиотского птичьего корма, тем не менее все время ты был так напряжен, что порой тебя даже била дрожь. Ты задавал вопросы относительно воров, денег и драгоценностей. Ты приказал мне принести их список, но не сказал, зачем он тебе нужен. Дорогой мой, я чувствую, случилось или случится что-то ужасное.
— Продолжай!
— Ну что ж! Наконец я опустила глаза на ковер, как раз под столиком. Я увидела, что там что-то отливает золотом. И блестит. Я подумала, что там лежит какая-то драгоценность или что-то такое. Но, нагнувшись, чтобы рассмотреть предмет поближе, я увидела, что там было.
— Ты узнала этот пистолет?
— Да! О, Господи, да! С инициалами Артура на рукояти.
— И что ты сделала?
— Я не осмелилась притронуться к нему. Я боялась, что он заряжен и может выстрелить. Ногой я вытолкнула его из-под стола.
— И затем?
— Я увидела, что он уже разряжен. Посмотри на него! Курок спущен. Посмотри на обгоревший клочок бумаги под ним. Это то, что вы называете пыжом, не так ли? Да! Я убедилась, что он разряжен и не представляет больше опасности.
— Что ты тогда сделала?
Остановившись, Флора подняла на него глаза.
— Я подняла его, — четко сказала она, — и сунула за подкладку муфты.
— Почему ты так поступила?
— Я...
Слова ее, до сих пор такие четкие и ясные, замерли у нее на губах. Уставившись на зеленые и розовые узоры ковра, она замолчала.
— Почему, Флора? В этом— краеугольный камень того, что произошло... Хотя подожди! Когда ты подобрала пистолет, как ты это сделала? Ты можешь показать мне? Но если ты боишься притрагиваться к нему, я не буду настаивать.
Снова она взглянула на него.
— Конечно, не боюсь!
— Тогда покажи.
Он держал оружие на весу, поставив его на предохранитель. Ладонь Флоры легла на пистолет сверху, закрыв курок и часть ствола, пальцы касались и деревянного цевья. Застыв в таком положении на несколько секунд, она отбросила его.
— Спасибо, Флора. Когда ты его держала, был ли ствол (вот эта часть) , был ли ствол теплым?
— Теплым? Нет. Во всяком случае, сквозь перчатку я не чувствовала. — Хотя она не могла читать его мысли, от Флоры не мог укрыться ни один оттенок его мысли. — Джек! В чем дело?
— В общем то ни в чем. И после этого ты положила пистолет в муфту?
— Да. И держала его обеими руками.
— За сколько времени до убийства это произошло?
— Господи, чего ты от меня ждешь? Я была так расстроена. Кто-то стрелял из пистолета в доме, где и без того хватает неприятностей. Может быть, прошло несколько минут, точно не помню. Все, что я помню...
— Да?
— ...Это то, что я вскочила и повернулась лицом в другую сторону. И осталась так стоять. Мне казалось, что я не могу сдвинуться с места. И в этот момент я услышала щелчок (они всегда щелкают) дверей той комнаты. Оттуда вышли ты и тот хромой человек, беседуя друг с другом. Я не оглядывалась, я не хотела, чтобы кто-то увидел мое лицо. Я услышала, как ты сказал что-то вроде: «Она не говорит правды» или «всей правды», хотя не могу ручаться за точность слов. Я решила, что ты имеешь в виду меня.