И я влюблю в себя самца,
Сама влюблюсь – он только ахнет,
Но страсть, объявшая сердца,
На третью ночь уже зачахнет.
Я слезы превращу в поток —
Они под стать моим капризам,
И так, как я, держать платок
Не по плечу иным актрисам.
В моей груди – военный склад:
Здесь место вздохам, стонам, вою,
И я притворством этот ад,
Когда захочется, удвою!»
Вот женский пол, каким он был
И есть, коль пристальней всмотреться:
Очарованье, нежность, пыл —
И лед в душе, и скука в сердце.
Жан Ришпен (1849–1926)
Признание
Моя любовь – не прихоть, нет, совсем,
Не платоническая нежная причуда;
И непохожа на воздушный крем
С бисквитами: она – мясное блюдо!
Не слабосильно-бледная мечта,
Как облако на старенькой гравюре.
Нет! В ней рыданья, смех. Она крута,
Бьет молотом, когда в ней буря.
Она горит: огонь и дик, и рьян.
Взаправду страсть, а не для вида!
И непохожа на любовь мещан —
Домашний садик инвалида.
Моя любовь – не книжный бред поэм,
С истолкованьем: что она такое,
Откуда, почему, зачем…
Любовь, и всё! Не что-нибудь другое.
Она проста: любовь живых людей.
Посумасшествуем; ну, пострадаем…
И где уж там – любителям затей,
Ужимок ласковых… Куда им!
Моя любовь – с румянцем! Так прибой,
В лучах, стремится к влажным дюнам…
Моя любовь – полдневный солнца зной.
И где уж их мечтаньям лунным!
Старый романс
Что было раз, то будет снова,
С минувшим – трудно разорвать.
Привяжется романс былого, —
Попробуйте не напевать!
Поешь весь день… Но, понемногу,
Отстал привязчивый напев.
Освободились! Слава Богу!
Но он лишь дремлет, присмирев.
Настанет день, – и втихомолку
Услышишь снова, изумлен,
В ушах назойливую пчелку:
Напев жужжит… Да, это он!
И вот опять, без перерыва,
Весь день мурлычешь «про любовь»…
С мечтой старинной – нет разрыва!
Что было раз, то будет вновь.
Фиалки
Март, убирайся! Тротуарам
Апрель дал золота щедрей.
Наряды ярче, веселей;
Не протолкаться по бульварам!
Сигары, звонкий смех, пищалки…
И голос – «чудные фиалки!..»
Купите: их принес Апрель.
Все в блеске, – что, казалось, чахнет…
И даже пыль весною пахнет!
На ветках зелень, нежный хмель…
А помните? Торчали палки!
Купите: чудные фиалки.
Спешат влюбленные. И дамы,
Сжав сумочки, спешат упрямо
По распродажам, там и тут…
Но для фиалок – все найдут,
Шутя, пятиалтынный жалкий.
Купите, чудные фиалки.
Как сладко пахнут! Что за цвет!
Синьор, в петличку? Мой букет
Приносит счастье, без гадалки,
Синьора! Синенький – для вас:
Он, – точно! – цвета ваших глаз…
Купите: чудные фиалки…
Жермен Нуво (1851–1920)
Встреча
Вы оперлись рукою правой
На левую мою… не лгу:
Люблю я это место, право, —
Кафе на Левом берегу,
Над самой Сеною, в каштанах;
Там кто-то распевал романс —
Так было… при ландскнехтах пьяных;
Вы привели с собой Клеманс.
Вы были в шляпке… слишком новой,
Цвет ленты – рыже-золотой.
В цветочек платье, крой суровый —
Наряд удобный и простой.
На вас был черный плащ, похоже…
Иль пелерина? Вроде да…
И были вы – прекрасны… Боже!
Что нас могло свести тогда?
Я – только что из Палестины,
Заморский гость, ни дать ни взять, —
Но пилигримом Пелерины
Мне захотелось тут же стать.
Я воротился из Сиона,
Зубчатым поклонясь стенам,
Чтоб, веруя, припасть влюбленно
К Твоим божественным стопам.
Болтали мы… мне все открылось —
И голос твой, и яркий рот,
Как ты на стол облокотилась,
Как гибок стана поворот;
Ладошка нежная – как странно —
Вот-вот покажет коготки;
О, эти пальцы мальчугана —
Им не пристали перстеньки;
Я млел пред вашими глазами —
Душа в них обрела простор;
Король потупится пред вами,
Но вы не склоните свой взор.
Величественно-грозовые,
Глаза царят – им равных нет…
Зеленые? Иль голубые?
Меня слепил их чудный свет.
Ботинок узкий отыскать я
Пытался – но, увы, не смог:
Вы ножку спрятали под платье —
О, женственности скрытый бог!
Была в твоих речах бравура,
И, побеждая без конца,
Прелестным ротиком Амура
Пригубливала ты сердца.
Ту улицу, где, без сомненья,
Ковчегу место бы нашли,
Предвидя ангела явленье,
В честь патриарха нарекли.
О, кабачок любви! Не прочь я
Представить в красках кубок тот,
Что осушил июньской ночью
В тот, восемьдесят пятый год.
Душа
Как шли изгнанники в опалу,
Я с твоего сошел крыльца;
Но тех, кого любовь связала,
Она связала до конца.
Вдали от губ моих, в постели,
Ты думаешь, что ты одна,
Но я с тобой на самом деле,
Мы вместе ждем прихода сна.
В толпе я для идущих рядом
Лишь одинокий господин
С отсутствующим, грустным взглядом,
Но я гуляю не один.
Как нити тонкие вязанья,
Две наши жизни сплетены,
Одни глаза, одно сознанье
Нам на двоих с тобой даны.
Я у тебя прошу совета
По сотне раз в теченье дня,
Я знаю – да, я верю в это —
Ты всюду смотришь на меня.
Мне смех твой слышен, и воочию
Огромных глаз я вижу взор,
Когда, один оставшись ночью,
Веду с тобою разговор.
Я вспоминаю беспрестанно,
Что это лишь игра ума,
Но есть в ней правда, как ни странно,
Подумай, милая, сама.
Мы были счастливы сначала,
И ты мне только словом «да»
На все желанья отвечала,
И с поцелуем мне тогда
Не подарила разве душу?
Растаял поцелуй, мадам,
И я покой ваш не нарушу,
Но душу не верну я вам.
«Было глупое сердце закрытым сосудом…»
Было глупое сердце закрытым сосудом,
Где напиток любви дремлет в темном стекле,
Но приблизились вы, и нечаянным чудом
Показался мне ваш поцелуй на челе.
И почувствовал я, как в чудесном крещенье
Мой мятущийся взор обретает покой.
День в саду угасал, и в вечернем свеченье
Пела птица, как будто целуя левкой.
Словно Мать, вы несли облегченье недугу,
Проливая на раны бальзам в тишине,
Но я поднял глаза и увидел Подругу
В ваших ясных очах, обращенных ко мне.
Я упал вам на грудь, как герой недостойный,
Мне явилась любовь, я живу как во сне,
И желанье плывет, словно белый и стройный,
Зачарованный лебедь на чистой волне.
Втридорога
Я пойду в Сен-Поль на базар,
У меня отменный товар:
Пару глаз твоих лживых там
Я за сотню экю продам.
Десять ловких пальцев твоих
Распродам, как птиц полевых,
А коварный твой рот уйдет
За полсотни дублонов – влет!
Эти руки – сыщи нежней! —
Эти розы твоих ступней,
Грудь, колени – им всем одна
Двадцать тысяч франков цена.
На базар я отправлюсь – и
Там за ямочки все твои,
За морщинки – их слаще нет! —
Миллион попрошу монет.
А за вьющийся локон твой,
Локон солнечный, золотой,
И за губы твои в огне
Запрошу по тройной цене.
Кто накинет побольше, тот
Твою душу и плоть возьмет.
А приглянется сердце – что ж!
Дам в придачу его – за грош.
Артюр Рембо (1854–1891)
Ощущение
В сапфире сумерек пойду я вдоль межи,
Ступая по траве подошвою босою.
Лицо исколют мне колосья спелой ржи,
И придорожный куст обдаст меня росою.
Не буду говорить и думать ни о чем —