Меня усадили напротив Витторио. Так мы оказались на разных сторонах стола и откровенно разглядывали друг друга, пока официанты ставили тарелки и корзины с невероятно вкусно пахнущим хлебом. Прямо на месте мне с помощью серебристого сифона приготовили порцию виски с содовой, звякнула пара кубиков льда, а затем передо мной опустилась тарелка с огромной порцией одуряюще пахнущих спагетти.
— У нас тут все просто, — улыбнулся мне глава службы безопасности, вонзая вилку в свое блюдо. — Я выходец из бедной семьи и поэтому в первую очередь ценю не красоту тарелки и даже не вкус еды. Нет. В первую очередь меня волнует размер порции. Как по мне, так куда лучше поплотнее набить брюхо, чтобы были силы работать дальше. А вкус… это дело третье…
— У меня такие же взгляды на еду, — кивнул я, неумело наматывая на вилку комок скользких спагеттин. — Еда — это энергия.
Мне приходилось следить за каждым своим словом, взвешивая их, до того как произнесу.
Следующие полчаса мы говорили о еде и прочих отвлеченных вещах. Затем перешли к событиям на «Гранд Че». Глава службы безопасности делал более чем точные замечания, задавал специфические вопросы, которые мог задать только человек его профессии. Это говорило о том, что свою работу он знает. Я неспешно вдумчиво отвечал, стараясь ответить максимально полно, но при этом без водопада лишних слов и эмоций.
Сейчас я сам находился в ситуации, когда банально «не дотягивал» до уровня собеседников. Положение спасала общая напряженность, что витала над столом — и вряд ли она была связана с моим присутствием. Уверен, что мрачнеющего на глазах Бассери угнетал не сидящий рядом с ним гросс, а что-то иное, что-то куда более личное и важное для него. Его жена была занята бросанием быстрых взглядов всего на двух человек за столом — она смотрела только на меня и Витторио Сальвати, реагируя только на наши с ним слова. Она вовремя улыбалась, в нужное время смеялась и вообще демонстрировала полную вовлеченность в беседу — если говорил я или Сальвати-старший. Когда несколько слов вставлял мистер Виккерсон или ее собственный муж, Паула предпочитала в этом время интересоваться содержимым своей тарелки. Аппетит у нее был прекрасным. Чего не сказать о дражайшей супруге губернатора — если физически она была здесь, то разумом явно витала где-то очень далеко. Нет, она пыталась как-то о себе заявлять, но то и дело теряла нить беседы или уплывала куда-то мыслями. Не будь она женой такого высокопоставленного человека, я бы предположил, что она под кайфом. Опять же она не выглядела наркоманкой. Хотя в этом я не особо разбирался. Ситуация разрешилась, когда губернатор извинился за жену, упомянув, что врач прописал ей новые более сильнодействующие лекарства и поэтому она сегодня не в форме. Почему отсутствовала жена самого главы службы безопасности, я не знал, а спрашивать даже и не подумал.
К серьезным темам наша беседа подошла где-то через час после своего начала. К этому моменту я впихнул в себя огромную порцию изумительно вкусных спагетти и сейчас был занят поеданием мягкого вкусного хлеба, щедро намазывая на него толстый слой мясного паштета. Мне лишних калорий можно не бояться… На виски я не налегал, справившись только с двумя порциями. Остальные пили куда больше, но всех переплюнула жена младшего Сальвати, смело опрокидывая стакан за стаканом и, похоже, даже не пьянея.
— Как мне сообщили, мистер Градский… вы не лишены деловой сметки и хватки, — заметил Витторио Сальвати, берясь за нож и зачерпывая лезвием солидную порцию паштета. — Оценили текущую атмосферу Десятого сектора, провели немало успешных переговоров о транспортировке грузов и пассажиров… Одобряю. В этой жизни всегда надо обращать внимание на финансовую сторону дела. Вы ведь не в убыток себе ввязались в это дело?
— Не в убыток, — улыбнулся я, даже не пытаясь лгать, что якобы не стану принимать пассажиров на борт.
Бойся лжи — на ней могут поймать и ею же больно прижать тебя к стенке. С возможностями главы службы безопасности это плевое дело.
— Бизнес есть бизнес, а?
— Все верно, — кивнул я, — Бизнес есть бизнес.
— Надеюсь, те, кто не сумел принять наши более чем радушные условия бытия и решил отбыть на поиски иных… более подходящих условий… не слишком жалуются на Астероид-Сити?
— Я не слышал ни единого слова жалоб, мистер Сальвати, — ровно ответил я и, подумав, добавил: — Честно говоря, даже начни они жаловаться, я бы попросил их остановиться. Мне… неинтересно подобное. Я сам вырос на расположенной не так уж далеко отсюда космической станции, известной как Невезуха.
— Интересное название…
— Полностью соответствующее содержимому. Но я благодарен за эту школу жизни. И на собственном примере убедился, что начать достаточно успешный путь можно даже с самого низкого старта. Я всего добился сам.
— А ваши родители?
— Они погибли по вине одного пьяного придурка, когда я был совсем маленьким. Я остался сиротой.
— Вот как… и что же сделал этот пьяный придурок? — с искренним интересом спросил Сальвати старший.
— Заключил пари на облет станции на максимальной скорости. Но не справился с управлением и совершил таран. Взрывная разгерметизация, чуть больше сотни погибших, в их числе оказались и мои родители.
— Что произошло с самим придурком?
— Погиб тогда же, — равнодушно отозвался я, тянясь за следующим толстым ломтем хлеба. — Как мне рассказали гораздо позднее — его буквально соскребали с искореженного пилотского кресла. Жаль, что он погиб так легко. Камера расщепления подошла бы куда лучше.
— М-да… — глухо произнес Виттори Сальвати. — Я не удивлен таким словам. Бизнес есть бизнес, а семья есть семья, не так ли, мистер Градский?
— Верно. Семья есть семья.
— Позвольте нескромный вопрос… но, если согласитесь ответить — я жду на него прямой честный ответ.
— Спрашивайте, — кивнул я, подставляя граненый стакан под сифон подошедшего официанта, чье телосложение больше подошло бы тяжеловесу-телохранителю.
Впрочем, уверен, что в живых телохранителях нет особой нужды, ведь вон за той декоративной деревянной решеткой наверняка замер активированный боевой дрон, не сводящий с меня сканеров. А на моем браскоме мигает сразу несколько значков — подавление сигнала, невозможность записи, отсутствие сети… Эти люди умеют заботиться о своей приватности и безопасности.
Тем временем Сальвати-старший продолжал развивать свою мысль:
— Останься тот ублюдок в живых и не понеси он вообще никакого наказания… ведь такое случается.
— Случается, — подтвердил я.
— И сведи вас с ним однажды кривая судьбы… как бы вы поступили, мистер Градский?
Выдержав задумчиво паузу, отхлебнув напиток, я пожал плечами и поднял глаза на спрашивающего:
— Учитывая, что я гросс…
— Неужели прикончили бы ублюдка? Без суда и следствия?
— Ну что вы, мистер Сальвати, — я растянул губы в чуть резиновой улыбке. — Я бы никогда… Я законопослушный гросс и уничтожаю лишь тех, кого приговорил суровый, но справедливый закон Федерации.
— Я просил честный ответ.
— В наши времена честные ответы опасны, мистер Сальвати, — рассмеялся я. — Но я ответил вам. И думаю, вы правильно поняли мой ответ.
— Да… я услышал то, что и ожидал, — одним махом опрокинув виски, он сам разжег себе сигару, энергично раскурил ее и, выпустив струю сизого дыма, спросил: — Уже слышали про Нортиса Вертинского?
— Слышал, — ответил я, удивленно глянув на вздрогнувшего Бассери Сальвати.
У него дрогнула вилка, когда он подносил ко рту спагетти, и в результате он испачкал себе красным соусом подбородок.
Чертыхнувшись, он рассмеялся и с готовностью подставил лицо жене, вытершей красные капли белоснежной салфеткой. Старший Сальвати как будто и не заметил всей этой милой семейной возни, не сводя с меня тяжелого взгляда:
— И что слышали?
— Одинокий спятивший мальчишка-киборг, — ответил я. — Искалеченный так и ненайденными ублюдками десять лет назад. Те, кто превратил его в калеку, перед этим на его глазах изнасиловали его мать, а затем расправились со всей семьей, включая младшую сестру, чье тело так и не было найдено. Подобное не могло не сказаться на психике парня. И он начал взрывать и убивать. Его уже поймали?
— Нет… — глухо обронил Бассери Сальвати, тянясь за стаканом с виски. — Не поймали пока. Но поймают. Во Внешний сектор отправлены поисковые группы.
Смерив сына долгим взглядом, Витторио опять посмотрел на меня:
— А окажись вы на месте Нортиса Вертинского, мистер Градский… как бы вы поступили?
Сделав небольшой глоток, я опять пожал плечами:
— Вы уже слышали мой ответ. Я законопослушный гросс.
— Ну да… ну да… все мы чтим закон, и для всех он одинаков, невзирая на статус и богатство. А что бы вы сказали, мистер Градский, надели я вас специальными полномочиями и отправь в Двенадцатый сектор?
— Я занимаюсь лишь смертниками.
— Возможно, там сыщется парочка смертников. Ведь они, как крысы — незаметно проникают повсюду.
— И все же… нет.
— Речь не о Нортисе. С этой проблемой мы справимся сами. Мне лишь интересны ваши действия, столкнись вы с ним на одной из улиц нашего города.
— Если он окажет сопротивление или начнет противоправные действия… я нейтрализую его без малейших колебаний. Взрывник не должен свободно разгуливать по улицам города под куполом.
— Прекрасные слова… просто прекрасные… А если, скажем, мы поговорим о мягком и правильном воздействии на умы бунтовщиков, что пытаются взбаламутить мирных трудяг? Мы бы сделали трансляцию о ваших подвигах. Показали бы на больших экранах Одиннадцатого и Двенадцатого секторов. Провели бы откровенное интервью. После этого, окажись вы в Двенадцатом секторе с протянутой оливковой ветвью мира… быть может, это побудило бы мятежников сложить их оружие и вернуться к работе, если правление города гарантирует им отпущение грехов? Не поймите превратно, мистер Градский — мы корпорационное поселение, и мы должны приносить постоянную прибыль. Никаких сбоев быть не должно. И к чему лишние жертвы? Лишние выбитые зубы, сломанные руки и пробитые черепа? Наши бравые полицейские действуют максимально мягко, но…