— Она хочет осмотреть тебя, — перевел Лотар. — Я вернусь позже, обсудим работу, которую ты предлагаешь моей компании.
— Я ей не нравлюсь.
Сантэн ответила сестре Амелиане таким неприязненным взглядом, что Лотар слегка замялся, прежде чем пояснить:
— Она не одобряет нашу сделку. Вся ее жизнь посвящена рождению детей и заботе о них. Она не понимает, как ты можешь бросить собственного ребенка… и если честно, то и я тоже.
— Скажи ей, что она мне тоже не нравится, но пусть делает то, для чего приехала, и не берет на себя труд судить меня.
— Сантэн… — возразил было Лотар.
— Скажи ей! — потребовала Сантэн.
Лотар и сестра Амелиана быстро переговорили по-немецки, а затем он снова повернулся к Сантэн:
— Она говорит, что вы с ней друг друга понимаете. Вот и хорошо. Она приехала только ради ребенка. Что касается суждений, она оставляет это Небесному Отцу.
— Скажи ей тогда, чтобы занялась осмотром.
Когда сестра Амелиана все закончила и ушла, Сантэн прочитала письма. Одно было от Гарри Кортни, полное новостей из Теунис-крааля, а в конце прилагался чернильный отпечаток пальчика Шасы и собственная подпись Гарри с примечанием: «Майкл Кортни, его печать».
Пространное послание от Анны, написанное крупными неровными буквами, которые иногда трудно было разобрать, доставило Сантэн теплую радость.
Потом она сломала печать на письме Абрахама Абрахамса, последнем в пачке.
Моя дорогая миссис Кортни!
Ваше письмо и данные разведки доктора Твентимен-Джонса повергли меня в крайнее и лихорадочное изумление. Не могу найти слов, чтобы выразить восхищение Вашим успехом, равно как и удовольствие, которое я чувствую в связи с Вашей удачей. Однако не стану утомлять Вас поздравлениями и перейду сразу к делу.
Мы с доктором Твентимен-Джонсом провели серьезные переговоры с директорами и управляющими банка «Стандард», которые изучили и оценили образцы и отчет. Банк согласился предоставить вам кредит на сумму в 100 000 фунтов под пять с половиной процентов годовых. Вы можете выписывать чеки в пределах этой суммы, когда Вам потребуется, а на будущее мы согласились в том, что это лишь предварительная цифра и в будущем у Вас появятся и другие суммы. Ссуда обеспечена заявкой на копи Ха’ани.
Доктор Твентимен-Джонс также встретился с мистером Лотаром де ла Реем и во всех подробностях договорился с ним о «первой фазе» разработки Вашей собственности.
Мистеру де ла Рею предложили официальный контракт на сумму в 5000 фунтов. От Вашего имени я выдал ему аванс — 1000 фунтов, расписку на которую прилагаю…
Сантэн быстро пробежала глазами остальную часть письма, улыбнувшись замечанию Абрахамса:
Я отправил Вам все то, что Вам требуется. Однако я весьма заинтригован Вашей просьбой доставить также две дюжины сеток от москитов. Возможно, Вы однажды объясните мне, что Вы намереваетесь с ними делать, и тем самым утолите мое жгучее любопытство.
Потом Сантэн отложила письмо, чтобы перечитать его еще раз позже, и послала за Лотаром.
Он явился мгновенно.
— Сестра Амелиана заверила меня, что все идет хорошо, что беременность протекает естественно, без осложнений и что конец уже очень близок.
Сантэн кивнула и показала на походный стул напротив себя.
— Я еще не поздравил тебя с твоим открытием, — сказал Лотар, садясь. — Доктор Твентимен-Джонс с осторожностью оценивает твои копи в три миллиона фунтов стерлингов. В это почти невозможно поверить, Сантэн.
Она слегка наклонила голову и заговорила ровным твердым тоном:
— Поскольку ты теперь работаешь на меня, а также учитывая обстоятельства наших личных отношений, я уверена, что в будущем правильным будет обращение «миссис Кортни». Использование моего имени заставляет предположить фамильярность, которой между нами больше нет.
Улыбка Лотара дрогнула и погасла. Он помолчал какое-то время, потом спросил:
— Вы хотите, чтобы я перешел на новое обращение прямо сейчас, не после рождения ребенка?
— Прямо сейчас, сэр, — резко ответила Сантэн, — и я лично прослежу за расчисткой туннеля, ведущего в долину, что станет первым шагом. Начнем завтра вечером.
К сумеркам все было готово. Тропу через долину ко входу в узкую пчелиную пещеру расширили и расчистили, рабочие Лотара принесли связки дров из дерева мопане и сложили поблизости.
Пчелы в гигантском улье словно почуяли угрозу, потому что, когда солнце опустилось, его лучи упали на мечущиеся золотые точки стремительных маленьких насекомых, а теплый воздух, поднимавшийся между скалами, загудел от их крыльев, когда пчелы начали кружить над головами потеющих рабочих. Если бы не защитные москитные сетки, людей наверняка искусали бы с головы до ног.
Однако, когда стемнело, тучи встревоженных насекомых снова исчезли в глубине прохода. Сантэн велела подождать еще час, чтобы пчелы успокоились и заснули, а потом тихо сказала Лотару:
— Можно зажигать дымники.
Четыре человека, на которых Лотар полагался больше всего, наклонились над канистрами. Это были пятифунтовые жестянки из-под мясных консервов, бока которых продырявили, а внутрь набили древесного угля и трав, собранных под руководством Сантэн. Секрет этих трав был передан ей О’вой, и Сантэн думала о старом бушмене, когда дымники разгорелись и резкий запах тлеющих трав защекотал ей ноздри. Люди Лотара раскачивали дымники на коротких проволоках, раздувая уголь. Это напомнило Сантэн о церковных служках, несущих кадила с ладаном во время пасхальной процессии у кафедрального собора в Аррасе в Страстную пятницу.
Когда все четыре дымника как следует разгорелись, Лотар тихо отдал людям приказ, и они направились ко входу в пещеру. В свете фонарей они напоминали призраков. Нижнюю часть их тел защищали тяжелые сапоги до колен и кожаные бриджи, а головы и торсы были окутаны москитными сетками. Один за другим они, нагнувшись, входили в пещеру, и густой голубой дым волнами растекался из качавшихся канистр.
Сантэн выждала еще час, а потом они с Лотаром тоже вошли в пещеру.
Из-за ядовитого дыма, наполнившего узкое пространство, наверху почти ничего не было видно, к тому же от него у Сантэн закружилась голова и ее затошнило. Однако непрерывный гул гигантского улья утих. Бесчисленные насекомые свисали плотными гроздьями с потолка и сот. Слышался лишь слабый сонный шелест.
Сантэн поспешила выйти из пещеры и откинула сетку со вспотевшего лица, жадно вдыхая прохладный ночной воздух, чтобы прошла тошнота. Когда к ней вернулась способность говорить, она сказала Лотару:
— Теперь можно заносить дрова, но скажи им, чтобы не потревожили соты. Они довольно низко висят.
Сантэн не стала снова заходить в пещеру, а села в сторонке, когда люди Лотара начали заносить в пещеру дрова.
После полуночи Лотар снова подошел к ней:
— Все готово.
— Я хочу, чтобы ты взял своих людей и ушел в долину. Побудьте там два часа, потом возвращайтесь.
— Не понимаю.
— Мне нужно побыть одной какое-то время.
Она сидела и прислушивалась к голосам, постепенно затихавшим в темноте долины. Когда стало совсем тихо, она посмотрела вверх, на звезду О’вы.
— Дух великой Львиной звезды, — зашептала она, — простишь ли ты мне это?
Она встала и тяжело подошла к утесу.
Стоя у стены, она подняла фонарь повыше над головой и всмотрелась в галерею бушменской живописи, поблескивавшей в желтом свете. Тени колебались, так что огромные изображения антилопы и богомола словно пульсировали жизнью.
— Духи антилопы и богомола, простите меня. Все хранители Места, где никто не должен умирать, простите меня за это массовое убийство. Я делаю это не для себя, а для того, чтобы обеспечить хорошей водой ребенка, родившегося в вашем тайном уголке.
Она вернулась ко входу в пещеру, шагая с трудом из-за беременности, а также сожалений и чувства вины.
— Духи О’вы и Ха’ани, вы смотрите на меня? Перестанете ли вы защищать меня, когда я это сделаю? Будете ли вы по-прежнему любить меня, Хорошее Дитя, и Шасу, после такого ужасного предательства?
Она опустилась на колени и молилась в тишине всем духам всех богов сан, так что даже не заметила, как прошли два часа, пока не услышала голоса людей, возвращавшихся из долины.
Лотар де ла Рей держал в каждой руке по канистре с бензином, когда встал перед ней у входа в пещеру.
— Начинай! — сказала она.
И он вошел в гигантский пчелиный улей.
Сантэн слышала звяканье ножа, пронзавшего тонкий металл канистр, а потом бульканье вытекавшей жидкости. Резкая вонь бензина поплыла из узкой щели в камнях, и тут же уши Сантэн заполнило гудение миллионов пчел, разбуженных бензиновой вонью.
Лотар вышел наружу, пятясь, выплескивая остатки бензина на каменный пол пещеры, оставляя за собой влажный след, а потом бросил пустые канистры и побежал.
— Быстрее! — на бегу сказал он Сантэн. — Пока пчелы не вылетели!
А пчелы уже метались в свете фонаря, садясь на сетку, защищавшую лицо Сантэн; все больше и больше насекомых вырывалось из щели утеса над ней.
Она попятилась, потом взмахнула фонарем и швырнула его в щель. Фонарь отскочил от камней, стекло разбилось, и он упал на неровную поверхность. Маленький желтый огонек мигнул, как свеча, а потом внезапно охватил разлитый бензин. С шипящим взрывом, который словно встряхнул землю под ногами Сантэн и отбросил ее назад, огромное пламя рванулось в горло горы, и ее разинутый рот наполнился огнем. Пещера превратилась в горн, тяга воздуха раздула пламя, которое осветило долину… а ветер заглушил гул миллионов горящих пчел. Но бензин быстро выгорел, и через несколько секунд в пещере остались только ровно горящие костры.
Сложенные в проходе дрова теперь горели спокойно; Сантэн почувствовала, как жар набрасывается на нее, словно дикий зверь, и попятилась подальше, зачарованно глядя на это невиданное разрушение.
Потом из огненной пещеры до Сантэн донесся новый звук, озадачивший ее, словно что-то тяжелое и мягкое падало на камни — как будто с потолка пещеры валились живые тела… Она не понимала, что это такое, пока не увидела змейку темной жидкости, неторопливую, как масло, выползавшую из пещеры.