— Я говорю… — Доктор внезапно смутился из-за ее молчания. — Вы ведь не против, что я с вами заговорил? Если хотите, оставлю вас в покое.
Сантэн качнула головой:
— Нет, я не против.
Какое-то время они молчали. Бобби попыхивал сигаретой, и оба они прислушивались к далеким звукам сражения и тихим стонам, время от времени доносившимся из амбара.
Потом Сантэн шевельнулась и спросила:
— Вы помните того молодого летчика… когда вы впервые приехали к нам в особняк?
— Да. Обожженная рука. Как же его звали… Эндрю?
— Нет, это его друг.
— Ну да, конечно… дикий шотландец.
— А его звали Майклом.
— Помню обоих. Что с ними стало?
— Мы с Майклом должны были пожениться, но он мертв…
И тут долго сдерживаемые эмоции Сантэн прорвались наружу.
Бобби был чужим и добрым, и ей было так легко говорить с ним в темноте… Она рассказала ему на своем причудливом английском и о Майкле, и о том, как они планировали уехать в Африку; потом рассказала о своем отце, и о том, как он изменился после смерти жены, и как она старалась присматривать за ним и не позволять ему пить слишком много… А потом подробно описала и то, что произошло этим утром в горящем особняке.
— Думаю, это было именно то, чего он хотел. Он на свой лад устал от жизни. Думаю, ему хотелось умереть и снова оказаться с мамой. Но теперь нет их обоих, папы и Майкла. У меня никого не осталось.
Договорив наконец, Сантэн почувствовала себя иссушенной и уставшей, но при этом тихо смирившейся.
— Вы и вправду буквально прошли через жернова… — Бобби протянул руку и сжал пальцы Сантэн. — Мне бы очень хотелось помочь вам.
— Вы уже помогли. Спасибо.
— Я могу дать вам что-нибудь… немножко лауданума, он вам поможет заснуть.
Сантэн ощутила взрыв желания принять то забытье, которое предлагал ей доктор, и желание это было таким сильным, что напугало девушку.
— Нет, — отказалась она с излишней горячностью. — Со мной все будет в порядке. — Она вздрогнула. — Я замерзла, да и поздно уже. Еще раз спасибо, что выслушали меня.
Анна устроилась в одном из углов амбара, повесив одеяло в качестве ширмы, и соорудила постель из соломы для них обеих. Сантэн почти мгновенно погрузилась в сон без сновидений, подобный смерти, и проснулась на рассвете в липком поту и с новым приступом тошноты.
Все еще плохо соображая после сна, она выбралась наружу и даже сумела дойти до каменной стены двора, прежде чем ее вырвало горькой желтой желчью. Когда она выпрямилась и вытерла губы, держась за стену, она обнаружила рядом с собой Бобби. Он тревожно смотрел на нее, а затем взял за руку, проверяя пульс.
— Думаю, мне лучше осмотреть вас, — сказал он.
— Нет.
Сантэн почувствовала себя слишком уязвимой. Это новое расстройство пугало ее, ведь она всегда была такой здоровой и сильной… Она боялась, что врач может обнаружить какую-нибудь страшную болезнь.
— Все в порядке, правда!
Но он решительно повел ее за руку к госпитальной машине и опустил брезентовый верх.
— Лягте сюда, пожалуйста.
Не обращая внимания на протесты девушки, врач расстегнул на ней блузку, чтобы прослушать легкие.
Он держался так профессионально, что Сантэн уже не возражала и покорно отдалась его действиям, садясь, дыша и кашляя по его приказу.
— Теперь мне нужно осмотреть вас, — сказал доктор. — Хотите, чтобы присутствовала ваша горничная?
Сантэн молча покачала головой, и он сказал:
— Пожалуйста, снимите юбку и панталоны.
Закончив, он стал не спеша укладывать в сумку инструменты, пока Сантэн одевалась.
Потом он посмотрел на нее с таким странным выражением, что Сантэн перепугалась.
— Это что-то серьезное?
Врач покачал головой:
— Сантэн, ваш жених погиб. Вы сказали мне об этом ночью.
Она кивнула.
— Пока что слишком рано утверждать, слишком рано… но я уверен, что вам понадобится отец для ребенка, которого вы носите.
Руки Сантэн инстинктивным защитным жестом легли на живот.
— Конечно, я знаю вас всего несколько дней, — продолжил молодой хирург. — Но мне хватило этого времени, чтобы понять: я полюбил вас. И для меня было бы честью просить вас…
Он умолк, потому что Сантэн его не слушала.
— Майкл… — прошептала она. — Ребенок Майкла… Я не все потеряла. У меня осталась его часть.
Сантэн с таким удовольствием съела сэндвич с окороком и сыром, принесенный ей Анной, что Анна подозрительно посмотрела на нее.
— Мне уже намного лучше, — предупредила Сантэн ее допрос.
Они помогли накормить раненых и подготовить их к дальнейшей дороге. Двое из самых тяжелых умерли ночью, и санитары поспешно похоронили их в неглубоких могилах на краю поля, а потом санитарные машины двинулись с места и влились в общий поток по главной дороге.
Сутолока на дороге понемногу уменьшалась, когда армия приходила в себя после полной растерянности и понемногу восстанавливала порядок. Движение по-прежнему было медленным, но остановки случались реже, а вдоль дороги за ночь появились временные пункты снабжения.
Во время их следующей стоянки на окраине крошечной деревеньки, полускрытой деревьями и виноградниками, Сантэн заметила очертания самолетов, стоявших на краю одного из виноградников.
Она поднялась на подножку санитарной машины, чтобы лучше рассмотреть, и в это время несколько самолетов оторвались от поля и пролетели низко над дорогой.
Разочарование Сантэн оказалось глубоким, когда она поняла, что это неуклюжие двухместные разведчики «Де Хэвилленд», а не красивые SE5a эскадрильи Майкла. Она помахала самолетам, и один из пилотов посмотрел вниз и махнул в ответ.
Это немного взбодрило Сантэн, и она вернулась к своим повседневным делам, чувствуя себя сильной и бодрой. Она шутила с ранеными на своем английском, не смущаясь сильным акцентом, а они с удовольствием смеялись. Один из них назвал девушку Солнышком, и это прозвище моментально разлетелось по всем санитарным машинам.
Бобби Кларк остановил Сантэн, когда она проходила мимо него.
— Отлично справляетесь… но не забывайте, вам нужно поберечь себя.
— Все будет хорошо. Не беспокойтесь обо мне.
— Не могу. — Доктор понизил голос. — Вы подумали о моем предложении? Когда вы дадите мне ответ?
— Не сейчас, Бобби. — Она произнесла его имя, делая ударение на каждом слоге: «Боб-бии», и у врача перехватило дыхание. — Мы поговорим позже… но вы так добры…
Теперь дорога снова стала почти непроходимой, потому что к Морт-Ому спешили подкрепления, чтобы помочь удержать новую линию фронта. Бесконечные колонны марширующих солдат тащились мимо машин, перемежаемые рядами стальных шлемов артиллеристов и грузовиками с орудиями, боеприпасами и прочим.
Продвижение вперед затормозилось, санитарным машинам то и дело приказывали съехать с дороги в поле или на боковую проселочную дорогу, когда навстречу шли новые и новые военные силы.
— Мне скоро придется отправить все машины обратно, — сказал Бобби девушке во время одной из остановок. — Мы там понадобимся. Как только найдем полевой госпиталь, я передам туда всех этих пациентов.
Сантэн кивнула и поспешила к соседней машине, где один из солдат тихо звал ее:
— Солнышко, идите сюда… можете дать мне руку?..
Бобби поймал Сантэн за рукав:
— Сантэн, когда мы доберемся до госпиталя, там обязательно будет капеллан. Это займет всего несколько минут…
Сантэн улыбнулась ему своей новой улыбкой и коснулась кончиками пальцев небритой щеки хирурга.
— Вы добрый человек, Бобби… но отец моего сына — Майкл. Я подумала об этом. Ребенку не нужен другой отец.
— Сантэн, вы не понимаете! Что скажут люди? Ребенок без отца, молодая женщина без мужа… Что они будут думать?
— Пока у меня есть мой малыш, Бобби, мне… как это по-английски? Мне плевать на это! Люди могут говорить, что им вздумается. Я — вдова Майкла Кортни.
Во второй половине дня они наконец нашли полевой госпиталь, который искали. Он стоял на поле рядом с Аррасом.
Это были два больших шатра, на которых сияли красные кресты. Шатры служили операционными. А вокруг них были налажены примитивные сараи, где укладывали раненых, ожидавших своей очереди на операцию. Палаты соорудили из просмоленного брезента, натянутого на основы из бревен или из рифленого железа, собранного на окрестных фермах.
Анна и Сантэн помогли выгрузить своих раненых и перенести их в один из переполненных сараев, а потом они сняли свой багаж с крыши головной машины. Один из пациентов заметил их приготовления к уходу.
— Вы же не уходите, Солнышко, нет?
Другие услышали его и приподнялись на локтях, чтобы высказаться.
— Что мы будем без вас делать, милая девочка?
Она обошла их в последний раз, улыбаясь и шутя, наклоняясь, чтобы поцеловать их грязные, искаженные болью лица, а потом наконец, не в силах больше это выдерживать, поспешила туда, где ее ждала Анна.
Они взяли дорожную сумку и мешок Анны и пошли вдоль конвоя санитарных машин; которые уже заново наполнялись всем необходимым и заправлялись бензином, чтобы тут же вернуться к полю сражения.
Бобби Кларк ждал их, и он сразу поспешил к Сантэн.
— Мы возвращаемся, приказ майора Синклера.
— Au revoir, Бобби.
— Я всегда буду помнить вас, Сантэн.
Она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
— Надеюсь, это будет мальчик, — шепнул он.
— Так и будет, — серьезно ответила Сантэн. — Мальчик, я в этом уверена.
Медицинский конвой покатил прочь, обратно на север; Бобби Кларк махал рукой и кричал что-то, чего Сантэн не могла разобрать; машины удалялись в потоке марширующих солдат и грузовиков со снаряжением.
— Что же нам теперь делать? — спросила Анна.
— Пойдем дальше, — ответила Сантэн.
Каким-то неуловимым образом она взяла инициативу в свои руки, и Анна, все сильнее терявшая решительность с каждой милей, отделявшей ее от Морт-Ома, теперь полагалась на нее. Они покинули территорию госпиталя и опять повернули на юг.