Выступающие в залив мысы были вооружены скалами, приобретшими геометрические формы и покрытыми белыми пятнами помета морских птиц и тюленей, что обитали на них. Шкуры тюленей блестели в лучах солнца, сочившихся сквозь туман, странные гудящие крики животных доносились до Лотара, стоявшего на дюне высоко над ними.
У входа в залив скалы уступали место темно-желтому, как львиная шкура, пляжу, а перед дюнами лежала широкая лагуна, обрамленная кивающим тростником — единственной здесь зеленью. В мелкой воде лагуны бродили длинноногие фламинго. Их изумительное розовое оперение горело, подобно некоему неземному огню, притягивая взгляд Лотара, отвлекая его от моря.
Но фламинго были не единственными птицами в лагуне.
Здесь суетились толпы пеликанов и белых цапель, мелькали одинокие голубые цапли, и еще легион разной длинноногой мелочи бродил по богатым пищей водам.
Дюны, на которых ждал Лотар, напоминали гребень чудовищного змея — они ползли, извиваясь, вдоль берега, кое-где поднимаясь на пять сотен футов и даже больше, и ветер превращал их беспокойные, постоянно меняющиеся глыбы то в плоские тарелки, то в торчащие ножами пики.
Внезапно далеко в море возникло некое движение, и шелковая зеленая поверхность там сменила цвет на металлический. Нервы Лотара натянулись, волна предвкушения пронеслась по венам. Неужели это то, чего он ждал, бодрствуя все эти недели?
Он поднес к глазам бинокль, висевший на его груди, — и разочарованно вздохнул.
Он понял, что это всего лишь косяк рыбы, но какой косяк! Верхняя часть живой массы выпирала над поверхностью воды, и, пока он наблюдал, остальная часть косяка поднялась, чтобы полакомиться зеленым планктоном; волнение на поверхности распространилось настолько, насколько мог видеть глаз, до края туманной полосы в трех милях дальше; океан как будто вскипел жизнью. Это был косяк сардин шириной в добрых пять миль — каждая рыбина величиной не превышала мужскую ладонь, но их бесчисленные миллионы рождали силу, способную двигать океан.
Над этим живым потоком кружили желтоголовые олуши, истерически кричащие чайки пикировали к воде, и тела птиц поднимали белые фонтаны брызг, когда они ударялись о поверхность. Эскадроны тюленей носились взад-вперед, как морская кавалерия, и врезались в рыбный поток, — а сквозь весь этот хаос неторопливо двигались треугольные плавники больших акул, как величественные паруса кораблей.
Почти час Лотар зачарованно наблюдал за этим чудом, а потом вдруг, как по команде, косяк ушел на глубину, и за несколько минут на океан снова опустился покой. Единственным движением на поверхности осталось мягкое качание волн и тихое движение полосы тумана под неярким солнцем.
Лотар стреножил лошадь, достал из седельной сумки книгу и сел на теплый песок. Каждые несколько минут он поднимал взгляд от страницы, но часы шли и шли, и он наконец встал, потянулся и подошел к лошади. Он напрасно ждал еще один день. Поставив ногу в стремя, Лотар помедлил и в последний раз внимательно оглядел морской простор.
И тут море расступилось прямо у него на глазах, и из воды появилось нечто гигантское и темное, подобное Левиафану, но куда больше, чем любой живой обитатель морских глубин. Темная туша влажно блестела, вода стекала с ее палуб и стальных боков, и она неуклюже поднялась на поверхность.
— Наконец-то! — в волнении и с облегчением воскликнул Лотар. — Я уже думал, они никогда не явятся!
Он жадно всмотрелся через бинокль в длинное, зловещее черное судно. Увидел корку ракушек и водорослей, запятнавших корпус. Лодка долго пробыла в море, ее потрепали стихии. Регистрационный номер на высокой боевой рубке почти стерся. U-32. Лотар с трудом рассмотрел его, а потом его внимание привлекло движение на передней палубе.
Из одного из люков выбралась орудийная команды и бросилась к скорострельной пушке на носу. Они не желали рисковать. Лотар увидел, что орудие направлено в его сторону, готовое ответить на любое подозрительное движение на берегу. Над боевой рубкой появились головы, Лотар увидел направленные на берег бинокли.
Он поспешно нашел в седельной сумке сигнальную ракету. Красный огненный шар взлетел над морем, и в ответ тут же взвилась ракета с субмарины.
Лотар вскочил на лошадь и погнал ее через дюну. Они съехали вниз по противоположной стороне, лошадь просто скользила, согнув задние ноги, и вокруг с шипением сыпались песчаные каскады.
У подножия дюны они выровнялись и понеслись по твердому влажному пляжу; Лотар размахивал шляпой, поднимаясь на стременах и восторженно крича. Он ворвался в лагерь на краю лагуны и соскочил на землю. И сразу побежал от одного примитивного убежища из плавника и брезента к следующему, будя людей, срывая с них одеяла.
— Они явились, вы, сонные ящерицы! Они явились, вы, дети пустынных шакалов, слышите? Вперед! Оторвите от постелей свои задницы, пока они не сгнили!
Люди, собранные Лотаром, больше всего походили на банду головорезов: высокие мускулистые гереро, желтые готтентоты с раскосыми глазами, бешеные коранас и коварные красивые овамбо, — все одетые в племенные наряды и в то, что они награбили после разных схваток; на них были накидки из мягких выделанных шкур куду и зебр, перья страусов, потрепанные куртки и шлемы убитых ими солдат Африканского Союза… Их вооружение составляли винтовки Маннихера, Маузера и Ли-Энфилда, а заодно ножи и копья; все они были кровожадными, как охотничьи псы, дикими и непредсказуемыми, как сама пустыня, взрастившая их. Только одного человека они признавали своим хозяином; если бы кто-то другой поднял на них руку или пнул их ногой, они мгновенно перерезали бы ему глотку или пустили пулю в затылок, но Лотар де ла Рей дергал их за ноги, пинал и подгонял перед собой кулаками.
— Шевелитесь, пожиратели дерьма гиен, англичане до вас доберутся раньше, чем вы успеете поймать на себе блоху!
В тростнике были спрятаны два лихтера. Они прибыли сюда вместе с остальными припасами в те неистовые дни перед войной. За недели ожидания подводной лодки люди Лотара заново их проконопатили и просмолили, наладили катки из плавника, вынесенного на песок.
Теперь под крики Лотара они вытащили крепкие деревянные лодки из тростника, по двенадцать человек с каждой стороны — лодки были тяжелыми. Их построили для того, чтобы перевозить на каждой по сорок тонн гуано, и они до сих пор воняли птичьим пометом. Лодки были широкими, с большой осадкой, и деревянные бревна-катки, уложенные на берегу, погружались в коричневатый песок, когда по ним протаскивали корпуса.
Две эти лодки оставили у края воды, а потом все поспешили туда, где у подножия дюны были закопаны бочки с горючим. Бочки извлекли из влажного песка и перекатили на пляж. Лотар уже установил треногу и лебедку, а затем бочки, по сорок четыре галлона каждая, были осторожно переправлены на лихтеры.
Пока все работали, свет уже угас перед наступлением пустынной ночи, а субмарина растворилась в океанской тьме.
— Все сюда, спускаем лодку на воду! — проревел Лотар.
Его люди возникли из темноты и начали ритмично напевать, налегая на борта тяжело нагруженного лихтера и понемногу продвигая лодку вперед, пока вода не подхватила ее и судно не скользнуло вперед.
Лотар стоял на носу, высоко подняв штормовой фонарь, а его гребцы погнали по холодной черной воде лихтер, погрузившийся в воду почти до планшира. Во тьме впереди мелькнул сигнальный фонарь, направляя их, а потом вдруг высокий темный корпус субмарины появился из ночи, и лихтер ударился об него.
Немецкие подводники были готовы, они держали швартовы, и один из них подал Лотару руку, когда тот перепрыгнул на палубу.
Капитан субмарины ждал его на мостике.
— Капитан Курт Кохлер!
Он щелкнул каблуками и отдал честь, а потом шагнул вперед, чтобы пожать руку Лотару:
— Я весьма рад видеть вас, герр де ла Рей, а то ведь у нас топлива осталось всего на два дня.
Подводник выглядел исхудавшим и мрачным. Его кожа имела восковой оттенок, как у существа, долгое время не видевшего дневного света. Глаза провалились, тонкие губы походили на старый сабельный шрам. Лотар понимал, что перед ним стоит человек, очень близко познакомившийся со смертью и страхом в темных тайных глубинах.
— Ваше плавание было успешным, капитан?
— Сто двадцать шесть дней в море и двадцать шесть тысяч тонн вражеских грузов, — кивнул капитан подлодки.
— С Божьей помощью будет и еще двадцать шесть тысяч тонн, — предположил Лотар.
— С Божьей помощью и с вашим топливом, — согласился капитан.
Он посмотрел на палубу, где уже перекатывали на борт первые бочки. Потом снова повернулся к Лотару.
— А торпеды у вас есть? — тревожно спросил он.
— Будете довольны, — заверил его Лотар. — Торпеды готовы, но я подумал, что разумнее сначала заправиться горючим, а уже потом перевооружиться.
— Конечно.
Никто из них не стал упоминать о возможных последствиях в том случае, если бы подводная лодка с пустыми баками была захвачена каким-нибудь военным английским кораблем у враждебных берегов.
— У меня еще осталось немного шнапса, — сменил тему капитан. — Я и мои офицеры сочли бы за честь…
Когда Лотар спустился по металлическому трапу в нутро субмарины, его затошнило. Здесь царила густая вонь, и он не мог понять, как люди могут выдержать ее дольше, чем несколько минут. Это были запахи шестидесяти мужчин, месяцами живущих в замкнутом пространстве, без солнечного света и свежего воздуха, без возможности помыться или постирать одежду. Это был запах всепроникающей влаги и плесени, из-за чего мундиры становились зелеными и гнили прямо на человеческих телах; вонь горячего мазута и жирной пищи, липкий запах страха, пота и постелей, которые не менялись сто двадцать шесть дней, а также носков и ботинок. Сюда же добавлялась невыносимая вонь ведер в маленьких уборных — эти ведра опустошались лишь раз в двадцать четыре часа.
Лотар сумел скрыть свое отвращение и, щелкнув каблуками, поклонился, когда капитан представил его своим офицерам. Верхняя палуба оказалась настолько низкой, что Лотару приходилось наклонять голову, а расстояние между переборками — таким узким, что при встрече в этих проходах двух человек одному приходилось сворачивать в боковой коридорчик. Лотар попытался представить жизнь в подобных условиях и почувствовал, как его лицо тут же облилось холодным потом.