Сантэн мешал увеличившийся живот, но она тоже взобралась на дерево, и из развилки ветвей посмотрела на травянистую поляну впереди, в центре которой образовалось озерцо.
— Слоны!..
Она мгновенно узнала этих огромных серых животных. Они спускались по дальней стороне большой поляны к воде, ступая тяжело, но плавно, качая головами, так что их огромные уши хлопали, а хоботы тянулись вперед, предвкушая сладость воды.
Слонов было много. В том числе старые самки с обтрепанными ушами и торчащими позвонками на спинах, молодые самцы с желтыми бивнями, малыши, у которых бивни еще не выросли, — шумные малыши, еще не отлученные от материнской груди, — эти держались поближе к родительницам. И над всеми возвышался величественный самец.
В плечах он был высотой больше десяти футов, его толстая серая шкура обвисла на ногах. Уши самца развернулись, словно паруса корабля, а его бивни были в два раза длиннее и толще, чем у любого другого самца в стаде.
Он выглядел старым, но вечным; огромный и морщинистый, он обладал величием и загадочностью, которые показались Сантэн отражением самой сути этой земли.
Лотар де ла Рей вышел на след слоновьего стада через три дня после того, как ушел от реки Кунене, и они вместе с его следопытами из племени овамбо осторожно шли по нему, расходясь в стороны и всматриваясь в землю, как охотничьи псы.
Когда они снова сошлись, Лотар кивнул их старшему:
— Говори, Хендрик.
Этот овамбо был так же высок ростом, как Лотар, но шире в плечах. Кожа у него была темной и гладкой, как растаявший шоколад.
— Хорошее стадо, — высказал свое мнение Хендрик. — Сорок самок, многие со слонятами, восемь молодых самцов.
На гордой голове воина был намотан темный тюрбан, на мускулистой груди болталось множество ожерелий из стеклянных бусин, но при этом на нем были и бриджи для верховой езды, и патронташ через плечо.
— Главный самец настолько стар, что у него гладкие подошвы; он такой старый, что не может больше пережевывать еду, его помет полон кусков коры и веток. Он припадает на передние ноги, его бивни уже слишком тяжелы для него, на него и надо охотиться, — сообщил Хендрик, перекладывая винтовку «маузер» в правую руку и взвешивая ее в предвкушении охоты.
— След уже старый, — тихо заметил Лотар. — В нем насекомые и птичий помет. Три дня.
— Они кормятся. — Хендрик развел руками. — Идут широко, двигаются медленно, слонята замедляют ход.
— Нам придется отослать обратно лошадей, — настаивал Лотар. — Мы не можем рисковать ими, здесь много мух цеце. Догоним ли мы слонов пешком?
Лотар снял шарф и задумчиво отер лицо. Ему нужна была эта слоновая кость. Он выехал на север от Кунене, как только разведка донесла, что прошли хорошие дожди. Он знал, что свежая растительность и вода привлекут стада вдоль реки по всей португальской территории.
— Пешком мы можем нагнать их за два дня, — пообещал Хендрик.
Но он слыл известным оптимистом, и Лотар поддразнил его:
— И на каждой ночной стоянке мы найдем десяток хорошеньких девушек гереро, и каждая несет на голове банку пива, ожидая нас.
Хендрик раскатисто, гулко расхохотался, запрокинув голову.
— Ладно, три дня, — признал он, хихикая. — И может быть, только одна девушка гереро, но очень красивая и услужливая.
Лотар еще пару мгновений оценивал шансы. Самец был хорош, а молодые самцы тоже могут иметь зрелые бивни; даже бивни самок могут потянуть на двадцать фунтов каждый, а слоновая кость оценивалась в двадцать два доллара за фунт.
С ним были двенадцать лучших его людей, и хотя двоих придется отослать обратно с лошадьми, но все равно винтовок для такого дела достаточно. Если они догонят стадо, у них действительно появится хороший шанс убить всех животных, у которых есть бивни.
Лотар де ла Рей не имел ничего. Он потерял семейное состояние, его объявили предателем и преступником вне закона за продолжение борьбы после того, как полковник Франк сдался, и за его голову была назначена награда. Возможно, теперь ему подвернулся последний шанс вернуть состояние. Лотар достаточно хорошо знал британцев и понимал, что по окончании войны они сосредоточатся на управлении новыми завоеванными территориями. И скоро даже в самых отдаленных уголках появятся уполномоченные и офицеры, требующие соблюдать каждую букву закона, обращая особое внимание на нелегальную добычу слоновой кости. Старые дни свободного браконьерства, скорее всего, были сочтены. И эта его охота могла стать последней.
— Отошли обратно лошадей, — приказал он. — Идем по следу!
Лотар был обут в светлые охотничьи ботинки из мягкой кожи. Но его люди, закаленные долгими годами войны, ходили в основном босыми; они с легкостью высматривали след по очереди, часть из них бежала впереди, потом отступала для отдыха, и их место занимали другие.
Они дошли до места обитания мух во второй половине дня, и злобные маленькие цеце вырвались из лесной тени, чтобы напасть на людей; насекомые садились на спины идущих и вонзали в них свои жала. Мужчины срезали зеленые ветки и на бегу смахивали мух листьями со спин друг друга. К ночи они уже на два дня сократили расстояние между собой и слоновьим стадом, и след стал настолько свежим, что даже муравьиные львы не успели еще прорыть свои крошечные воронкообразные ловушки в этих плотных ямах, оставленных слоновьими ногами.
Остановила их темнота. Люди легли прямо на землю и заснули, как стая собак; но когда над вершинами деревьев мопане поднялась луна, Лотар пинками поднял их на ноги. Косой лунный свет шел им на пользу, он четко обрисовывал следы густыми тенями, а ободранные стволы деревьев мопане, с которых слоны объедали кору, светились, словно зеркала, и направляли людей в ночи; когда взошло солнце, охотники ускорили шаг.
Через час после рассвета они вдруг снова наткнулись на пояс обитания цеце. Территория этих маленьких крылатых убийц обозначалась весьма четко; от границы до границы было не больше сотни шагов. Так что вспухшие на спинах и шеях красные бугры стали единственными сувенирами после массового нападения.
За два часа до полудня охотники дошли до водоема на одной из полян в лесу мопане. Они теперь отставали от стада всего на несколько часов.
— Пейте быстрее, — приказал Лотар и сам зашел по колено в мутную воду, которую купавшиеся здесь слоны превратили в коричневую жижу. Он набрал воды в шляпу и вылил себе на голову. Его густые ярко-рыжие волосы прилипли ко лбу, Лотар фыркнул от удовольствия. Вода была горькой и соленой от слоновьей мочи — эти животные всегда опустошали мочевые пузыри, очутившись в холодной воде, — но охотники пили ее и наполняли свои бутыли.
— Быстрее, — подгонял их Лотар приглушенным голосом, потому что звуки могли разнестись далеко, а слоновье стадо было близко.
— Баас!
Хендрик настойчиво замахал рукой, и Лотар поспешил выйти из воды.
— В чем дело?
Большой овамбо молча показал на землю. На плотной желтой глине прекрасно отпечатался след. Он был совсем свежим, явно появившись позже, чем следы слонов: в нем еще не высохла вода.
— Люди! — воскликнул Лотар. — Люди прошли здесь после стада!
Хендрик хрипло поправил его:
— Это не люди, это сан. Маленькие желтые убийцы скота. — Овамбо были скотоводами, скот являлся для них сокровищем и главной любовью. — Пустынные псы, что режут наших лучших коров! И они прошли здесь всего несколько минут назад. Мы можем их нагнать меньше чем за час.
— Звук выстрелов донесется до стада…
Лотар вполне разделял ненависть своего старшего охотника к бушменам. Они были опасными вредителями, похитителями скота и убийцами. Его собственный двоюродный дед был убит во время одной большой охоты на бушменов пятьдесят лет назад; крошечная стрела с костяным наконечником нашла щель в его латах из сыромятной кожи, и семейная история сохранила все подробности его смерти.
Даже англичане с их тошнотворной сентиментальностью по отношению к черным расам осознали, что в двадцатом веке нет места для сан. И в постоянно действующих приказах Сесила Родса по британской южноафриканской полиции содержались инструкции, говорившие, что все сан и дикие собаки, встретившиеся патрулям, должны быть убиты без раздумий. Эти два вида считались единым целым.
Лотар не мог решиться; он разрывался между желанием проявить себя хорошим гражданином, уничтожив стаю сан, и желанием поправить собственные дела, догнав слонов.
— Слоновая кость, — решил он наконец. — Да, слоновая кость важнее, чем отстрел нескольких желтых бабуинов.
— Баас… смотри!
Хендрик, круживший у бассейна, резко остановился. Тон его голоса и напряженное положение головы заставили Лотара поспешить к нему, а потом быстро присесть на корточки, чтобы лучше изучить новые отпечатки.
— Не сан! — прошептал Хендрик. — Слишком большие.
— Но женские, — откликнулся Лотар. Отпечаток узкой ступни и маленьких пальцев говорили сами за себя. — Молодая женщина.
Пальцы погружались в глину глубже, чем пятка; это был упругий шаг, молодой шаг.
— Но это невозможно!
Хендрик присел рядом с ним и, не прикасаясь к следу, провел над ним пальцем. Лотар подался назад и покачал головой.
Черные жители Африки ходили босыми от рождения до смерти, и их ноги оставляли характерные плоские отпечатки.
— Носит обувь, — тихо произнес Хендрик.
— Белая женщина? Нет, невозможно! — повторил Лотар. — Только не здесь, не в компании диких сан! Бога ради, мы же в сотнях миль от цивилизации!
— Но тогда молодая белая женщина — пленница сан, — уверенно заявил Хендрик.
Лотар нахмурился.
Традиции рыцарства по отношению к женщинам своей расы были неотъемлемой частью воспитания Лотара, одним из столпов его протестантской веры. Будучи солдатом и охотником, Лотар умел читать следы на земле, это было необходимым для него, и он словно воочию видел тех, кто оставлял их. Теперь он сидел на корточках над этими изящными отпечатками, и в его уме возникла некая картина. Он видел девушку, грациозную, длинноногую, с прекрасными пропорциями тела, но сильную и гордую, с легкой походкой. И она должна быть храброй и решительной. В этих