Пылающий берег — страница 76 из 110

диких краях не было места для слабости, и девушка явно была в расцвете сил. Когда картина сложилась, Лотар ощутил пустоту в глубине души.

— Да, мы должны пойти за женщиной, — негромко произнес он. — Спасти ее от сан.

Хендрик возвел взгляд к небу, потянулся к своей тыкве-табакерке и высыпал на розовую ладонь немножко красного порошка.

— Ветер против нас, — он помахал одной рукой над следом. — Они идут по ветру. Нам их не догнать.

— Всегда найдется сотня отличных причин не делать того, что мы должны сделать. — Лотар пальцами расчесал влажные волосы и связал их на затылке кожаным шнурком. — Мы пойдем за сан, не за животными. Ветер значения не имеет.

— Сан и есть животные. — Хендрик зажал одну широкую плоскую ноздрю пальцем, а другой втянул красную пудру, и лишь после этого продолжил: — При таком ветре они почуют нас за две мили, а услышат задолго до того, как ты их увидишь.

Он отряхнул ладони и смахнул крупинки, оставшиеся на верхней губе.

— Отличная сказка! — рассердился Лотар. — Даже для тебя, величайшего лжеца во всей земле овамбо! — И резко добавил: — Хватит болтать, мы идем за белой девушкой. Бери след.


С высокой ветки дерева мопане Сантэн с нарастающим восхищением наблюдала за слонами у водопоя. Как только девушка преодолела трепет из-за их размера и монументального уродства, она быстро поняла, что всех членов стада явно связывают между собой самые нежные чувства. Они стали казаться ей почти очеловеченными.

Старый самец двигался неловко, у него явно болели суставы. Но остальные обращались с ним уважительно и предоставили одну сторону водоема в его личное распоряжение. Он пил шумно, вливая воду в рот из хобота могучей струей. Потом, постанывая от наслаждения, он опустился в грязь и стал поливать себя ею, хлопая хоботом по пыльной серой голове. Вода стекала по его щекам, и гигант радостно жмурился.

На противоположной стороне водоема пили и купались молодые самцы и самки; они выдували воду и грязь из хоботов, как из пожарных шлангов, окатывали себя между передними ногами и по бокам, поднимали головы и засовывали хоботы в рот, чтобы влить туда галлоны воды, булькавшей в их животах. Напившись, они стояли в воде, переплетя хоботы, и как будто снисходительно поглядывали на слонят, топчущихся между их ногами и под животами.

Один из самых маленьких детенышей, не крупнее свиньи и почти такой же толстый, попытался заползти под ствол сухого дерева, упавшего в водоем, и намертво застрял в грязи. В панике он запищал от страха. Все слоны стада тут же отреагировали: их ленивая расслабленность сменилась яростью бегемотов. Они бросились к малышу, взбивая ногами воду.

— Они решили, что малыша схватил крокодил! — прошептал О’ва.

— Бедный крокодил! — так же шепотом откликнулась Сантэн.

Мать слоненка выдернула малыша из-под бревна, задними ногами вперед, и он упал под ее животом, тут же присосавшись к матери почти с истерическим облегчением. Разъяренное стадо понемногу успокоилось, но, судя по всему, слоны остались разочарованы тем, что им не удалось получить удовольствие, разорвав в клочки крокодила.

Когда старый самец наконец встал и, блестя от влажной грязи, направился обратно в лес, самки поспешно окружили своих отпрысков, прервав их наслаждение купанием, и все послушно отправились за патриархом. Еще долго после того, как слоны исчезли в лесу, Сантэн слышала треск ломавшихся ветвей и урчание в наполненных водой животах гигантов, уходивших на юг.

Они с О’вой спустились с мопане, весело усмехаясь.

— Малыши у них такие непослушные, — сказала Сантэн старой бушменке. — Совсем как наши дети.

— Мы и называем их большими людьми, — согласилась Ха’ани. — Потому что они такие же мудрые и любящие, как сан.

Они подошли к краю водоема, и Сантэн изумленно окинула взглядом горы желтого навоза, оставленного слонами. Шумные франколины уже рылись в этих дымящихся грудах, ища непереваренные орехи и семена.

— Анне захотелось бы получить такой навоз для своего огорода… — Но тут же Сантэн прервала себя: — Я не должна так много думать о прошлом.

Она нагнулась, чтобы ополоснуть лицо, потому что даже мутная вода приносила облегчение от нараставшей жары, но О’ва вдруг застыл и вскинул голову, повернувшись на север, в ту сторону, откуда пришли слоны.

— Что такое, старый дед? — Ха’ани мгновенно уловила его настроение.

О’ва помолчал секунду-другую, но в его глазах вспыхнула тревога, а губы нервно дернулись.

— Что-то там… что-то донеслось по ветру… звук, запах… я не уверен, — прошептал он. Потом с внезапной решимостью заявил: — Там опасность… близко. Нужно уходить.

Ха’ани сразу вскочила и схватила мешок с яйцами-бутылями. Она никогда не сомневалась в интуиции своего мужа, эта интуиция много раз спасала их за долгую жизнь.

— Хорошее Дитя! — негромко, но настойчиво позвала она. — Поспеши!

— Ха’ани… — Сантэн испуганно повернулась к ней. Она уже зашла в водоем по колено. — Очень жарко, я хочу…

— Там опасность, большая опасность.

Двое сан вспорхнули с места, как две встревоженные птицы, и помчались под укрытие леса. Сантэн поняла, что через несколько секунд останется одна, а одиночество по-прежнему оставалось одним из ее главных страхов. Она выскочила из воды, схватила свою сумку и палку и одевалась уже на бегу.

О’ва кружил среди деревьев мопане, двигаясь поперек ветра, пока не почувствовал, что теперь ветер дует ему в спину. Сан, как и слоны, и бизоны, всегда убегали по ветру, когда были встревожены, чтобы чуять запах преследователей.

О’ва лишь немного помедлил, чтобы Сантэн смогла их догнать.

— Что случилось, О’ва? — задыхаясь, спросила девушка.

— Опасность. Смертельная опасность.

Тревога обоих старых сан была очевидной и заразительной. Сантэн давно уже научилась не задавать вопросов в подобные моменты.

— Что мне делать?

— Закрывай след, как я тебе показывал, — приказал О’ва.

Сантэн сразу вспомнила терпеливые наставления бушмена, обучавшего ее искусству сбивания со следа, пояснявшего, как нужно путать и прятать след, чтобы преследователи не смогли легко его обнаружить, а то и вовсе потеряли. Это было одно из знаний, от которых зависело выживание сан.

— Сначала Ха’ани, потом ты. — О’ва уже полностью взял на себя командование. — Иди за ней. Делай как она. Я пойду сзади и спрячу ваши ошибки.

Старая женщина была подвижной и быстрой, как маленький коричневый франколин. Она скользила по лесу, избегая звериных троп и открытых мест, где их следы были бы отчетливо видны, и выбирала трудные направления. Бушменка ныряла под колючие кусты, где преследователи вряд ли стали бы их искать, ставила ноги на плотные пучки травы или пробегала вдоль стволов упавших деревьев, меняла длину шага, прыгала в стороны на твердые участки земли, используя все ухищрения, каким она научилась за долгую трудную жизнь.

Сантэн спешила за ней, но, не будучи столь же проворной, оставляла то случайный слабый след, то сбивала лист с куста, мимо которого проходила, то слегка тревожила траву. О’ва шел вслед за ней с пучком длинной травы в руке и сметал те знаки, которые оставляла Сантэн: старик наклонялся, чтобы поднять предательский зеленый лист, аккуратно поправлял смятую траву, указывавшую направление их бегства.

Он направлял Ха’ани короткими птичьими звуками и свистом, и она мгновенно откликалась, поворачивая направо или налево, ускоряя бег или замирая на несколько секунд, чтобы О’ва мог прислушаться и принюхаться к ветру, ловя запах преследователей, а потом снова бросалась вперед по его сигналу.

Неожиданно перед ними возникла очередная прогалина, с полмили шириной, на которой росло несколько верблюжьих акаций; за ней поднималась невысокая цепь холмов, поросших лесом из эвкалиптов и эбеновых деревьев, с густым подлеском, к которому и стремился О’ва.

Он знал, что гряда состоит из твердых каменистых пород, комковатых и растрескавшихся, и знал также, что ни один человек не сможет погнаться за ними там. И как только они доберутся до холмов, они окажутся в безопасности; но перед ними лежало открытое место, и если их застанут на равнине, то они станут легкой добычей, в особенности если их преследователи вооружены дымом, который убивает издали.

Он потратил несколько драгоценных секунд, принюхиваясь к воздуху. Трудно было оценить расстояние на этом обманчивом легком ветерке, хотя бушмен и чуял вонь карболового мыла и нюхательного табака, грязной шерстяной одежды и носков, а также прогорклого коровьего жира, которым овамбо смазывали свои тела; но он знал, что придется рискнуть.

Даже его высшее искусство скрывания следов не могло спрятать все знаки, которые оставляла Хорошее Дитя на мягкой песчаной почве. И его усилия сделать это могли всего лишь задержать погоню, но он не сомневался, что овамбо почти равны ему в чтении следов. Только на твердых известковых склонах холмов он мог наверняка оторваться от преследователей. Бушмен свистнул, как красногрудый сорокопут, и Ха’ани послушно направилась к открытой равнине, скользя по невысокой желтой траве.

— Беги, маленькая птичка! — негромко воскликнул О’ва. — Если они нагонят нас на открытом месте, мы мертвы.


— Они нас почуяли. — Хендрик оглянулся на Лотара. — Видишь, как они путают след?

На краю леса их добыча словно превратилась в птиц и поднялась в воздух. Все следы как будто испарились. Хендрик быстро подал знак другим охотникам-овамбо, и они поспешно разошлись в стороны. Образовав широкую цепь, они двинулись вперед. Мужчина с правой стороны тихо свистнул, потом коротко взмахнул рукой, показывая новое направление.

— Они повернули по ветру, — пробормотал Хендрик, обращаясь к Лотару, шедшему в десяти шагах от него. — Надо было догадаться.

Цепь охотников повернула. Мужчина слева снова свистнул, подтверждая направление взмахом руки; они прибавили шагу, потом перешли на ровный бег.

Прямо впереди Лотар заметил легкое изменение оттенка вроде бы нетронутой земли, крошечное пятнышко более светлого песка, не крупнее отпечатка человеческой ноги, и нагнулся, чтобы рассмотреть его. Отпечаток был тщательно заметен и сглажен. Лотар негромко свистнул и жестом подозвал остальных.