Они находились на краю глубокого каньона, разрезавшего плато, как удар топора. Дорога спускалась целой серией поворотов на сто восемьдесят градусов, как искалеченная змея, бьющаяся в судорогах, — а в сотнях футов внизу узкой лентой текла река, бросавшая на оранжевые скалы вокруг ослепительные отражения полуденного солнца.
— Это то самое место, — сказал Анне Гарри. — И мне оно не нравится. Если мы спустимся, то окажемся в полной власти любого бандита или убийцы.
— Минхеер, мы уже опаздываем на встречу…
— Не знаю, выберемся ли мы оттуда, и, видит Бог, никто нас здесь не найдет. Разве что наши белые косточки.
— Поехали, минхеер, поговорить мы можем и потом.
Гарри глубоко вздохнул. Иногда он замечал недостатки в союзе с такой сильной женщиной, обладавшей несгибаемой волей. Он отпустил ручной тормоз, и «фиат» начал спуск в каньон. Теперь уже повернуть назад стало невозможно.
Этот спуск оказался подобен ночному кошмару. Уклон был таким крутым, что тормозные колодки дымились, повороты получались такими резкими, а дорога была такой узкой, что Гарри и сам не понимал, как машина их одолевает.
— Да, теперь я понимаю, почему наш неведомый друг выбрал это место. Мы тут целиком в его власти.
Сорок минут спустя они добрались до дна каньона. Стены скал над ними были настолько высокими и отвесными, что скрывали солнце, но здесь царила удушающая жара. Ни единого дуновения ветерка не проникало в глубину провала, и воздух казался плотным.
По обе стороны реки лежали узкие полосы ровной земли, поросшей колючими кустами. Гарри съехал с дороги и остановил машину, они с Анной вышли на онемевших ногах и стали стряхивать с одежды красную пыль. Вода уныло журчала в каменистом ложе реки, она выглядела мутной и ядовито-желтой, как сбросы какой-нибудь химической фабрики.
— Что ж, — Гарри обвел взглядом берега реки и скалы над ними, — похоже, мы тут одни. Нашего приятеля нигде не видно.
— Подождем. — Анна опередила предложение, которое, как она знала, должно было прозвучать.
— Конечно, мевроу. — Гарри снял шляпу и вытер лицо хлопковым шарфом, который носил на шее. — Могу я предложить чашечку чая?
Анна взяла чайник и спустилась к воде. Она с подозрением попробовала воду, потом наполнила чайник. Пока она поднималась обратно, Гарри уже наладил костер из сучьев колючих кустов. Чайник закипел, и Гарри достал из багажника одеяло, а из кабины — бутылочку шнапса. Он налил в каждую из кружек по щедрой порции, добавил по полной ложке сахара, а потом залил все крепким горячим чаем. Он давно обнаружил, что шнапс, как и шоколад, весьма положительно действует на Анну, и никогда не отправлялся в экспедицию без бутылочки.
Он подумал, что, возможно, эта их поездка не будет совсем пустой тратой времени, и добавил в кружку Анны еще немного спиртного, прежде чем отнести чай к расстеленному на земле одеялу.
Но, не успев дойти до Анны, Гарри испуганно вскрикнул и уронил кружку, облив свои ботинки горячим чаем. Он замер, глядя в кусты за спиной женщины, и поднял обе руки над головой. Анна оглянулась — и тут же вскочила, выхватила из костра большую ветку и принялась размахивать ею перед собой. Гарри быстро подбежал к ней и встал поближе.
— А ну, убирайтесь! — взревела Анна. — Предупреждаю, разобью первую же голову…
Они были окружены. Банда подобралась к ним через густые кусты.
— О господи, я так и знал, что это ловушка! — пробормотал Гарри.
Возникшие рядом люди почти наверняка были самыми жуткими головорезами из всех, каких он только видел.
— У нас нет денег, нечего красть…
Сколько же их тут, в отчаянии гадал Гарри. Трое… нет, еще кто-то за тем деревом… четверо грабителей. Их явным вожаком был иссиня-черный гигант с патронташами крест-накрест на груди и винтовкой «маузер» в руке. Взъерошенная густая борода обрамляла широкое африканское лицо, как грива льва-людоеда.
Остальные тоже были вооружены; это была смешанная банда готтентотов и овамбо, одетых в странную смесь военных мундиров и гражданской одежды, все это выглядело сильно изношенным, залатанным и истрепанным, кто-то из них был босым, а на других были старые башмаки, потерявшие форму от долгих трудных переходов. Только их оружие было в полном порядке, оно блестело от смазки, с ним явно обращались любовно, как может обращаться отец со своим первенцем.
Гарри мельком подумал о револьвере, который лежал в кобуре под приборной доской «фиата», но он тут же отбросил столь безрассудную идею.
— Не причиняйте нам зла! — просил он, стоя за спиной Анны.
А потом, с чувством нереальности происходящего, Гарри обнаружил, что остался один, потому что Анна бросилась в атаку.
Размахивая горящим поленом, как викинг топором, она ринулась прямо к огромному черному вожаку.
— Убирайся, свинья! — кричала она по-фламандски. — Убирайся отсюда, сукин сын, порождение дьявола!
Захваченные врасплох бандиты очутились в настоящем аду, они пытались поднырнуть под дымящееся полено, когда оно со свистом проносилось над их головами.
— Как вы смеете, вы, вонючие отродья грязных сифилитичных шлюх…
Все еще дрожа от потрясения, Гарри уставился на нее, разрываясь между ужасом и восхищением при виде нового проявления характера его возлюбленной. Он, конечно, слышал в своей жизни немало ругательств, — например, во время восстания зулусов он водил знакомство с неким легендарным сержантом, послушать которого люди приезжали за много миль. Так вот, этот сержант по сравнению с Анной был просто проповедником из воскресной школы. Гарри мог бы брать деньги за выступления Анны. Ее красноречие могло бы сравниться лишь с ее сноровкой в обращении с поленом.
Она врезала поленом одному готтентоту между лопаток, и тот полетел в колючие кусты, его куртка задымилась, и он завизжал, как раненый бородавочник. Двое других, не желая сталкиваться с яростью Анны, прыгнули в речку и с плеском скрылись в желтой воде. Остался только огромный черный овамбо, и ему досталось все бешенство женщины. Проявив подвижность и ловкость, необычные для такого крупного мужчины, он уворачивался от летающего полена и наконец прыгнул за ствол ближайшего дерева. И умудрялся держаться за этим стволом, скрываясь от Анны, пока она наконец не остановилась, красная и задыхающаяся, и не рявкнула:
— А ну выходи, ты, желтопузое черномордое подобие бабуина с синими яйцами!
Гарри благоговейно отметил, как искусно Анна насыщает метафоры красками.
— Иди сюда, чтобы я могла тебя убить!
Овамбо благоразумно отклонил приглашение и попятился подальше.
— Нет! Нет! Мы пришли не драться с вами, мы пришли, чтобы вас забрать… — заговорил он на африкаансе.
Анна медленно опустила полено:
— Это ты написал письмо?
Овамбо отрицательно качнул головой:
— Я пришел, чтобы отвести к человеку, который его написал.
Двум своим людям овамбо приказал остаться и охранять «фиат». А потом повел Анну и Гарри по дну длинного дна каньона. Хотя вдоль реки на открытых местах шли полосы плоской почвы, здесь попадались и узкие ущелья, по которым река с ревом неслась, бурля и рождая водовороты, а тропа вдоль нее становилась обрывистой и узкой настолько, что по ней мог пройти только один человек.
Эти опасные места охранялись другими партизанами. Гарри видел лишь макушки их голов да блеск ружей за камнями и отмечал, как умно было выбрано место встречи. Никто не мог здесь пройти незамеченным. И спасти их не смогла бы целая армия. Они были абсолютно беспомощны, полностью в руках этих грубых, суровых людей. Гарри постоянно содрогался, поглядывая на стены ущелья.
— Нам чертовски повезет, если мы отсюда выберемся, — пробормотал он себе под нос, а потом сказал громко: — У меня очень болит нога. Мы разве не можем передохнуть?
Но никто даже не оглянулся на него, и он потащился дальше, стараясь держаться рядом с Анной, насколько это было возможно.
Совершенно неожиданно, когда Гарри уже впал в отчаяние, проводник овамбо повернул за огромный монолит желтого песчаника — и они очутились во временном лагере на берегу реки, под нависшим выступом скалы. Но даже в крайнем утомлении и расстройстве Гарри заметил, что позади лагеря вверх по стене каньона идет крутая узкая тропа — маршрут отступления на случай внезапной атаки.
— Они все предусмотрели…
Он коснулся руки Анны и показал на тропу, но все ее внимание уже сосредоточилось на человеке, который вышел из глубокой тьмы пещеры.
Это был молодой мужчина, вдвое моложе Гарри, но в первые же секунды их встречи он заставил Гарри почувствовать себя неполноценным и глупым. Незнакомцу и говорить ничего не было нужно. Он просто вышел на солнечный свет и теперь смотрел на Гарри с кошачьей неподвижностью; высокий и стройный, своим видом он напоминая Гарри обо всем том, чего у него не было.
Золотые волосы мужчины, спадавшие на обнаженные плечи, с серебряными прядями, но роскошные, как сырой шелк, составляли ошеломляющий контраст с его сильно загорелым лицом. Наверное, некогда оно было прекрасным, как у миловидной девушки, но вся его мягкость была сожжена в пламени жизненного горна, и на нем, как на закаленном железе, лежали следы полученных ударов.
Да, этот человек был высок ростом, но без неловкости или сутулости, и представлял собой сплошное скопище плоских твердых мускулов. На нем были только бриджи для верховой езды и сапоги, и волосы на его груди сияли, как тонкие медные проволочки. На шее у него висела золотая цепь с маленьким золотым медальоном — нечто такое, чего никогда не надел бы ни один английский джентльмен. Гарри попытался ощутить превосходство, но под этим ровным взглядом такое оказалось трудновато.
— Полковник Кортни, — заговорил мужчина.
И снова Гарри был захвачен врасплох. Несмотря на акцент, это был голос образованного и хорошо воспитанного человека, а губы мужчины, когда он говорил, теряли жесткость линии. К тому же он улыбнулся.
— Пожалуйста, не тревожьтесь. Вы ведь действительно полковник Кортни, так?