— Будь отцом моим сыновьям.
Вручил ему свою сумку и, отступив на шаг, велел:
— А теперь идите!
Наблюдая, как его клан движется трусцой прочь по равнине, старик-бушмен перетянул свой крошечный лук, а затем осторожно развязал полоски кожи, закрывавшие наконечники стрел. Семья исчезла за кромкой равнины, и он повернулся, чтобы бежать навстречу своим преследователям.
Лотар злился из-за того, что они медленно идут. Он знал, что добыча всего в каком-нибудь часе пути, но опять потеряли след, и пришлось сделать остановку, пока следопыты искали его. Они находились на открытой местности, на плоской равнине, простиравшейся до самого горизонта. Сухая земля была утыкана темными пучками низкорослого кустарника, плясавшими и подпрыгивавшими в горячем воздухе. Даже в подзорную трубу невозможно было разглядеть что-либо на расстоянии дальше мили, не говоря уже о человеческой фигурке.
Лошади страшно устали, очень скоро их надо поить. А это означало, что на целый час Лотар будет вынужден прервать погоню и повернуть к фургону с водой. Он снова поднес подзорную трубу к глазам, но дикий выкрик заставил его резко обернуться. Сварт Хендрик указывал влево. Там готтентот Вуил Лип пытался удержать свою лошадь, которая с громким ржанием поднималась на задние ноги, волоча за собой наездника и поднимая в воздух целые облака пыли. Он был абсолютно беспомощен, потому что обеими руками ухватился за поводья (ружье торчало из чехла на седле), а потом зацепился за колючий куст и растянулся в пыли.
Когда-то Лотар слышал, что, учуяв дикаря-бушмена, лошади начинают вести себя так, словно поблизости лев, но не верил этому.
Как по волшебству, словно из-под земли, рядом выросло человеческое существо. Крошечная обнаженная фигурка, будто сошедшая со страниц сказки, стояла всего в двадцати шагах от волочившегося наездника. Сколь невероятным это ни казалось, но существо, должно быть, скрывалось за низеньким кустиком, где и зайцу было не спрятаться.
Пока Лотар в безмолвном ужасе наблюдал за ним, маленький человечек вытащил стрелу и пустил ее. Она летела, похожая на пылинку, высвеченную солнцем, а бушмен тем временем круто развернулся и помчался в противоположную сторону.
Люди Лотара орали и пытались сесть на лошадей, но тех обуял необъяснимо дикий ужас, они кружили и рвались из рук. Лотару первому удалось вскочить на коня. Он не дергал за поводья, а, ухватившись за загривок лошади, вспрыгнул в седло и поскакал.
Бегущий бушмен уже почти скрылся из вида среди танцующих в раскаленном воздухе кустиков, несясь с невероятной скоростью. Человек, в которого он выстрелил, отпустил коня и кое-как поднялся с земли. Стоял, широко раздвинув ноги, слегка покачиваясь из стороны в сторону.
— С тобой все в порядке? — на ходу выкрикнул Лотар и увидел стрелу.
Наконечник вонзился глубоко в щеку, а древко опустилось Вуил Липу на грудь. Готтентот со странным недоумением поглядывал на Лотара, когда тот, спрыгнув с лошади, схватил его за плечи.
— Я уже мертвец, — едва слышно произнес он, бессильно опустив руки. Лотар, взявшись пальцами за повисшую стрелу, попытался вытащить ее, но она крепко держалась в щеке. Раненый, пошатнувшись, закричал от боли. Сцепив зубы, Лотар что есть силы рванул стрелу, на этот раз хрупкое древко надломилось и отделилось от наконечника. Вуил Лип завыл.
Лотар схватил товарища за волосы и запрокинул ему голову, чтобы осмотреть рану.
— Замолчи, черт бы тебя побрал.
Из раны торчал короткий обломок кости с запекшимся на нем темным резиновым пятном.
— Сок молочая. — Лотар имел кое-какой опыт по изучению оружия бушменов, ибо у его отца была небольшая коллекция изделий различных африканских племен, и теперь довольно легко узнал яд на наконечнике — сок одного из редких видов молочая, произраставшего в пустыне. Даже за то короткое время, что он изучал стрелу, яд разошелся по тоненьким кровеносным сосудам под кожей, окрашивая ее в темно-фиолетовый цвет. Так кристаллы марганца, брошенные в воду, постепенно превращают слегка порозовевшую жидкость в густой чернильный раствор.
— Сколько мне осталось? — В глазах Липа застыла мука, он хватал Лотара за руку, словно ища утешения.
Сок выглядел очень свежим, но Вуил Лип был огромным, здоровым и сильным. Организм станет бороться. Возможно, он протянет еще несколько часов, долгих мучительных часов, которые покажутся ему вечностью.
— Ты не можешь его вырезать?
— Яд проник слишком глубоко, ты истечешь кровью.
— А выжечь?
— Умрешь от боли.
Лотар кое-как усадил Липа возле куста, когда к ним подскакал Хендрик.
— Двое останутся здесь, — приказал Лотар, — а мы с Хендриком отправимся за этой маленькой желтой свиньей.
Подгоняя усталых коней, уже через двадцать минут они увидели впереди бушмена. Он то растворялся, то снова возникал из-за стены зыбкого воздуха, и Лотара вдруг охватила такая темная ярость, смешанная с ненавистью, какую испытываешь только к чему-то, что вызывает в душе необъяснимый мистический страх.
— Поехали! — махнул он рукой. — Веди его по прямой, если вздумает свернуть.
Пришпорив коней, они поскакали вслед за исчезавшей фигуркой.
— Ты смертью расквитаешься за смерть Липа, мерзкий пигмей, — мрачно пообещал Лотар, вытаскивая из-под луки седла свернутое одеяло.
Овечья шкура, на которой он спал, послужит ему щитом от тонких, с отравленным наконечником стрел. Обернул шкуру вокруг себя, укрыв даже лицо, и надвинул поглубже широкополую шляпу, так что остались видны одни щелки глаз.
Бежавший бушмен был всего в двухстах ярдах впереди. Полностью обнаженный, он нес в руке только лук. На голове — кожаная повязка, из-за которой виднелся веер крошечных стрел. Темный янтарь тела блестел от пота, на солнце кожа казалась почти прозрачной. Бежал легко, как газель, едва касаясь земли своими маленькими аккуратными ступнями.
Послышался треск «маузера», пуля выбила фонтан пыли прямо из-под ног бушмена. Тот подпрыгнул, а затем, во что невозможно было поверить, увеличил скорость, снова удаляясь от двух догонявших его галопом наездников. Лотар бросил злой взгляд на Хендрика, отпустившего поводья и пытавшегося на ходу перезарядить ружье.
— Не стреляй! Он нужен мне живой!
Хендрик опустил винтовку.
Еще примерно с милю бушмен удерживал дикий темп, а потом стал сдавать. И они опять нагнали его.
Лотар видел, как дрожат ноги, как ступни подгибаются на непослушных щиколотках, но и лошадь под ним выдохлась. Она вся была в мыле, пена летела на сапоги.
Примерно в пятидесяти ярдах от Лотара усталый бушмен круто повернулся и встал лицом к нему, словно затравленный зверек. Грудь тяжело вздымалась, пот сбегал частыми каплями с реденькой клинообразной бороды. Но в глазах были дикая ярость и презрение, когда он выхватил свой крошечный лук.
— Давай, маленькое чудовище! — завопил Лотар, пытаясь отвлечь внимание от лошади на себя, и его уловка удалась.
Бушмен вскинул лук и в мгновение ока выпустил стрелу. Она промелькнула с быстротой света и ударила на уровне горла, но отскочила от толстой овечьей шкуры и упала на землю, задев за сапог.
Лучник отчаянно пытался надеть наконечник на другую стрелу, но всадник, чуть не вываливаясь из седла, словно игрок в поло, ожидающий передачи, взмахнул винтовкой. Приклад с треском ударился о висок бушмена, и тот рухнул на землю.
Лотар натянул поводья, останавливая лошадь, и спрыгнул на землю, но Хендрик его опередил и начал с ожесточением колотить лежавшего бушмена прикладом. Схватив Хендрика за плечо, Лотар оттащил его в сторону с такой силой, что негр пошатнулся и чуть не упал.
— Он мне нужен живой! — зарычал в ярости, опускаясь на колени возле распростертого тела.
Из уха бушмена тихонько струилась кровь. Лотар почувствовал внезапный укол жалости, когда наклонился чтобы потрогать сонную артерию. Облегченно вздохнул нащупав биение пульса. А потом подобрал крошечные лук и, с треском разломав его, швырнул кусочки в разные стороны. Охотничьим ножом разрезал на лбу бушмена кожаную повязку и с чрезвычайной осторожностью по одному отломил намазанные ядом наконечники от древка стрел, а затем размахнулся и забросил их как можно дальше.
Перевернув бушмена на живот, Лотар крикнул Хендрику, чтобы тот принес кожаные перевязи из его седельного мешка. Крепко связав пленника, с удивлением оглядел стройное маленькое тело с хорошо развитой мускулатурой, пропорциональными ногами и руками. Узлом завязал веревки на запястьях и локтях, на коленях и щиколотках и стянул их так крепко, что они глубоко врезались в темно-янтарную кожу.
Одной рукой поднял свою добычу, словно куклу, и перекинул через седло. От толчка бушмен пришел в себя и, приподняв голову, открыл глаза. Они были цвета свежего меда с мутно-желтыми белками. Но заглянуть в них — то же, что посмотреть в глаза пойманному в ловушку леопарду: там светилась такая лютая злоба, что Лотар невольно отшатнулся.
— Животные!
Хендрик согласно кивнул и добавил:
— Хуже, чем животные. Потому что они такие же хитрые, как и люди, хотя ими не являются.
Взяв поводья в руки, они пошли туда, где оставили раненого Вуил Липа.
Несчастного готтентота завернули в серое шерстяное одеяло и уложили на овечьей шкуре. Было ясно, что дожидаются Лотара, надеясь на его помощь, но он не испытывал ни малейшей охоты заниматься этим. Ибо точно знал, что Липу никто и ничто не поможет, и оттянул неприятный момент, стянув с седла связанного бушмена и бросив его на жесткую землю. Маленькое тело свернулось в клубок, словно защищаясь. Лотар, стреножив коня, медленно двинулся к остальным, стоявшим полукругом возле завернутого в одеяло готтентота.
Еще издали он заметил, что яд подействовал очень быстро. Одна половина лица несчастного Липа чудовищно вздулась и покрылась зловещими фиолетовыми полосами. Глаз целиком закрылся из-за отека, а веки стали похожи на переспевшие виноградины, черные и блестящие. Второй глаз был широко открыт, но зрачок сузи