Но в тот момент она осознавала лишь одно – все звуки стихли, все остановилось. Время навеки застыло. В воздух просочился странный яд, к которому она прежде не прибегала, проник в разум Триумвирата и принял там доселе неведомую форму. А потом Жига рухнул на пол, а Цзыя попятился. Наверное, они оба кричали, но Дацзы слышала только гулкий стук крови в ушах и призрачное эхо ледяного и безжалостного смеха Тсевери.
Глава 12
Тайный меморандум по поводу Никанской республики, бывшей Никанской империи, или империи Никан, направленный в министерство иностранных дел Республики Гесперия
Открытая торговля в Никане оправдывает вложения Альянса, постоянно обнаруживаются новые ценные ресурсы, их присвоение проходит гладко, как и предполагалось. Альянс получил права на несколько важных рудников, почти не прилагая усилий (по правде говоря, я думаю, что никанцы просто понятия не имеют, какие сокровища лежат у них под ногами). Не считая чая и ценных минералов, наши агенты обнаружили несколько местных товаров, которые найдут спрос у нас на родине. Сияющий и прозрачный никанский фарфор, признаюсь честно, намного превосходит нашу продукцию. Резные нефритовые статуэтки наверняка привлекут покупателей, желающих украсить дом чем-то новым (см. ящик № 3). Местная текстильная продукция весьма впечатляет, учитывая отсутствие ткацких станков. Никанские ткачи изобрели хитроумные механизмы, обуздав силу воды, которая сучит нить быстрее, чем любой ткач. Представляю, что уже совсем скоро наши дамы будут щеголять на улицах в шелковых платьях и с зонтиками!
Представители Серой гильдии, ордена Святого Творца, столкнулись со значительными трудностями. Туземцы упорно сопротивляются обращению (см. приложенное письмо сестры Петры Игнатиус из Второй башни). Это происходит не из-за того, что они не хотят изменить свои текущие верования – напротив, большинство местных жителей, похоже, совершенно безразличны к религии. Все дело в определенном общественном порядке, который насаждает их религия. Туземцы считают еженедельные религиозные церемонии бесполезной тратой времени, им не нравится толкаться в церкви. Они привыкли к своим убогим суевериям и, похоже, неспособны принять ослепительно ясное доказательство могущества Творца, даже если медленно и четко объяснять на их собственном языке. Однако мы не перестанем стараться, хотя дело и движется медленно. Наш долг перед Создателем – принести порядок в каждый уголок.
Мы считаем, что никанцы вряд ли способны поднять вооруженное восстание. Изучая империю, мы давно пришли к выводу, что их культура в основе своей инертная и миролюбивая, поскольку империя никогда не выказывала намерений расширять границы. Республика тоже не отправила флот покорять другие народы. Не считая завоевания острова Спир, Никан лишь отражал иностранную агрессию. Мы считаем, что теперь, когда Инь Вайшра подавил остатки режима Су Дацзы на севере, гражданской войны можно не опасаться, по крайней мере, в ближайшие пять лет.
Сейчас самая серьезная угроза – это партизанское движение на юге, базирующееся в провинциях Петух и Обезьяна. Его главный козырь – спирка Фан Рунин, чья способность к пиротехническим трюкам убедила народ, что языческий шаман может соперничать с орденом Святого Творца. Наши источники в Серой гильдии полагают, что эти шаманские способности есть доселе неизвестные проявления Хаоса (см. Приложение 1, «Никанский шаманизм»). Однако эти угрозы не должны сильно тревожить Альянс. Шаманов совсем немного – не считая спирки и наследника Иня Вайшры, Серая гильдия не обнаружила других на всем континенте. Мятежники на юге во всех отношениях на века отстали даже от бывшей Федерации Муген, они пытаются сражаться с дирижаблями с помощью палок и камней.
Так называемые боги их не спасут. Сестра Петра заверила меня, что помимо усовершенствованных ракет с опиумом, которые совершенно точно подавляют шаманские способности, успешно разрабатываются и другие меры, и через несколько недель мы получим оружие, легко усмиряющее даже спирку (см. Приложение 2, «Исследование Иня Нэчжи»). А как только падет спирка, падет и юг. Даже без божественного вмешательства мы скоро получим от этого варварского народа все, что пожелаем.
Глава 13
Когда Рин очнулась, голова у нее гудела, рот был словно набит коконами шелкопрядов, а в ссадинах на спине пульсировала боль, отдаваясь в каждой мышце ниже пояса. Все мысли утонули в грохоте, который обволакивал ее, так что кости гудели от вибрации.
Она почувствовала пустоту в животе, а пол накренился. Она что, в дирижабле?
Ко лбу прикоснулось что-то влажное и прохладное. Рин заставила себя открыть набрякшие веки. Постепенно взгляд сфокусировался на лице Дацзы. Та вытирала Рин лицо влажной тряпкой.
– Ну наконец-то, – сказала Дацзы. – Я уже начала волноваться.
Рин села и огляделась. Вблизи гондола дирижабля оказалась гораздо больше, чем представляла себе Рин. Она сидела в помещении размером с корабельную каюту, и здесь, видимо, было много таких, потому что поблизости не было ни одного республиканского солдата.
– Не прикасайся ко мне.
– Тише, тише. – Дацзы закатила глаза и продолжила оттирать с щек Рин грязь. Тряпка уже побурела от запекшейся крови. – Я ведь как-никак спасла тебе жизнь.
– Я не собираюсь… – Рин попыталась разобраться в мыслях, вспомнить, чего боялась. – Гора. Гора. Я не собираюсь…
– Вот, поешь. – Дацзы сунула ей в руку черствую булочку. – Тебе нужно набраться сил. Иначе не выдержишь заточения.
Рин беспомощно уставилась на нее. К булочке она не притронулась – пальцы так ослабли, что даже сжать ее не могли.
– Зачем ты это сделала?
– Я спасаю нас обеих, – ответила Дацзы. – А может, и твою зарождающуюся южную империю, если ты только способна прекратить истерику и выслушать меня.
– Армия…
– Армия тебя покинула. А сохранившие верность офицеры не в состоянии тебе помочь. Коалиция южан тебя сдала, и ты не можешь вызвать огонь. – Дацзы разгладила волосы Рин и заправила их за уши. – Я позаботилась о том, чтобы тебя доставили в Чулуу-Корих целой и невредимой.
– Но зачем…
– Потому что одной моей силы недостаточно. Нам нужен союзник. Наш общий друг, а он, если мне не изменяет память, пожелал навеки замуровать себя в горе.
Рин вытаращила глаза. Она поняла слова Дацзы, но не поняла, что все это значит, и мозг некоторое время судорожно пытался извлечь смысл. А потом все встало на свои места.
И ее охватило уныние.
Уже почти год она не вспоминала о Цзяне. Не позволяла себе вспоминать, это было слишком болезненно. Он был не просто ее учителем, но и наставником. Она доверяла ему, он обещал, что с ней ничего не случится. А потом разразилась война и Цзян просто удрал. Бросил ее, замуровав себя в проклятой горе.
– Он не выйдет оттуда, – прохрипела Рин. – Слишком напуган.
Губы Дацзы изогнулись в усмешке:
– Ты так думаешь?
– Он хочет спрятаться. Он не выйдет. Он… С ним что-то не так…
– Его Печать разрушается, – с жаром сказала Дацзы. Ее единственный глаз сверкнул. – Я точно знаю. Я тоже это чувствую. Он становится сильнее, становится прежним. Не знаю, что на меня нашло, когда я наложила Печать на нас троих, но я всегда подозревала… всегда надеялась, что сделала что-то не так. И оказалась права. Печать можно сломать, она несовершенна, и теперь ее сила угасает. Сейчас я… мы… получили второй шанс.
– Это не имеет значения, – покачала головой Рин. – Он не выйдет оттуда.
– Ну, ему придется. – Дацзы снова принялась протирать виски Рин. – Он мне нужен.
– Но мне он тоже был нужен, – сказала Рин, ощутив укол боли в груди, смесь разочарования и отчаяния, которые до сих пор так успешно подавляла.
Ей хотелось что-нибудь пнуть, хотелось расплакаться. Почему же боль до сих пор так остра, ведь прошло столько времени?
– Возможно. – Дацзы окинула Рин сочувственным взглядом. – Но Цзыя – не твой якорь, а мой.
Полет длился не то еще несколько минут, не то несколько часов. Рин толком не поняла, поскольку провела это время в наполненном болью полузабытьи, то выныривая из него, то проваливаясь обратно, а все тело ломило от многочисленных ссадин. Дацзы погрузилась в молчание, опасаясь лишних ушей. Наконец гул двигателя стих, превратившись в завывания, а потом совсем прекратился. Когда гондола стукнулась о землю, накренилась и заскрежетала, Рин резко пришла в себя. В отсек вошли республиканские солдаты, бросили ее на носилки и вынесли на ледяной горный воздух.
Она не сопротивлялась. Дацзы велела ей изображать беспомощность.
Рин поняла, что они в провинции Змея, узнала контуры гор – ведь она уже бывала здесь прежде. Но в глубине души не хотела соглашаться с тем, что они и в самом деле находятся в горах Кухонин.
Неужели гесперианцы постоянно путешествуют именно так? Она пыталась вообразить мир с их точки зрения. Каким он будет, если однажды любой человек сможет перенестись с континента на континент всего за каких-то несколько дней? Если она сможет проснуться утром в Синегарде, а вечером лечь в постель в Арлонге?
Неудивительно, что они ведут себя так, будто владеют миром. Им он кажется таким маленьким.
– И куда теперь? – спросил солдат.
– Наверх, – ответила Дацзы. – Вход ближе к вершине. Там невозможно посадить дирижабль. Нужно подниматься пешком.
Рин так крепко привязали к носилкам, что она едва могла приподнять голову. Она не видела, далеко ли им еще идти, но подозревала, что это займет несколько часов. Единственная тропа к входу в Чулуу-Корих ближе к вершине становилась предательски узкой. От дирижабля до вершины оставалось пройти еще треть пути.
По крайней мере, ей не придется карабкаться самостоятельно. Пока солдаты тащили Рин в гору, раскачивающиеся носилки убаюкивали ее, навевали дремоту. Голова налилась тяжестью. То ли ей дали снотворное, то ли организм просто надломился из-за стольких ран. Весь поход она провела в забытьи, и ссадины от сапог Суцзы отдавались просто тупой, почти приятной болью.