Когда дым рассеялся, Рин увидела, что причинило эти разрушения – в воздухе извивались черные существа, как будто сотканные из тумана, с одинаковой легкостью срезая тела, оружие и мечи. Когда они ненадолго замирали, Рин едва успевала различить формы – лев, дракон, цилинь. А потом они снова становились бесформенными тенями. Они не подчинялись законам видимого мира. Металл проходил сквозь них, не причиняя вреда, а их клыки разрывали плоть, как острейшие клинки.
Цзян призвал всех тварей императорского зверинца, и они разрывали мир в клочья, как сталь бумагу.
Оставшиеся четыре дирижабля так и не выстрелили. Стая черных теней-птиц разорвала оболочки аэростатов и вылетела с другой стороны по четким прямым траекториям. Аэростаты превратились в лоскуты. Гондолы начали падать со все возрастающей скоростью, а твари Цзяна чинили хаос и разрушения в рядах пехоты. Республиканские солдаты храбро отбивались от чудовищ, в отчаянии размахивая мечами, но с таким же успехом могли сражаться с ветром.
– Охренеть, – разинула рот Венка.
Рин должна была бы вести людей к шахтам, но ни она, ни остальные южане не сдвинулись ни на шаг. Они могли лишь молча наблюдать.
– Я же говорила, – пробормотала Рин. – Он шаман.
– Не думала, что шаманы настолько могущественны.
Рин бросила на нее полный негодования взгляд:
– Ты же видела, как я вызываю огонь!
Венка показала на Цзяна. Он по-прежнему находился в мертвой зоне один. Такой уязвимый в открытом поле. Но пули, похоже, не могли пробить его кожу, а все стрелы падали на землю, не причиняя ему вреда. А стоило ему указать куда-то пальцем, и там все взрывалось.
– Ты так не можешь, – сказала Венка, завороженно глядя на него.
Она была права. Наблюдая, как Цзян управляет своими чудовищами, словно оркестром, Рин ощутила укол зависти. Одним мановением руки он добавлял в творящийся хаос новый кошмар.
Ей казалось, что она знает границы способностей шаманов. Ей и самой доводилось стирать с лица земли целый взвод. Да что там – целую страну! Но то, что она сделала с островом в форме лука, было исключительным случаем божественного вмешательства. И не могло, не должно повториться. В обычном бою, когда нужно отличать союзников от врагов, она не могла состязаться с Цзяном. Рин могла сжечь разом несколько солдат, целую дюжину, если они стоят рядом и хорошо видны. Но Цзян простым движением ладони уничтожал целые эскадроны.
Неудивительно, что он вел себя так беспечно. Для него это не сражение, а детская игра.
Как Рин хотелось бы обладать таким же могуществом!
Теперь она понимала, каким образом Триумвират стал легендой. Вот так они уничтожили Кетрейдов. Вот так объединили страну, объявили себя правителями и вырвали страну у Гесперии и Федерации.
Но как же они умудрились ее потерять?
И наконец Коалиция южан очухалась. Следуя указаниям Венки и Катая, южане со всех ног побежали к разрушенным укреплениям. Сумрачные твари Цзяна расступились, пропуская их. На поле было больше сотни чудовищ, и они набрасывались на вражеских солдат, но прекрасно отличали южан от республиканцев. Цзян потрясающе ловко справлялся с этим зверинцем.
За линией фронта остались только Рин и Цзян.
Но сражение еще не закончилось. С востока приближалась вторая эскадрилья дирижаблей. Оглушительный грохот расколол небеса. В воздухе засвистели снаряды. Рин бросилась на землю и зажмурилась, пока над головой громыхали взрывы.
Республиканские войска поняли, что это их единственная жизнеспособная тактика. Они заметили ограничения Цзяна – его звери могли сшибить ракету в воздухе, но не все – их было слишком мало. Цзян не мог одновременно уничтожать наземные войска и обороняться от дирижаблей. Не мог бесконечно вызывать все новых чудовищ.
Рин подняла голову и увидела, что три дирижабля отделились от остальных и свернули к шахтам. Она тут же поняла, в чем заключается их план – если им не удастся разделаться с Цзяном, они займутся Коалицией южан.
Они будут стрелять по Катаю. Нет, только не это.
«Твой черед, – сказала Рин Фениксу. – Покажи им, на что мы способны».
Бог ответил ликующим смехом.
Мир вокруг окрасился оранжевым. Рин никогда прежде не вызывала в битвах такого мощного пламени. Всегда обуздывала его, удерживая в радиусе двадцати шагов, чтобы не навредить своим солдатам и гражданским. Но сейчас перед ней на пустом поле были четко видимые цели. Она могла выпустить гудящие столбы огня высоко в небо, окутать пламенем гондолы дирижаблей и поджарить сидящих внутри солдат, испепелить аэростаты.
Дирижабли рухнули один за другим.
Рин наслаждалась до безумия. Не просто наслаждалась возможностью сеять безграничные хаос и разрушение. Все это давалось так легко. Она не вызвала пламя, она и была пламенем, огромные столбы огня стали продолжением ее тела, а Рин управляла ими кончиками пальцев. Феникс был так близко, как будто она сама перенеслась в мир духов. Как будто она на Спире.
И все благодаря Цзяну. Он открыл врата бездны, выпустив оттуда чудовищ, и теперь пропасть между мирами сузилась. От бурлящего космоса бесконечных возможностей теперь их отделяли лишь тонкие нити реальности, и материальный мир стал таким податливым. А Рин чувствовала себя божеством.
Она заметила, что один дирижабль летит в противоположном направлении от остальных. Он летел как-то странно, рывками, как будто поврежден или что-то случилось с командой. Дирижабль поднялся выше других, на мгновение завис, а потом развернулся к Новому городу.
Рин тут же поняла, кто в нем летит. Тот, кого хотят уберечь. Кого хотят немедленно эвакуировать с поля боя.
– Наставник! – выкрикнула Рин, показывая на дирижабль. Огонь не мог достать дирижабль на такой высоте, но чудовища могли. – Уничтожь его!
Цзян не ответил. Рин даже не была уверена, что он услышал. Его белесые глаза как будто ничего не видели, он погрузился в собственную симфонию разрушения.
Но потом несколько теней отделились от остальных, взмыли в небо и набросились на аэростат, как голодная стая волков. Через несколько секунд дирижабль начал падать.
Земля содрогнулась от удара. Рин помчалась к месту крушения. Бо́льшая часть команды погибла мгновенно. Рин поискала выживших. Увидев ее, двое гесперианских солдат, пошатываясь, двинулись навстречу. У одного была аркебуза, и Рин первым делом занялась им – пламя объяло его голову и плечи, и он не успел выстрелить. У другого был нож. Но в крушении солдата сильно покалечило, он двигался в комически медленном темпе. Рин позволила ему приблизиться, выбила из его руки нож и вонзила клинок ему в подбородок с такой силой, что острие вышло из глаза.
Затем она начала разбирать завалы.
Инь Вайшра был еще жив. Рин нашла его под куском гондолы и трупами двух телохранителей, он сипел, пытаясь выбраться. При виде Рин его глаза округлились от ужаса. Страх проступил лишь на мгновение, а потом Вайшра нацепил на лицо привычную маску спокойствия, но Рин успела увидеть его ужас. И ощутила злобное ликование.
Вайшра потянулся к ножу за поясом. Рин пнула ногой по рукоятке, и нож отлетел в сторону. Она села рядом и стала ждать, что он вытащит еще какое-нибудь оружие, но, похоже, другого оружия у Вайшры не было. Он мог лишь уворачиваться.
Это просто. Так просто. Можно убить его на месте, выпотрошить его же ножом, не церемонясь, как мясник разделывает свинью. Но это не принесет удовлетворения. Рин хотелось посмаковать этот момент подольше.
Она забралась под корпус гондолы и уперлась ногами в землю. Гондола оказалась тяжелее, чем выглядела. В воздухе дирижабли кажутся такими элегантными и невесомыми, а теперь пришлось поднапрячься, чтобы сбросить груз с ног Вайшры.
Но в конце концов Рин вытащила его из-под трупов и отбросила гондолу.
– Вставай, – приказала она.
К ее удивлению, он подчинился.
Вайшра медленно поднялся. Ему явно было больно стоять, судя по тому, как он сутулился и морщился, а ноги подгибались. Но он не издал ни звука.
Первый президент Никанской республики был слишком горд для этого.
Несколько мгновений они стояли молча, лицом к лицу. Рин оглядела его с ног до головы, запечатлев каждую деталь в памяти. Ей хотелось запомнить эту минуту.
Он и впрямь был вылитый Нэчжа, только постаревший и ожесточившийся, живое предостережение о том, каким станет Нэчжа. Неудивительно, что Рин так легко поклялась ему в верности. Ее влекло к Вайшре, призналась она самой себе, хотя теперь это уже не имело значения. Она больше не считала это унизительным. Не так давно Рин смирилась со своим желанием подчиняться и выполнять приказы человека, так похожего на Нэчжу.
Боги, как же она была глупа!
Каждый день после побега из Арлонга она гадала, увидит ли еще раз Вайшру. И как поступит с ним, если он окажется у нее в руках. Много раз представляла себе этот момент, но сейчас, когда Вайшра стоял перед ней, такой слабый и беззащитный, не знала, что сказать.
Да и что тут скажешь? Она прекрасно понимала, почему Вайшра ее предал. Знала, что он считает ее скорее животным, чем человеком. Она не нуждалась в его уважении и признательности. Ей ничего не было нужно от Вайшры. Просто хотелось, чтобы его не стало. Хотелось вычеркнуть его из уравнения, смахнуть с шахматной доски.
– Ты понимаешь, что они тебя уничтожат? – спросил Вайшра.
Рин вздернула подбородок:
– И это все, что ты можешь сказать?
– Все твои действия лишь убеждают их в том, что ты не должна существовать. – С его губ закапала кровь. Он знал, что обречен, и мог лишь попытаться разозлить Рин. – Каждый раз, вызывая огонь, ты напоминаешь Серой гвардии, почему тебя нельзя оставить на свободе. Ты стоишь здесь только по одной причине – потому что нужна югу. Но скоро тебе настанет конец. Это твои последние дни. Так насладись ими.
Рин и бровью не повела.
Если Вайшра решил смутить ее этими словами, то он ошибся. Может, когда-то он и мог манипулировать ею, как куском глины в руках, перемежая лесть оскорблениями. Когда-то Рин внимала каждому его слову, потому что была слаба и податлива, цеплялась з