К удивлению Рин, Дракон медленно опускал голову, пока его глаза не оказались на одном уровне с лицом Нэчжи. Тот протянул руку, как будто хотел погладить драконий нос. Дракон не пошевелился. Рин в безмолвном ужасе закрыла рот ладонью.
Нэчжа выглядел таким маленьким.
– Я иду к тебе, – сказал он. – Пойдем в грот вместе. Ты больше не будешь одинок. Но прекратишь все это. Оставишь город в покое.
Дракон застыл. А потом вода очень медленно начала отступать.
Дракон слегка приблизил голову к Нэчже, глядя на него как будто с нежностью. Нэчжа положил руку на бок Дракона. Рин смотрела на них с разинутым ртом.
«Я иду к тебе».
Одним мановением руки он предотвратил тысячи смертей. Приручил бога, которого она пробудила, остановил резню, которая произошла бы по ее вине, и бросил свою победу ей в лицо.
– Нэчжа, – прошептала Рин. – Что это значит?
Она услышала слабый гул, но слишком поздно.
Из-за утеса выскочил дирижабль и быстро нырнул вниз, прямо в грот. Дирижабль был гораздо меньше тех, которые преследовали Рин в горах, в рубке явно хватало места только для одного человека. Гондола выглядела еще необычнее – под ее днищем, там, где обычно размещались пушки, змеилась длинная блестящая проволока с похожими на когти изгибами.
Рин посмотрела на Нэчжу. Он застыл, его глаза округлились от ужаса. Но ведь гесперианцы – его союзники. Чего он боится? Рин вызвала в ладони огонь, раздумывая, когда броситься в атаку.
Прежде она не стала бы колебаться. Но если дирижабль прилетел, чтобы сражаться с Драконом…
Дирижабль резко вильнул в ее сторону. Вот и ответ. Она вытянула руку в сторону рубки. Но не успела Рин выпустить пламя, как голубое небо прорезала молния. Через секунду Рин увидела ослепительную белую вспышку. А потом все почернело.
Она не была ранена. Не чувствовала боли. Она по-прежнему стояла на ногах, могла слышать, двигаться и чувствовать. Хотя ненадолго все перед глазами расплылось, зрение вернулось, стоило несколько раз моргнуть. Только что-то изменилось. Мир как будто утратил жизнь и краски, зелень и синева выцвели и стали серыми, звуки затихли до шорохов.
Феникс тоже притих. Нет, он исчез.
Рин напрягла все мысленные силы, отчаянно пытаясь вытащить бога из его мира, притянуть его через разум Катая в свой, но хваталась только за пустоту. Врата исчезли. Она не просто не могла добраться до Пантеона, он пропал.
И Рин закричала.
Она снова оказалась в Чулуу-Корихе. Тонула в удушающем воздухе, только теперь была заперта не в камне, а в собственном смертном теле, безнадежно билась о стены своего разума, и это было настолько мучительно, что она едва заметила по-прежнему искрящуюся по телу молнию, от которой клацали зубы и вставали дыбом волосы.
«Вы – ничто, всего лишь носители Хаоса, – возник в ее голове холодный и уверенный голос сестры Петры. – Вы не шаманы, а развращенные жалкие существа. И я найду способ вас укротить».
И она нашла способ.
«Дитя…» – раздался голос Феникса.
Невероятно. И все же огонь вернулся, теплая волна окатила тело, лаская и оберегая.
Теперь молния ударила в Нэчжу.
Он стоял спиной к Рин, раскинув руки, как на кресте, дергался и корчился, а по его телу потрескивали яркие вспышки. От золотых браслетов отскакивали искры, казалось, усиливая электрический заряд, пока тот не вошел глубоко в плоть.
Вспышки становились ярче и чаще. Из груди Нэчжи вырвались хриплые всхлипы. Дракон тоже явно страдал от боли. Он исполнял какой-то странный танец, вскидывая голову и извиваясь, это могло бы даже выглядеть забавно, если бы не внушало такой ужас.
К горлу Рин подступила желчь.
«Сосредоточься, дитя, – поторопил ее Феникс. – Нанеси удар».
Рин перевела взгляд с Дракона на дирижабль.
Она понимала, что у нее есть только один шанс. Но в кого целиться? Нэчжа спас ее от дирижабля, а дирижабль спасает от Дракона. Кто теперь ее враг?
Рин подняла левую руку. Дирижабль дернулся назад, как будто почуяв ее намерения. Она раскрыла ладонь и выпустила густую струю огня в аэростат, отчаянно надеясь, что достанет.
В небе раздался треск. Аэростат мгновенно вспыхнул оранжевым, взорвался и исчез. Гондола ударилась о скалы, молнии потухли.
Нэчжа упал.
Первым побуждением Рин было его подхватить. Она сделала два шага и одернула себя в полном замешательстве. Зачем ему помогать? Потому что он ее спас? Но это была его ошибка, а не ее. Зачем беспокоиться, нужно дать ему умереть…
Верно?
Вода у коленей стала ледяной. Рин ощутила волну ужаса.
Но Дракон не бросился на нее. Невероятно, но он, похоже, и сам испугался. Он повернул голову к гроту и заскользил обратно в темноту. Воздух вдруг перестал быть таким густым. Серые тучи рассеялись, и вода снова заблестела под солнечными лучами. Река опять обрела привычную гравитацию, поднявшаяся вода с плеском плюхнулась вниз.
«Нужно добраться до берега», – подумала Рин.
Мысль повторилась несколько раз, словно мантра, прежде чем Рин наконец-то ее осуществила. Покачиваясь и спотыкаясь как пьяная, она побрела к берегу. Она плохо чувствовала свое тело, будто ее неуклюже контролировал кто-то другой, в то время как в голове мелькали вопросы.
Что сейчас произошло? Что сделал Нэчжа? Он проиграл?
Неужели она победила?
Но Рин никогда не представляла победу такой.
Она услышала слабое жалостливое клокотание. И обернулась. Чуть дальше на песчаной отмели лежала Пипацзы, свернувшись в позе зародыша. Ее лицо едва поднималось над водой, но все-таки каким-то чудом она не утонула. Узкие плечи поднимались и опускались, а пальцы скребли по песку. Она тихо подвывала.
Рин поспешила к ней.
– О боги! – Рин приподняла Пипацзы и похлопала по узкой спине девушки, чтобы выбить воду из легких. – Пипацзы! Ты меня слышишь?
Изо рта Пипацзы потекла вода – сначала тоненькой струйкой, а затем потоком хлынула смесь речной воды и рвоты. Давясь, Пипацзы привалилась к груди Рин и судорожно глотала воздух.
– Держись. – Рин закинула правую руку Пипацзы через свое плечо и поставила девушку на ноги. Тащить ее было неудобно, но Пипацзы была такая тоненькая и легкая, что Рин, к собственному удивлению, с легкостью пошла вперед, шаг за шагом. – Держись, ты поправишься, мы доберемся до Ляньхуа.
Они сделали десять шагов по берегу, когда Рин услышала приступ кашля. Она обернулась. Нэчжа стоял на коленях на мелководье, согнувшись пополам.
Она остановилась.
Нэчжа был всего в нескольких шагах. Так близко, что она различала каждую мелкую деталь на его лице – меловую бледность кожи, покрасневшие глаза, шрамы на фарфоровой коже. Она уже и забыла, когда он в последний раз стоял так близко и чтобы при этом они не пытались убить друг друга.
Секунду они просто ошарашенно смотрели друг на друга, как будто незнакомцы.
Взгляд Рин упал на золотые браслеты на его запястьях. И тут она поняла их предназначение, и внутри у нее все перевернулось. Это не украшения. Это проводник. Молния попала в Нэчжу не случайно. Браслеты были созданы именно для этого.
Ее вдруг осенило, через что прошел Нэчжа за последний год, с тех пор как она покинула Арлонг. После ее побега Петре понадобился другой шаман, на котором она могла проводить эксперименты. А поскольку всех цыке убили, у Республики остался единственный шаман.
Кожа на запястьях и лодыжках Нэчжи потемнела, покрывшись фиолетовыми и алыми разводами. От этого зрелища у Рин заныло в груди. Она видела, как кожа Нэчжи заживает после ранений, которые любого другого убили бы на месте. А на нем разглаживались даже ожоги, от которых кожа обуглилась. Рин думала, что сила Дракона может исцелить что угодно. Но не могла исцелить это.
Когда-то Рин не сомневалась, что миром правят боги из Пантеона. Что нет никого сильнее, а Божественный Творец из гесперианской религии – всего лишь выдумка.
Теперь она уже не была так уверена.
Нэчжа медленно и неуклюже встал и вытер губы ладонью. На ней осталась кровь.
– Она жива?
Рин была настолько ошеломлена, что до нее не сразу дошел смысл его слов. Нэчжа кивнул на Пипацзы и повторил вопрос:
– Она жива?
– Я… я не знаю, – ответила Рин, которую вопрос застал врасплох. – Она… Я попытаюсь.
– Я не хотел… – Нэчжа снова закашлялся. На его подбородке блеснуло алое пятно. – Она не виновата.
Рин уже открыла рот, но промолчала.
И дело было не в том, что ей нечего сказать. Просто слишком много всего навалилось, и она не знала, с чего начать – все приходящие в голову слова казались совершенно неуместными.
– Тебе следовало меня убить, – наконец сказала она.
Нэчжа долго смотрел на нее. Рин не могла расшифровать выражение его лица, но взгляд ее смутил.
– Я никогда не желал тебе смерти.
– Тогда почему?
Этих двух слов было явно недостаточно. Правда, никаких слов не хватило бы, чтобы выразить ее состояние. Пропасть между ними сейчас была столь глубока, что тысячи вопросов, роившиеся в голове, казались слишком поверхностными, слишком легкомысленными, чтобы построить мост.
– Это мой долг, – сказал он. – Тебе не понять.
На это Рин было нечего ответить.
Нэчжа молча смотрел на нее, его меч без дела болтался на боку. Лицо его исказилось, словно он пытался проглотить слова, которых не имел прав произносить.
Было бы так просто его убить. Он едва держался на ногах. Его бог только что сбежал, трясясь от страха перед более сильным противником, о существовании которого Рин и помыслить не могла. Если бы она сейчас вспорола Нэчже живот, его раны уже не затянулись бы.
Но она не могла вызвать огонь. Не чувствовала ярости, не могла призвать на помощь даже слабое подобие гнева. Не могла ругаться или кричать. Совсем не так она представляла себе их встречу.
«Сколько еще возможностей ты отбросишь?» – спросил Алтан.
Как минимум еще одну, решила она, проигнорировав его язвительный смех.
Если бы она вспомнила, как ненавидеть Нэчжу, то сумела бы его убить. Но сейчас просто повернулась к нему спиной и позволила ему уйти своей дорогой, а сама пошла своей.