— Вы говорите о принце Сангланте. — Все посмотрели на Ханну, надеясь услышать что-нибудь интересное, и она почувствовала, что должна рассказать о падении Гента и о его осаде.
— Вот это история! — воскликнул старик, когда она закончила. Он махнул рукой своему сыну, и тот принес кружку домашней медовухи. Напиток оказался таким крепким, что после первого же глотка у Ханны на глазах выступили слезы.
— Ты не могла бы оказать мне услугу, «орлица»? Если бы ты взяла мальчика с собой, он бы увидел короля. Потом он вернулся бы домой сам. Подумай, как я могу отказать ему — ведь он мой самый младший.
Юношу звали Арнульф — несомненно, в честь прежнего короля. В голубых глазах паренька плескалась такая надежда, что Ханна не решилась отказать в просьбе. Арнульф не доставил никаких проблем, однако вопросы из него сыпались, как из рога изобилия. Возчики, которые всю жизнь провели на королевской службе, посмеивались над его волнением.
Когда они проезжали через рощу, мимо них промчался всадник и свернул потом направо. Следом за ним бежали собаки.
— Это принц Санглант! — закричала Ханна.
— Говорят, он сумасшедший, — сказал один из возчиков.
— Он не причинял вреда никому, кроме врагов короля, — возразил второй, — и второго такого капитана не найти. Солдаты его боготворят…
Тут Ханна увидела Хатуи, которая ехала вслед за принцем.
— Вижу, ты нашла то, что искала, — сказала Хатуи, натягивая поводья и останавливаясь возле телеги. Пожелай мне удачи, она мне понадобится в этой охоте. Мне велено привести Сангланта на вечерний пир. — Хатуи подбородком указала в сторону, где скрылся всадник.
— Что с ним случилось? Говорят, теперь в нем больше от собаки, чем от человека.
Хатуи приставила ладонь козырьком ко лбу и всмотрелась в рощу.
— После того как он провел на цепи почти целый год? — Она пожала плечами. — По крайней мере он выжил. Иначе как чудом это не назовешь. — Она печально покачала головой. — Только вспомни, как он сражался после того, как его освободили!
— Я не стану помогать Сапиентии и интриговать против него, — улыбнулась Ханна. — Ты думаешь, Генрих действительно сделает его своим наследником?
Хатуи нахмурилась, не ответив на вопрос. Потом коротко кивнула и уехала.
Ханна оставила повозки возле кухни и велела Арнульфу идти за ней к резиденции короля. К счастью, и король, и его придворные оказались во дворе, они наблюдали за тем, как боролись солдаты. Ханна пробралась сквозь толпу к Сапиентии и преклонила перед ней колени. Парень шлепнулся рядом с ней с таким вздохом, словно сбылись все его самые заветные мечты. Сапиентия была в хорошем настроении, и Ханна позволила себе заговорить первой:
— Ваше высочество, это Арнульф, сын пасечника, он сопровождал нас от самого дома в надежде увидеть вас.
Сапиентия подозвала слугу и, взяв у него две серебряные монеты, отдала юноше:
— Это для твоего приданого.
Потом она повернулась, приветствуя отца. Генриха сопровождали Виллам и Джудит. Король смеялся какой-то шутке своих собеседников и казался простым смертным. Однако когда Сапиентия показала на молодого человека, который уставился на короля так, словно не мог поверить собственным глазам, Генрих стал серьезным. Он коснулся головы юноши.
— Благословляю тебя и твою семью, — произнес он, а потом повернулся к компаньонам и продолжил прерванную беседу. Джудит как раз показывала на нового бойца, который только что вступил в борьбу с предыдущим победителем.
Ханна увела Арнульфа.
— Что это? — прошептал он, разжимая ладонь, на которой лежали две монеты.
— Деньги. На них ты можешь купить на рынке то, что захочешь, хотя лучше сегодня этого не делать. Торговцы сразу поймут, что ты неопытен в таких делах, и могут обмануть тебя.
— Мое приданое, — пробормотал он и так побледнел, что на какое-то мгновение Ханне показалось, что юноше плохо. Но он обратился к ней: — А вы выйдете за меня замуж?
Ханна подавила неприличное желание расхохотаться.
— Пойдем-ка лучше, тебе пора домой, — произнесла она, чувствуя себя намного старше и мудрее, хотя они были примерно одного возраста. — Бери деньги и возвращайся. Не забудь передать благословение родственникам.
Она проводила его до ворот и посмотрела, как он, нетвердо ступая, идет по дороге. Возвращаясь к Сапиентии, Ханна увидела Ивара. Тот тоже увидел ее и поманил за собой.
— Тише, — сказал он, затащив ее в маленькую кладовку — единственное окошко закрывали ставни, и внутри было темно и душно. Ивар обнял Ханну. — Я думал, что никогда больше тебя не увижу. Мне нельзя говорить с женщинами.
Ханна поцеловала его в щеку, как брата.
— Я не любая женщина! — сказала она. — Мы — молочные брат и сестра, так что нам можно говорить, не опасаясь наказания.
— Нет, — прошептал он, приоткрывая дверь так, чтобы оставалась узкая щель, сквозь которую можно было видеть происходящее в коридоре, и повернулся к ней. — Росвита хотела со мной поговорить, но и ей не позволили, хотя она моя родная сестра и к тому же монахиня. Но она бы только отругала меня, поэтому, наверное, к лучшему, что мы не виделись!
Ханна вздохнула:
— Ивар, ты так раздался в плечах, что стал как две капли воды похож на своего отца. Но почему ты не в монастыре?
Он тряхнул головой, убирая со лба непослушные рыжие пряди.
— Это правда, что король заставляет Таллию выйти замуж? Они погубят ее. Она должна остаться незапятнанным сосудом. — Ивар в отчаянии схватился за голову. — С ней не должны поступать, как с Болдуином. Клятвы, принесенные церкви, для них ничто.
— Молчи, Ивар! Тише! — Ханна положила ему руку на лоб. — Так почему ты не в монастыре? Твой отец послал за тобой?
— Если бы ты только видела… — Он сделал странный жест.
— Видела что ?
— Чудо. На ее ладонях появились отметины. Ты бы тоже поверила в жертву и искупление. Ты бы тоже узнала правду, которую так тщательно скрывают от всех.
Ханна отшатнулась:
— Я не знаю, о чем ты говоришь, Ивар. Ты случайно не сошел с ума?
— Нет! — Он схватил ее за руку. — Все книги — ложь! Блаженный Дайсан не молился в течение семи дней, как пишут церковники. Это все ложь.
— Ты пугаешь меня. Ведь это же ересь.
Враг рода человеческого добрался до бедняги Ивара и теперь говорит его устами. Ханна попыталась отодвинуться, но Ивар лишь сильнее сжал ей руку:
— Церковь много лет лжет нам. С блаженного Дайсана по приказу императрицы Тайсаннии содрали кожу, ему вырвали сердце. Но его кровь пролилась на землю, и на том месте расцвела красная роза. Он страдал и умер, но снова возродился и живым вознесся в Покои Света, своими страданиями очистив нас от греха.
— Ивар! Отпусти меня!
Он разжал руку:
— Ты такая же, как Лиат. Ты откажешься от меня. Только леди Таллия не боялась. И только она принесла нам надежду.
— Это леди Таллия распространяет такую ересь?
— Это правда, Ханна!
— Нет, Ивар. Я не буду говорить с тобой об этом. И ответь, пожалуйста, почему ты не в монастыре?
— Я еду в монастырь святого Валериуса Великомученика в Истфолле.
— Ты просил, чтобы тебя послали туда?
— Нет. Просто четверых из нас — меня, Болдуина, Эрменриха и Зигфрида — отправили туда. Ведь мы слушали проповеди леди Таллии и видели чудо розы, а они не хотели, чтобы мы знали об этом. Леди Таллию тоже изгнали из женского монастыря.
— О, Ивар, — Ханна по-прежнему видела в нем лишь маленького мальчика, с которым она выросла, — ты должен молить Господа, чтобы в душе твоей воцарился мир.
— Какой мир? — Внезапно он заплакал. — Ты видела Лиат? Она здесь? Почему я ее не встретил?
— Ивар! — Ханна чувствовала, что должна отругать его, хотя и понимала, что вряд ли ее отповедь будет встречена спокойнее, чем слова Росвиты. — Послушай совет сестры. Ведь я могу так себя называть. Лиат не для тебя. Она «орлица» короля.
— Она отказалась от меня в Кведлинхейме! Я сказал, что женюсь на ней, и мы могли бы уехать вместе…
— После того, как ты принес обет послушника?!
— Я дал его против воли! Она сказала, что выйдет за меня замуж, а потом просто взяла и уехала с королем!
— Ты несправедлив. Она рассказывала мне о вашей встрече. Боже Всемогущий! Что еще ей оставалось делать? Ты уже принес обеты церкви. У тебя нет ни собственности, ни поддержки, и у нее нет родственников, которые могли бы вас поддержать…
— Она сказала, что любит кого-то другого, — упрямо произнес Ивар, — думаю, она уехала с ним. Наверное, она еще любит Хью.
— Она никогда не любила Хью! Ты сам знаешь, что он с ней сделал!
— Но тогда о ком она говорила?
Ханна догадалась, о ком идет речь, и у нее появилось плохое предчувствие.
— Не важно. Она «орлица». А ты едешь на восток. О Боже мой, Ивар, я, наверное, никогда не увижу тебя снова!
Он снова схватил ее за руку.
— Разве ты не поможешь мне бежать? — Он вдруг осекся и отпустил ее руку. — Но я не могу покинуть Болдуина. Я ему нужен. Если бы Лиат тогда вышла за меня замуж и мы успели бежать, ничего этого не случилось бы!
За дверью послышались голоса. И едва Ханна успела отодвинулся в тень, как вошли слуги маркграфини.
— Ах вот вы где. Лорд Болдуин просит вас к себе. Ступайте к нему.
Ивару ничего не оставалось делать, как уйти. Слуги тоже пошли по своим делам, и Ханна, никем не замеченная, выскользнула за дверь. Но слова Ивара тревожили ее до самого вечера, пока королевский двор не собрался на свадебный пир.
Молодожены были одеты в лучшие одежды, клирик зачитывал детали брачного контракта — кто и что получит после свадьбы. На вопрос священника лорд Алан громко ответил «да», вместо леди Таллии отвечал король — она вступала в брак против своей воли, но кто бы решился оспаривать решение короля? Дети дворян обычно женились и выходили замуж только для того, чтобы их семьи заключили важный союз, чувства не имели никакого значения.
Генрих победил родителей Таллии, когда они возглавили мятеж, и теперь он мог распоряжаться ее судьбой, как ему заблагорассудится.