Подкравшись и мгновенно нанеся два удара, убийца мог скрыться незамеченным.
Мысленно он повторял про себя каждый шаг, отрабатывал каждое движение. Малейшая оплошность стоила бы ему жизни.
В который раз он вновь оглядел прибрежные заросли.
Предельная осторожность спасла его.
Самый бдительный, самый опасный страж, надежно спрятавшись в кустах, оберегал Яхмоса и Нефертари. Убийца понял, что ему придется ждать другого случая. Весельчак Младший потянулся и устроился поудобнее, не сводя желтых глаз с любимых хозяев.
41
— Созвездие Ориона поднялось на небесный свод, — объявил верховный жрец Джехути. — В небе воскрес Осирис.
Двадцать новых судов с гордыми именами «Сияющий в Мемфисе», «Дар», «Боевой бык» подняли якоря и отчалили от пристани. С самым большим любопытством толпа провожала глазами «Север», на который только что погрузили лошадей. На всех кораблях развевались знамена с цветами Яххотеп и ее эмблемой: лунным диском, плывущем на серпе-барке.
На носу «Севера» стояла Яххотеп, держа в руках золотой жезл с навершием в виде головы священного животного Сета, и рядом с ней — фараон в белой короне Верхнего Египта и в сияющих медных доспехах. Как только Яхмос поднял вверх меч Амона, жрецы Карнака запели гимн, сложенный в его честь: «Фараон явился, он подобен луне среди звезд. Праведны его руки, лежащие на кормиле, сильны ноги, тверда походка, животворны шаги, в нем — свет неба».
Передав меч царице Свободе, Яхмос взялся за рулевое весло, и корабли поплыли к Пер-Камосу. Гребцы помогали течению сильными и слаженными взмахами весел.
— Прибыли, — сообщил градоправитель Эмхеб.
Лошади, которых разместили в просторных клетях, благополучно перенесли путешествие. Теперь в Пер-Камосе они прыгали и скакали, радуясь, что могут наконец размяться. Хонсухотеп и Яхмес, сын Абаны, смотрели на них опасливо и недоверчиво.
— Вы уверены, что управитесь с ними? — спросил Хонсухотеп Усача и Афганца.
— Конечно, — ответили оба в один голос. — Мы только и делали, что скакали на колесницах, так что сладим с любой лошадью.
Хонсухотеп пожелал осмотреть и колесницы, которые привезли на другом грузовом судне под неусыпным надзором лучников.
— Так ли они быстры, как вражеские?
— Куда быстрее, — отозвался Афганец. — Эмхеб намного улучшил колесницу, которую взял за образец.
Остановка в Пер-Камосе была недолгой. Нужно было воспользоваться высокой водой Нила и как можно скорее плыть дальше.
Но в тот миг, когда флотилия была готова вновь отправиться в путь, внезапно поднялся странный ветер. Он дул порывами, дышал холодом, словно прилетел с ледяного севера.
— Боюсь, как бы этот ветер не помешал нам осуществить задуманное, — забеспокоился флотоводец Хонсухотеп.
— Владыка гиксосов пытается остановить нас, направив на нас мертвящее дыхание уходящего года.[11]
Обратимся с молитвой к Амону, повелителю ветров, и попросим уберечь наши корабли.
На палубах разложили жертвенные дары Амону — благовония, блестящий порошок галенита, финики и лепешки. Яххотеп подняла жезл к небу, будто собираясь пронзить его — так она просила милости грозного Сета.
Ветер стих, небо очистилось от туч.
На семнадцатом году своего царствования Яххотеп приказала воинам-освободителям двигаться на север.
Фиванцы, принимавшие участие в походе под командованием фараона Камоса, с радостью узнавали запечатлевшиеся в их памяти места. Новички открывали для себя неведомую страну, которая была землей их предков.
Мощное течение переполненного водой Нила быстро несло египетские боевые суда. Яххотеп напряженно смотрела вперед — враг мог появиться в любой момент. Но владыка гиксосов оставил лишь небольшие отряды стражников на землях между Пер-Камосом и Мемфисом. Они запугивали земледельцев, отбирали у них большую часть урожая и отправляли в Аварис.
— Госпожа, — обратился к царице градоправитель Эмхеб, — мы не можем оставить несчастных без помощи. Стражники-гиксосы перебьют их всех до единого.
Остановить движение судов было бы непоправимой ошибкой. Но Яххотеп нашла выход, доверив свой приказ белокрылому Плутишке. Причалить должны были три последних судна. Пусть пехотинцы освобождают деревни от захватчиков и раздают землепашцам оружие. Сопротивление гиксосам охватит весь Средний Египет. Фиванские воины помогут борцам за свободу.
Хранитель царской печати Неши продолжал проверять оружие — мечи прямые и кривые, гиксосы бьются такими в ближнем бою, копья с бронзовыми наконечниками, легкие, острые кинжалы, палицы, топорики, большие и средние луки, щиты из дерева, обшитые бронзой, кирасы и шлемы. Вооружение войска Яххотеп стало прочнее и надежнее, чем раньше, но сможет ли оно поспорить с вооружением гиксосов?
Проверка не на жизнь, а на смерть была близка. По мере приближения к цели у всех египтян замирало сердце. Даже у самых храбрых и дерзких, привыкших к отчаянным сражениям. У таких, как градоправитель Эмхеб или Яхмес, сын Абаны. Каждый знал, что решается судьба царства: если они потерпят поражение, Египта не будет.
Военачальник-гиксос, осаждавший Мемфис, был в прескверном настроении. Жара его угнетала, а прибывающая вода просто бесила. Очень скоро Нил зальет все прибрежные земли, и Египет станет подобием моря.
Уже сейчас пришлось отогнать всех лошадей в дальнюю конюшню, чтобы в самом скором времени отправить на север. Действующим оставался только один отряд колесниц, но и его придется отослать для безопасности в крепость Леонтополь, что рядом со священным Гелиополем.
— К вам с докладом начальник берегового отряда, господин.
— Что там еще?
Вошедший выглядел необыкновенно возбужденным:
— Господин! Почему бы нам не воспользоваться паводком и не покончить с Мемфисом? Мы расположим лучников на фашинах — связках сухого тростника, — вода поднимет их, и они уничтожат осажденных. Мои люди тем временем разберут часть стен, и наши пехотинцы войдут в город через эту брешь.
— Хитрая затея… Но не соответствует полученному мной приказу.
— Я знаю, господин! Но осажденные на последнем издыхании. Верховный владыка не упрекнет вас, если вы завладеете Мемфисом. Воины жаждут победы, а вас она только возвысит.
Разграбить и стереть с лица земли крысиную нору! Покончить наконец с изнурительной осадой, избавиться от надоевшей лагерной жизни! Приехать в столицу победителем!
Соблазн был слишком велик, военачальник не устоял. Он скажет Хамуди, новому верховному полководцу, что отчаявшиеся жители Мемфиса совершили роковую ошибку, попытавшись прорваться через стан гиксосов.
Военачальник отдал приказ выстроить корабли в одну линию в ближайшем к белым стенам Мемфиса канале. Потом они сделают фашины, а дальше дело за Нилом.
Неширокая полоса земли, по которой пока еще могли проехать колесницы, в ближайшие дни будет залита водой. Сейчас их собрали неподалеку, с тем чтобы погрузить на суда и переправить в Леонтополь.
Военачальник созвал подчиненных и сообщил им о предстоящем штурме Мемфиса.
Неожиданно явившийся дозорный прервал его речь.
— Как ты дерзнул?
— Господин! Приближаются колесницы!
— Ты спал и увидел их во сне!
— Я говорю правду, господин!
Стало быть, Хамуди наконец прислал подкрепление. Но чему оно послужит во время половодья? Военачальник в ярости вышел из шатра.
Дозорный позабыл сообщить одну небольшую подробность — колесницы двигались не с севера. Они мчались с юга.
Остолбеневший от изумления военачальник был первым убитым в сражении под Мемфисом. Стрела, выпущенная Усачом, твердо стоявшим на колеснице, которой правил Афганец, пробила гиксосу голову.
42
Обстоятельства складывались в пользу египтян. О лучшем и мечтать было невозможно. Лошади врага были собраны в одном месте, колесницы в другом. Корабли стояли в узком канале и не могли маневрировать. Воины в лагере занимались повседневными делами. Отряд колесниц под командованием Усача и Афганца не упустил удачи — стреляя на ходу, искусные лучники истребили многих гиксосов.
Вслед за колесничими в лагерь гиксосов ворвались пехотинцы под предводительством Эмхеба. Флотоводец Хонсухотеп вместе с лучниками Яхмеса, сына Абаны, атаковал вражеские корабли. Оправившись от неожиданности, гиксосы построились в ряды и принялись отчаянно обороняться, хотя действовать слаженно не могли: их отряды находились слишком далеко друг от друга.
В самый напряженный момент схватки, когда фараон поднял вверх пылающий меч Амона, повстанцы Мемфиса вышли за стены города и присоединились к фиванцам.
Прекрасно понимая, что все они погибнут в этом бою, гиксосы дорого продавали свою жизнь. И падали мертвыми один за другим. Египтяне, хмелея от восторга близкой победы, сметали врагов, как ненужный сор.
— Мемфис свободен! — объявил фараон Яхмос своим воинам. — У нас прибавилось немало лошадей и колесниц. Но прежде чем праздновать победу, позаботимся о наших мертвых. Мы никогда не забудем, что они отдали жизнь за свободу Египта.
Земля была усеяна трупами, вода в канале покраснела от крови. При виде этого зрелища сердце Яххотеп охватила великая грусть, словно царица Свобода потерпела поражение, а не одержала победу.
Война — страшный бич, но как иначе изгнать владыку тьмы?
Яххотеп не позволила печальным мыслям одолеть себя, поспешив удостовериться, что ее ближайшие соратники не пали под ударами врага. К счастью, все были живы. Рану в руку получил только Хонсухотеп. Кошечка тут же наложила ему повязку, и Хонсухотеп, не дав себе ни минуты отдыха, отправился считать потери.
Наименее изнуренных ратников и колесничих Эмхеб расположил к северу от Мемфиса. Он опасался, что пройдет немного времени, и гиксосы, подтянув запасные силы, нападут на египтян. Если такое случится, победа скорее всего обратится в оглушительное поражение.
Усач, Афганец, их лучники и лошади с трудом приходили в себя после боя. И они понимали, что не выстоят, если на них обрушится лавина гиксосов.