— Обо мне?
— Да, я узнал о тебе от моей матери. Постоянно представлял, насколько приятно там, на другой стороне.
Любопытно, размышляла Люсинда, а как воспитывался Томас? Всегда ли обладал удивительной уверенностью в себе, или она появилась позже, вызванная суровой необходимостью? Скорее всего, верно и то, и другое. Райсу уготована судьба победителя, и богатая среда вряд ли бы изменила его.
— Мы принадлежали к разным мирам, Томас, и каждый должен вернуться обратно. Кроме ребенка, мы ничем не связаны. — И Люсинда быстро отвернулась, чтобы не разрыдаться.
— Что бы ни случилось, ты свободна, — отрывисто сказал муж, поднимаясь.
— Правда? — В голосе Синди не звучало ни надежды, ни радости. Чувствовалось лишь холодное отчаяние. Зачем ей свобода, если рядом не будет этого мужчины?
Однако Томас понял вопрос по-своему и заговорил сдержанно, но жестко:
— Надеюсь, теперь уснешь со спокойной душой? Постарайся отдохнуть. К девяти часам отправимся в больницу, осталось немного. Я пойду искупаюсь.
— В море?
— Да. — Томас криво усмехнулся. — Ты скорее уснешь без меня.
— Но ты ведь тоже устал, — запротестовала Люсинда.
— Ты даже не представляешь, как легко привыкнуть обходиться без сна. Я много работаю, но быстро восстанавливаю силы. Чего, видимо, не скажешь о тебе.
— Наверное.
Райс засмеялся, хотел что-то добавить, но раздумал.
— Я скоро вернусь. — И ушел, тихо закрыв дверь.
Улыбка сползла с лица Люсинды. Она легла на подушки, положив руки на живот, и уставилась в потолок. Ее ожидало обследование, но вообще-то следует успокоиться. Мучительные вопросы о том, правильно или нет она поступила, выйдя замуж, и как ей предстоит жить с человеком, который не любит ее, теперь позади. Синди отныне свободна.
Но облегчения Люсинда не испытывала. Она старалась представить себе, как будет проводить время без Томаса. Но, увы, ей это не удавалось. Он оставил слишком глубокий след в душе, одиночество принесет сильную боль.
Люсинда все же уснула, но спала беспокойно, пока ее не разбудил муж. Наверное, он вернулся давно, потому что успел переодеться в светлые брюки и полосатую рубашку с короткими рукавами.
— Мне нужно принять душ, — сказала жена.
— Тогда торопись. Через пятнадцать минут придет такси, — посоветовал Томас.
В ванной она заметила, что кровотечение не остановилось, и мысленно стала готовиться к худшему. Хоть бы доктор, который показался добрым человеком и толковым врачом, тоже оказался в больнице, с надеждой подумала Люсинда.
— Пора, — позвал из-за двери Томас. Она торопливо заплела косичку и надела легкое джинсовое платье.
— Тебе лучше? — спросил муж, когда Люсинда вернулась в спальню.
Она покачала головой и честно призналась:
— Я смертельно боюсь. У меня нет сил.
— У меня хватит сил для обоих, — почти неслышно пробормотал Томас, беря ее за руку…
Супруги подъехали к небольшому больничному зданию. Когда их провели в комнату ожидания, волнение Люсинды дошло до предела.
На столе лежали старые журналы. Рассеянно взяв один из них, она стала листать его, почти не различая слов. В комнате сидели две беременные женщины, переговариваясь низкими голосами с приятным акцентом. Рядом с ними находилась девочка лет пятнадцати, которой следовало быть в школе, а не здесь.
Услышав свое имя, Люсинда автоматически взяла мужа за руку, и они вошли в маленький темный кабинет.
— Расслабьтесь, — приказал доктор, — выпрямите ноги, пожалуйста. Не бойтесь, я не сделаю больно.
— По-моему, все в порядке, — сказал он, закончив осмотр.
— Я не потеряю ребенка? — спросила робко Синди, и врач впервые улыбнулся.
— Не думаю. Но на вашем месте я бы перестал прыгать с лестницы…
На улице невыносимо палило солнце. Водитель, которого Томас попросил ожидать их столько, сколько потребуется, умирал от жары и обмахивался газетой.
Каким прекрасным показался Люсинде мир!
— Люси, — сказал муж, когда супруги сели в машину, — нам нужно поговорить.
Глава десятая
Но в такси супруги молчали. Люсинда смотрела на привычный уже пейзаж и думала о предстоящей беседе.
Она знала, что речь пойдет о разводе. Следует обсудить необходимые процедуры. Брак длился недолго. Наверное, процесс несложный: подпишут необходимые бумаги, и оба свободны.
Но так ли на самом деле?
Райс вошел в ее жизнь, когда она впервые переступила порог его кабинета. И вряд ли станет ей безразличен, когда объявят, что их союз расторгнут.
Томас, казалось, тоже был глубоко занят мыслями.
Наконец машина остановилась перед отелем. Супруги вышли, и Люсинда неуверенно остановилась, не зная, как вести себя.
— Недалеко находится бар, — сказал Томас, не глядя «на жену, но придерживая ее за локоть, словно боялся, что она опять упадет. Однако слова доктора придали Люсинде новые силы. Она чувствовала себя весьма уверенно.
В баре супруги устроились за маленьким круглым столиком. Ожидая заказ, Синди, не выдержав, заговорила первая:
— Я полагаю, ты намерен обсудить развод и время посещения будущего ребенка? Может, отложим эти неприятные моменты до возвращения?
Ей казалось, что выяснять отношения здесь — под ярким небом и сумасшедшим солнцем, глядя на счастливые пары, которые загорают в шезлонгах у бассейна под ленивый шум накатывающих на песок волн, просто кощунственно. У красоты есть единственный недостаток — безобразное на ее фоне кажется еще более безобразным.
Томас ответил не сразу. Он поднялся, как будто беспокойство, снедавшее его, требовало немедленного выхода, и, прислонившись к перилам, неотрывно смотрел вниз, на бассейн. Наконец повернулся и резко сказал:
— Нет. Зачем ждать? Не лучше ли сразу решить наши проблемы?
Райсу принесли стакан фруктового сока. Сделав большой глоток, он поставил его на стол. Люсинда, помешивая ложечкой лед в бокале, сильно нервничала.
— Послушай, — вдруг сказал Томас, — я не могу здесь разговаривать. — Он допил сок. Жена в недоумении подняла глаза: за его раздражительностью и нетерпением скрывалось что-то еще, чего Люсинда не понимала.
— Но… — начала она.
— Давай пройдемся но берегу, — предложил Томас.
— В туфлях? — Жена показала на ноги, и муж грубо заорал:
— Сними эту чертовую обувь и оставь где-нибудь!
— Кричать не обязательно, — резко ответила Люсинда, вставая.
— Иногда такой способ представляется мне единственным выходом, чтобы достучаться до тебя, — невнятно пробормотал Райс.
— Большое спасибо! Еще какие комплименты?
— Ты сама виновата, — почти неслышно ответил Томас, стремительно шагая вперед. Жена едва поспевала за ним. — Из-за тебя я порой себя не узнаю.
— Значит, причина только во мне, да? — гневно бросила она. — Может, перестанешь бежать?
Пара, направлявшаяся к отелю, оглянулась на супругов. Люсинда заметила, что мужчина сочувственно улыбнулся, как бы говоря: женщины везде одинаковы.
Синди понизила голос и, остановив мужа, сказала:
— Я не намерена догонять тебя. Не понимаю, почему нельзя было поговорить в баре?
Томас не ответил. Подойдя к одному из столиков на берегу моря, он сбросил сандалии, закатал джинсы и стянул рубашку. Потом посмотрел на жену, а под его сосредоточенным взглядом ей никогда не удавалось собраться с мыслями. Сняв туфли, Люсинда побрела рядом с мужем.
Пляж простирался далеко. Загорающих немного. Несколько пар расположилось в шезлонгах, на полотенцах, другие плескались в воде. Зачем они сгрудились здесь, если рядом начиналась бесконечная полоса чистого белого песка? — подумалось Синди. Или они чувствуют себя здесь спокойнее?
Томас явно не верил в коллективный разум: он целеустремленно направлялся в дальний конец берега. Синди, не отставая, не желала первой нарушать молчание, заметив, какой у мужа напряженный вид.
— Я же утверждал, что с ребенком ничего не случится, — возбужденно заговорил Томас. Жена вопросительно взглянула на него. — Почему ты хочешь обязательно поссориться? Неужели нельзя спокойно обсудить ситуацию?
Супруги довольно далеко удалились от отдыхающих, их коричневые тела казались мелкими точками. Томас сел на бревно, выброшенное на берег прибоем, и принялся что-то рисовать на песке тонкой палочкой.
— Мой отец может порекомендовать хорошего адвоката… — неуверенно начала Люсинда.
— Обойдемся без него, — резко оборвал ее муж.
— По-твоему, следует заниматься разводом самим? — Синди смотрела на него, нахмурясь. Томас сверлил ее глазами.
— Ты совсем глупая, Люси? — угрюмо произнес Томас. И, видя, что жена не понимает его, продолжал: — Адвокат не нужен, потому что развод не состоится. Я ясно выразился или мне написать по буквам?
— Но ты сказал… — начала неуверенно Люсинда.
— Да, знаю. Однако я изменил решение. Я не дам согласия на расторжение брака.
— Почему? Ты же убедился, что с ребенком все в порядке? — Люсинда чувствовала, что вот-вот заплачет, и закипела от ярости.
— А потому, — на лице мужа проступил темный румянец, — что ты принадлежишь мне, и я не намерен расставаться с тобой. Никогда. Поняла? Если ты настаиваешь на разводе, я подам в суд. Но ты проиграешь.
— И все же объясни, — прошептала она, — ты поступаешь так, потому что Брюс увел Реджину? Да?
Томас хрипло засмеялся.
— Они не имеют к нам никакого отношения.
— Разве? — тихо спросила Синди. — Ведь ты же по-прежнему любишь ее?
Муж изумленно посмотрел на нее.
— Люблю Реджину? Возможно, я испытывал к ней теплые чувства, но никогда не любил по-настоящему.
Люсинде показалось, что словно ее приподняли над землей и плавно закружили:
— Но ты же собирался жениться на Реджине. Или я не права? — Она заставила себя опуститься на берег, вспомнив, что ситуация не изменилась.
— Потому что дурак, — пробормотал Томас, — слепой идиот, возомнивший, что привязанность и поверхностное сходство характеров — достаточные основания для союза. — В его голосе слышался вызов, как будто Рейс ждал, что Люсинда станет возражать и ему придется поспорить.