— Как и ты, — тихо сказал Санто, оглядывая женщину со стальной силой воли. — Ты очень похожа на нее, Джованна.
Ее губы смягчились, а в темно-зеленых глазах отразилась непонятная ему эмоция.
— Именно поэтому, — сказала она, — для меня так важна моя карьера. Я сказала себе, что буду личностью, когда выйду замуж за Франко. И сначала он со мной соглашался. Ему нравилось, что я работаю в его отелях. И мне нравилась эта работа. Но после рождения Лео, когда мы пытались зачать собственного ребенка, все пошло наперекосяк.
У Санто сдавило грудь. Он не хотел слышать эту часть истории. Не хотел представлять Джованну с другим мужчиной. Но ему требовалось знать правду, чтобы похоронить призраков.
— Он меня запугал, — произнесла она. — Чем упорнее я пыталась зачать ребенка, тем сложнее становилось. Франко ревновал меня к тебе. — Она посмотрела на Санто. — Он наказал меня, запретив мне работать. Сказал, что я обязана сосредоточиться на семье. Он завел любовницу, и я почти этому обрадовалась. А дальше он все сильнее отдалялся от меня.
От ярости перед глазами Санто встала красная пелена. Он не подозревал, каким был брак Джованны с этим могущественным высокомерным итальянцем. Франко Ломбарди был непревзойденным бабником, у которого было все, что он хотел. Санто считал, что он по-доброму относится к Джованне и заботится о ней.
— Но ты осталась с ним, — пробормотал он, — из чувства долга.
Джованна кивнула:
— Я хотела его бросить. Я едва не ушла от него дважды. Далила обещала помочь мне. Но каждый раз, начиная собирать вещи, я думала о своем отце и о том, как он на меня рассердится.
Страдание и беспомощность тех мрачных дней накрыли ее, словно темное облако. Казалось, она всегда будет жить в страхе.
— Поэтому я осталась, — сказала она. — Я устраивала для Франко званые ужины и не лезла в его дела.
— А потом его застрелили у собственного казино, — произнес Санто. — И у тебя появилась возможность уйти из семьи.
Она кивнула:
— Я позвонила Далиле. Она оформила паспорта для Лео и меня под фамилией Де Лука и вывезла нас в ночь после похорон Франко.
Джованна не забыла, как ветер хлестал в ветровое стекло автомобиля, а она держала Лео на руках. Как она боялась, что машина Далилы окажется не такой быстрой. Что они не успеют доехать до частного аэропорта.
— Я была как немая, когда приехала к Далиле, — хрипло сказала Джованна. — Мне не верилось в то, что я сделала. Я понимала, что мне это никогда не сойдет с рук. Но Далила позаботилась о том, чтобы мы не оставили никаких следов. И в конце концов мы с Лео устроились на новом месте. Потом Далила дала мне работу. И я начала приходить в себя и верить, что моя жизнь может быть другой. Я стала Джованной Де Лука, а не Джованной Кастильоне. Я все начала с чистого листа. Я могла стать кем угодно.
— А потом появился я и все это отобрал у тебя, — тихо произнес Санто.
Она кивнула.
Он провел рукой по затылку.
— Я злился, Джованна. Ты забрала моего сына. Я пропустил три года его жизни. Я сделал то, что считал нужным. Да, — он тяжело выдохнул, — у меня есть представление об идеальном браке, но оно сложилось не просто так.
Она взглянула на его упрямое лицо.
— На то есть причина.
— Да. — Он отпил вина. — Моя мать была никудышной родительницей. Я думаю, что в глубине души всегда мирился с этим. Она предпочитала заниматься своими благотворительными организациями и расширять свое влияние. Тратить деньги нашего отца. У нас были няни, но мать постоянно отсутствовала. Она покупала нам одежду, кормила и учила жизни, потому что отец все время работал. Она стала буфером между нами и его выпивкой.
Он положил голову на спинку дивана и помрачнел.
— Она ушла из дома под Новый год. Через неделю этот дом у нас отобрал банк. Всю следующую неделю я был в шоке, говоря себе, что мать вернется. Но она не вернулась.
Сердце Джованны екнуло.
— К счастью, у тебя были братья.
Он кивнул.
— Но они занимались собой. Я приходил домой из школы каждый день в пустую, унылую квартиру и смотрел, как мой отец спивается. Потом соседи узнали, что у нас происходит, и мать моего лучшего друга Пьетро, Кармела, настояла на том, чтобы после школы я приходил к ним домой. Для меня это стало культурным шоком. — Он скривил губы. — В доме повсюду были дети и смех. Баскетбольное кольцо во дворе, которое привлекало половину района. Сначала я вообще ни с кем не разговаривал. Мама Эспозито ставила передо мной тарелку с печеньем и ничего не говорила. Она просто была рядом. И постепенно я оттаял. Я начал с ней разговаривать. — Он посмотрел на рубиново-красное вино в бокале. — Если честно, я считаю, что она спасла меня. Я не знаю, что со мной случилось бы, если бы не она.
Представляя Санто беспомощным мальчиком, Джованна смягчилась и взяла его за руку.
— Я так рада, что у тебя была Кармела.
— Да. — Он задумчиво взболтал вино в бокале. — Кармела сказала мне то, что я запомнил на всю жизнь. Она считала, что наша мать больше подходила для работы, чем для семьи.
Джованна приуныла.
— Мне не стать такой, как Кармела, Санто. Я видела, как несчастна моя мать. Я видела, что жизнь сделала с ней. И знаю, как это повлияло на меня. Мне нужна карьера и независимость.
— Я тебя понимаю, — тихо ответил он.
В его глазах отражались противоречивые эмоции.
— Ты замечательная мать, — хрипло сказал он, крепко обхватив ее руку. — Я смотрю на Лео и удивляюсь, насколько он самоуверенный. Он знает о своем месте в мире. И все это благодаря тебе, Джованна. Если ты начнешь работать на Нину, Лео пострадает. Мы все пострадаем.
Она впилась зубами в губы, принимая решение.
Нина — перфекционистка, как Далила. В Нассау было легко взять ноутбук и работать до полуночи после того, как Лео ляжет спать. Но теперь она должна думать и о Санто.
— Я справлюсь, — хрипло произнесла она. — Я обещаю тебе, Санто. Я сделаю эту работу. Лео такой самоуверенный маленький мальчик потому, что я сама научилась верить в себя. И стала ему примером для подражания.
Она наблюдала, как Санто терзается желанием все контролировать. Командовать. Настаивать на своем. Наконец он смягчился.
— Ладно, принимайся за работу, если считаешь, что справишься с ней. Я понимаю, она много для тебя значит. — Поставив свой бокал на стол, он потянулся к Джованне. — А теперь, — произнес он и усадил ее себе на колени, — тебе надо меня поцеловать. Я страдаю от твоей холодности.
— Секс не изменит моего мнения, — ответила она и задрожала, когда он провел пальцем по ее шее. — Мне надо работать.
— Я знаю. Я просто хочу тебя.
Запустив пальцы в волосы Санто, она поцеловала его. Вздохнула от удовольствия и провела губами по его волевому подбородку.
Расстегнув блузку Джованны, он стал покрывать поцелуями ее мягкую кожу. Потом решительно поднял ее юбку до талии. Отодвинув в сторону ее тонкие трусики, он погрузился в нее, и она простонала.
Прижавшись друг к другу лбами, они двигались вместе, приближая развязку. Она снова охотно отдавала ему не только свое тело, но и сердце.
Глава 9
Санто и Джованна ужинали с легендарным испанским гигантом ритейлинга Гервасио Дельгадо в «Чарльз» — самом известном ресторане Нью-Йорка на Парк-авеню. Управляемый знаменитым шеф-поваром Чарльзом Фортье, ресторан славился изысканной европейской кухней, винным погребом мирового уровня и любезным гостеприимством.
Джованна согласилась, что это один из красивейших ресторанов города. Высокие кессонные потолки, элегантная неоклассическая архитектура, хрустальные люстры, классическая белая цветовая палитра и красочные произведения искусства на стенах.
Санто в темно-синем костюме, голубой рубашке и темно-синем галстуке был предельно сосредоточенным. Если Дельгадо сделает обувь «Элевейт» ключевым товаром своей чрезвычайно популярной розничной сети «Дивертидо», это будет колоссальный успех.
По словам Санто, Гервасио, которому было чуть за шестьдесят, бросил школу в пятнадцать лет и стал работать помощником портного. Он точно так же, как Нико, помогал своей семье. Ему явно понравился «Суперсоник». Но в основном, по мнению Джованны, Гервасио нравились именитые спортсмены, участвующие в рекламной кампании.
Его заинтересовала концепция «Элевейт». Сегодня вечером Санто предстояло убедить Гервасио, что «Суперсоник» — его лучший стратегический выбор. Было интересно наблюдать за Санто в деле. Его харизма и энтузиазм были заразительны; он разговорил печально известного интроверта Гервасио, и тот тянулся к нему, как мотылек на огонь.
Пока Санто занимался Гервасио, Джованна разговаривала с его элегантной красавицей женой Алисией. Алисия страстно интересовалась дизайном интерьера, потому что это влияло на модные тенденции, которые она создавала для «Дивертидо». Она также перестраивала свой дом в Марбелье.
Они с Алисией обсуждали цветные тенденции, когда что-то привлекло внимание Гервасио у главного входа. Он моргнул.
— Это Стефано Кастильоне? — спросил Гервасио.
Джованна застыла, потом обернулась и проследила за взглядом Гервасио. Она увидела отцовские темные волосы с проседью и его высокую и элегантную фигуру. Он разговаривал с Чарльзом, который пришел из кухни, чтобы поприветствовать его и элегантную блондинку рядом с ним. Это была его любовница.
Джованна вцепилась пальцами в спинку стула. И услышала, как Санто что-то пробормотал в ответ Гервасио. Ее отец оглядел посетителей ресторана, и она поняла, что одновременно любит и ненавидит его. Пока другие девочки в школе обсуждали супружеские измены своих отцов и их работу на Уолл-стрит, Джованна задавалась вопросом, кого ее отец убил прошлой ночью.
Отец Джованны рассмеялся над чем-то, что сказала блондинка, а потом мельком взглянул на свою дочь, словно почувствовал ее присутствие. Округлив глаза, он горделиво поднял голову и направился в ее сторону.
— Джованна? — спокойно произнес он и остановился напротив нее. — Прости, я не знал, что ты будешь здесь сегодня. Твоя мать недавно говорила, что ты вернулась в Нью-Йорк.