асто не мог есть вообще, но все равно сидел здесь, пытался улыбаться, пил свой травяной чай. И, конечно, порой совершенно отвратительные комментарии Мятежного грозили превратить любой завтрак-обед-ужин в фарс. Но они собирались в столовой во флигеле все равно. Саше нравился мягкий ковер на полу и легкие шторы. Нравилось, что флигель, как и ее комната, – это будто не совсем Центр. Это будто выбраться ненадолго. И оттого было легче дышать.
Мы делаем это для Валли? Для себя? Больше, чем есть в одиночестве, я ненавижу только в одиночестве спать.
Но сегодня за завтраком была слышна золотая струна, и Мятежный улыбался так, будто прямо сейчас слышал хор ангелов, он даже мурлыкал себе под нос. Мятежный. Мурлыкал. Не рычал. Не плевался ядом. Мурлыкал. Саша прислушалась, и, кажется – кажется, – эта мелодия ей была знакома, она еле сдержалась, чтобы не фыркнуть, ситуация начинала действовать ей на нервы.
– Серьезно? Total eclipse of the heart так рано утром?
Саша ожидала чего угодно, но Мятежный только продолжал улыбаться – она не знала, что он это умеет, более того, она давно его не видела таким… трезвым? Таким спокойным? Почти торжественным. Будто в нем что-то важное сдвинулось, и Саша знала, что Грин может творить чудеса, но даже у него должен быть предел. Сам Грин, к слову, пытался или не пытался поймать ее взгляд. Саша, в свою очередь, делала все возможное, чтобы ни в коем случае не выяснить этого точно. Ей было стыдно, казалось, что она поступает нечестно, да черт знает, что ей еще казалось. Это не тот поворот жизненного сюжета, к которому она была готова прямо сейчас. Позже. И тут же злая пчелка тревоги или здравого смысла жалила ее под лопатку: а у нас есть это время? Сколько ему осталось?
Мятежный же выглядел оскорбленным в лучших чувствах.
– Бонни Тайлер – королева, Озерская. Имей уважение.
Саша чувствовала на себе взгляды, Валли ела в молчании, запах черного кофе плыл из чашки, для Верховной Ведьмы – кличка все же приклеилась – кофе варил всегда лично домовой Огонь.
Валли была готова вмешаться и пресечь конфликт. Саша бросила на нее взгляд. Валли казалась совершенно расслабленной, вот только все присутствующие помнили, как первый год вместе они ели как на поминках – без единого колющего и режущего предмета, ложками. Потому что Мятежный вполне способен был прикончить вилкой, а Саша за вилку схватилась бы и ринулась в бой против Мятежного просто потому, что была начисто лишена страха.
– Королева, Маречек, – это Глория Гейнор. И я надеюсь, что I will survive – твое полное отсутствие музыкального образования. А пока передай, пожалуйста, варенье.
Это был скорейший способ получить прекрасную лужу варенья на голову. В давящей тишине Мятежный передал блюдце и добавил:
– Конечно, держи.
Для Саши вопрос был открытым, кто из них удивился больше, но часто заморгала даже Валли. Саше не то чтобы хотелось все утро вымывать варенье из волос, но кто этот человек и что он сделал с Мятежным? И ровно в эту секунду это чувство подняло голову. Не детская обида и даже не хрустнувший переломанный позвоночник доверия между ними, не отвращение – черт знает что. Смотреть на чувство Саше не хотелось, но оно успело свить себе гнездо внутри.
Покладистый, участливый, вы взгляните на него, совершенно на себя непохожий. Марк Мятежный и не Марк Мятежный вовсе. И что для этого потребовалось? Немного заверений в вечной дружбе со стороны Грина? «Братву на сиськи не меняют»? Серьезно? Господи, как же мерзко. Я все думала, что я тебя знаю, я все думала, что понимаю, из чего ты сделан. НО КАК ЖЕ, ЧЕРТ ТЕБЯ ДЕРИ, ОТВРАТИТЕЛЬНО, МЯТЕЖНЫЙ. Это не ты! Прекрати, прекрати, прекрати, прекрати!
Она случайно столкнулась взглядами с Грином, это было похоже на резкое перекрытие кислорода, Саше было почти страшно. Или почти больно. Но она только нелепо схватила воздух ртом, когда была спасена Валли:
– Надеюсь, вы закончили препираться, потому что у меня важные и, боюсь, не слишком радостные новости.
Впервые Саша была благодарна Валли, ее большим проблемам родом из другого мира, ее командному голосу. Маленькая Валли, все больше напоминающая пчелу, и ее умение все, абсолютно все в этом мире делать вовремя. От комментариев Саша, впрочем, не удержалась:
– Валли, что ты. Мы вовсе не препирались. Тем более я думала, ты любишь старую музыку.
Валли фыркнула, провела рукой по волосам – ее непослушные волосы-иголки, она всегда была немножко бунтарь, и за вечными официальными костюмами скрывалась революционерка. Протестовали против законов гравитации даже ее волосы. Саша видела, что она волнуется. Это было уже радикально ново, Валли делала все возможное, чтобы всегда оставаться невозмутимой. Спокойной. Господи, да Валли даже почти никогда не повышала голос, хотя Саша знала точно: она этого заслуживала, как никто.
– Саша, дай мне закончить. К нам едет ревизор.
Это потребовало от Саши всего имеющегося у нее самообладания, чтобы проглотить рвущуюся наружу ремарку про Гоголя, но вид у Валли был достаточно убитый и без ее комментариев. Раз в пятилетку Саша Озерская действительно сочла, что лучшим решением будет просто промолчать.
Видимо, лица присутствующих и звенящая уже совсем не по причине «пьяный от эйфории Мятежный» тишина сказали управляющей Центра в городе над Волгой достаточно. Валли вздохнула, Саша только что заметила, что к еде она почти не притронулась.
– Москва считает, что я потеряла контроль над ситуацией. Второй труп, явно ритуальный. Колдуны. И полное отсутствие проработанной версии или локации колдунов. Потому они решили прислать ревизора, чтобы он оценил ситуацию, возможно, оказал нам помощь на местах и… м-м… оценил мои способности к управлению Центром. Возможно, они рассмотрят другую кандидатуру.
Младшие сотрудники Центра подали голоса одновременно.
Мятежный в состоянии боевой ярости, между настроениями он всегда переключался легко, буквально по щелчку, ему от ярости до радости нужна была всего одна секунда.
– Они охренели? Ревизор? Что сделала Москва, чтобы хоть как-то тебе помочь, когда было совершенно очевидно, что это какое-то серьезное дерьмо? Реально, что сделала Москва, чтобы сейчас сомневаться в том, способна ли ты управлять Центром? Не говоря уже о том, что нам удалось вывести из строя одного колдуна. И мы работаем над версией!
Озерская хмурилась, ее вилка мерно, нервно, отсутствующе стучала по тарелке, и Валли хотела бы раздражаться или хоть как-то отреагировать, но не чувствовала в себе внутреннего ресурса даже на это. У Саши могли быть свои разногласия с Валли, но от мысли о каком-то левом уроде непонятного происхождения в Центре ей делалось дурно.
– По какому праву? И кто принял решение? Нужна комиссия? Нужно официальное уведомление? Да черт, Валли, они должны были пригласить тебя и дать возможность как-то себя защитить.
Истомин был непривычно краток, внимателен до невозможности, его взгляд упирался прямо Валли в лицо:
– Кого они отправляют?
Валли смотрела на них молча. МОИ походили на тех колючих подростков, которыми они сюда приехали, уже чуть меньше. Теперь это были молодые взрослые, порывистые, яростные, и, может быть, ей удалось помочь им стать неплохими людьми. Во всяком случае, одного взгляда на них Валли бывало достаточно для того, чтобы понять, что она вообще забыла в этой далекой области и почему она здесь настолько на своем месте.
Валли сегодня сомневалась во всем на свете, в своей квалификации – в первую очередь. Но все имело смысл. Валли вздохнула и погрузилась в утренний разбор полетов, ее подопечные заслужили свои ответы.
Глава 8Часы сошли с ума
Приезд ревизора был назначен на первое октября, потому последующие две недели Центр шумел и гудел и каждый сантиметр Центра приводился в порядок. Домовые и Валли работали, кажется, круглосуточно. Саша слышала голоса с кухни и шаги Валли по кабинету, шелест бумаг. Центр от волнения превращался в сплошной набор шумов и звуков, Саша от перспектив злилась. Все это усиленное напомаживание Центра действовало ей на нервы. Может быть, Центр Парапсихологии в городе над Волгой был не в ослепительном первозданном блеске, но он был хорош. Саша знала, о чем говорила, в период ее новообретенного сиротства Центры перекидывали ее между собой, как мячик. Она успела посмотреть много Центров, пока не случилась огромная Волга и маленькая Валли с ее лесными глазами. Саша знала, что Валли просто не оставили выбора. Но даже если так, она никогда не позволила себе об этом упомянуть. Сашу злила перспектива московского выскочки, который будет совать свой красивый столичный нос во все дела. Что они могут знать в своей столице, откуда Сказка давно ушла, вытесненная бесконечным жилым массивом?.. Смотрите, а может, проведем метро прямо в Сказку?
Саша не любила Центр. И не считала его домом. Но четко помнила, куда отправили ее остальные. Как на нее смотрели другие зрячие. Саша Озерская – сплошной порыв, шипящая недовольная кошка – могла быть абсолютно несносной, но она не была глупа.
Я знаю, что новый управляющий может значить для всех нас. Нам живо укажут наше место. Он не будет знать, как помочь Грину. Он не будет знать, как разговаривать с Марком, Марк к Валли привязан почти болезненно, хотя с ним никогда не разберешься. И я прекрасно знаю, чем новый управляющий грозит мне, помимо новой серии пинков и презрительных взглядов. Больше тренировок. Больше полевой работы. Больше сказочных тварей, пытающихся пролезть мне в рот и в глазницы. Я не сомневаюсь, что это будет Он. Застрявшие в своей узколобости мерзкие деды, они там, в своей Москве, до сих пор играют в страну сильных мужчин. Им всегда было как кость в горле то, что Валли – женщина. Будто не они сами ее сюда отправили, чтобы со своими безумными идеями не действовала им на нервы в столице. Скоты.
Центр Парапсихологии в городе над Волгой не отрастил колючки и не запер дверь на засов, только гудел по ночам громче, будто угрожающе, чаще хлопал окнами, стараясь уберечь, закрыть, спрятать своих обитателей. Центр Парапсихологии вроде бы ничем не выражал враждебности, никоим образом, ждал дорогих гостей из Москвы с нетерпением. Но это читалось в каждой трещинке, это жило в его старых стенах и в тревожном перезвоне зеркал в галерее – ждали не друзей.