- Какое мне будет задание, воевода?
- Ярополк, ты понимаешь, что будет, если вдруг с княжичем в пути что-то случится? Если ранен будет - еще ничего, князь пошумит-пошумит, да и отстанет, но если вдруг... - Я не договорил, ни к чему кликать беду, - не сносить головы нам всем.
- Я понял Богдан.
Он всегда все понимал с полуслова. И выполнял лучше всех.
- Головой за него отвечаешь. Но так, чтобы в глаза не бросалось.
- Будет сделано, воевода!
- Иди с женой прощайся! Как малец-то твой, пошел уже?
Ярополк в лице поменялся. Из собранного, хмурого воина в мгновение превратился в молодого еще, доброго и ласкового отца и мужа. Знаю, что в жене души не чает, впрочем, как и она. На секунду засомневался, может, нужно было кому другому Бажена охранять поручить - слишком уж Ярополк домой стремиться будет, свою жизнь беречь. Но посмотрел в его лицо и решил, нет - этот все, как надо сделает! И он, как будто понял, что за сомнения меня мучают, сказал:
- Пошел уже, за лавку только ручонками держится.... Но ты, Богдан, не сомневайся, что ты велел мне - все выполню.
- Знаю.
***
Мать, как всегда, суетилась по дому. На пороге замер, наблюдая за ней. Ведь не старая еще, а согнулась - жизнь нелегкая у нее. Отец - жестокий человек был - руку поднимал и на мать и на нас - детей. Кроме меня, еще двое у матери родились, да только девочка еще младенцем умерла, а мальчик в болоте утонул в отрочестве. Отец однажды из похода княжеского не вернулся - погиб в бою. Мать горевала, да только я не понимал, чего убивается - мучитель их исчез! Так и жили - никого из родных у нас во всем свете больше не было.
Увидела. Села на лавку. Тряпицей глаза вытирает. Знал, что скажет. Всегда перед походом одно и то же говорила.
- Ох, сынок, как жить буду, если не вернешься? Вот бы внучка мне - хоть забота была бы!
- Мать, снова ты за свое. Ты ж знаешь...
- Знаю, родненький, знаю...
- Ты мне хоть чужого какого привези. Может, сиротка встретится. Каждый день Бога прошу, чтобы избавил тебя от...
Замолчала. Конечно, в ее понимании - Бог един. Не верит в древних богов - ни в Перуна, и в Ярило, ни, что для женщины, вообще, не приемлемо - в Макошь. И Бог у нее особенный - добрый, милостивый. Думает, что если усердно просить его, то поможет. Но и не укладывается в ее голове, как и кто проклятье мое создал, если других, злых-то богов, нет.
Я и сам часто задумывался об этом. Не знал, как правильно, а наставить, объяснить было некому. Махнул рукой - пусть все идет, как шло. Нечего мечтать о пустом. Пусть просит своего Бога, если ей от этого легче.
Знал, что нужно отдохнуть - путь не близок, в дороге что угодно случиться может. Неизвестно, когда возможность еще представится. Съел все, приготовленное матерью. Улегся на лавку. А сна нет. Так и промаялся до утра почти под материн шепот - всю ночь на коленях со свечой зажженной простояла. Только задремал, петух уж кричит - пора!
Оделся. Только перепоясываться стал, мать веревку какую-то несет, а на ней - две палочки крест-накрест связанные.
- Мать, что это? Зачем?
- Сынок, под рубахой не видно будет. Прошу тебя, надень!
Не в силах противиться просящему слезному взгляду, накинул на шею. Вздохнул тяжело, что как воины мои увидят! А ведь увидят-то! А, впрочем, по мне пусть равняются, а не я по ним!
Сам запряг коня, хотя мальчишка для этих целей у воеводы имелся. Не допустил, вдруг, что не так сделает - чтоб в пути лишний раз не останавливаться. Вот и дружинники собираются. Первым, как заведено, Милорад прибыл. Коня в поводу привел. Кивнул, сел на чурбан, что возле ворот стоит.
- Ну, Милорад, что будет?
Это - тоже традиция. Была у моего разведчика особенность одна - мог предугадать, чего в пути опасаться. Как он это делал, никогда не говорил. Да, я и не спрашивал.
- Трудно будет. Чудь взбунтуется. Не все вернутся. Но князь будет доволен.
- Может, что заранее сделать можно, чтоб с меньшими потерями остаться?
- Можно...
Долго ждать пришлось. Потом Милорад поднял голову, в глаза взглянул и сказал то, что я и сам знал:
- Не бери его!
Помолчали, подумали. Оба знали, что это невозможно...
Остальные вскорости подтянулись. Третьяк с Волком издалека слышны были. Третьяк снова над товарищем потешался, мол, Волка Барсуком назвать нужно было - будить пришлось, спит долго! Волк - увалень, неглуп, но на язык туговат. Мычит в ответ что-то. А Третьяку - потеха!
Ждан и Неждан - братья, погодки, шли хмурые, насупленные. С этими все понятно - медовуху вчера пили. Знают, что в пути не дозволю, а вернемся нескоро - тоже обычное дело. Теперь до вечера мучиться будут.
Мстислав, как всегда верхом, этот пешком не ходит. Живет неподалеку, а все равно на своем Воронке прискакал. Возле дома с женой простился - видно отсюда было, как миловались у дверей в хату.
По давнему негласному уговору, никто из жен не приходил за околицу провожать. Прощались возле плетня. Да и женатые не все были - братья молоды еще, Милорад - вдовец, ну и я.
Ну, и где обуза окаянная? Где княжич, чтоб его...? Ясно же сказал, что на рассвете отправляемся!
Все поглядывали в сторону княжеских хором. Там движение плохо видно было - забор и ворота тесовые перекрывали. Но вот ворота открылись, и нашему взгляду предстала процессия - сам Бажен верхом на коне, князь с княжной, дядька княжича, еще кто-то, возле ворот платочками машут.
У дружинников моих дар речи пропал, а Третьяк от увиденного на землю сел:
- Ядрен корень! Что за свадьба?
Раздались смешки. Кто-то тихо сказал:
- Пусть до Изборска провожают, так и мы не нужны будем!
Ну, хоть оделся княжич, как полагается - рубаха, да штаны простые. Меч, вот только попроще бы надо. По мечу сразу видно, что с чужого-то плеча он. Пришлось вернуться в избу, взять свой старый. Мать у порога мнется, знает, что выходить нельзя. Перекрестила. Обнял ее, поцеловал в щеки, оторвал от себя и ходу из избы.
Тут и Бажен со свитой на место прибыли. Подошел к князю, тихо, чтоб другие не слышали, сказал:
- Князь, оружие-то свое у мальца забери! Не ровен час, цену-то хорошему мечу и чудь знает! Не заслужил он еще.
Бажен не доволен словами этими был - в глазах искры! Пусть только попробует возразить - отец, наверное, наказ давал, во всем меня слушаться! Но погасил свои молнии, снял меч, отцу протянул, взял из моих рук предложенное оружие.
Оглядел парня еще раз. Если с гордыней своей совладает - хороший воин будет... и князь.
***
Шестьсот пятьдесят верст в пути. Пятнадцать дней верхом. Это настоящее испытание для мальчишки. Первые двенадцать дней княжич здорово держался - не жаловался, не отставал. Нынешний день начался, как обычно, - Милорад вперед версты на две ускакал. Ярополк - замыкающий. Воевода, как и положено впереди отряда.
Не отпускает предчувствие. Впереди - трудный участок пути. До этого все больше деревни - люди, обжитые места. Сейчас в самую глушь леса въезжаем. Впереди, там, где лесная тропа исчезает изгибом своим за деревьями, показался всадник. Одного взгляда достаточно, чтобы узнать моего разведчика. Милорад обычно до вечера не возвращается, но сегодня... - тоже опасность чует. Сделал знак отряду, воины подобрались, многие руки на ручки мечей положили.
Милорад бородой своей в сторону закатную дернул и тихо сказал:
- Не нападут, наблюдают.
Далеко своих дозорных чудский князь Ярослав засылает. Знает, что мы едем, готовым хочет быть. Приём будет ... жарким. Неужто войско собрал, дань платить откажется? Нет, труслив он, не станет рисковать.
Чужой глаз до вечера чувствовался. Хороши, разведчики чудские, даже я ни разу ни одного из них не сумел засечь. Но кожей, загривком своим знал, чуял...
К ночи понял, что из лесу выйти не успеем, придется здесь заночевать. Кликнул Милорада и Ярополка.
- Милорад, лесу конец скоро ли?
- Завтра весь день ехать будем, точно говорю.
- Здесь ночевать придется.
Ярополк покачал головой.
- Место гиблое - болото рядом.
Милорад не согласился.
- Так если и ночь идти будем, не успеем, не выйдем. Тут в полверсты поляна - там и заночуем.
Оба посмотрели на меня. Они предлагают, но решение все равно за мной.
- Веди, Милорад.
Поляна, и в правду, хороша была. Ровная, ни холмов, ни оврагов. Травой-муравой вся заросла. По пути Мстислав двух зайцев добыл - обед знатный сварит. Сразу каждый за дело принялся: кто костер готовит, кто воду от лесного ручья носит, кто коней привязывает, чистит, поит их. Я обошел все окрест, осмотрел, обдумал. Что странно, исчезли наши надсмотрщики, пропали, как их и не было. Как вышел вновь на полянку, вижу картину - все работают, один княжич на травке развалился, травинку во рту закусил. Устали они, отдыхать надумали!
Сел на землю рядом.
- Что, Бажен, умаялся?
- Да, не то, чтобы.
- А чего же лежишь тут, комаров кормишь?
- Да все дела уж переделаны. Мне и заняться-то нечем.
- Так ты сам себе дела найти не можешь? Так вот сегодня ты кашеварить будешь. Смотри только, не отрави нас.
- Но, воевода, не научен я...
- Ну, так и быть, совета у Мстислава спроси. Но только совета, не помощи!
Он хотел было еще что-то сказать, но сдержался. Встал, понурив голову, отправился к костру, где охотник одного зверя ошкуривал. Мстислав посмотрел на меня, я кивнул, мол, давай задание парню. Растянули шкурку на ветке, потом за другого зайца уже Бажен принялся. Не мудрена наука, да без сноровки непросто дается! Мстислав - терпеливый, смотрит молча, только головой удрученно качает. Никто княжича подобному не учил - всегда на готовом.
К костру потянулись остальные - вечер, ужинать пора. Стали смешки раздаваться, Третьяк, как обычно, никому спуску не давал, со Жданов начал:
- Что братцы, приуныли? Устали небось? Сейчас бы вам по девке, так вся усталость пропала бы? Иль вам одной на двоих хватает?