--Эй, вы ещё там? - отвлек его все тот же голос.
"Это ты, говорилка, там, а я тут!" - мрачно подумал Йок, перейдя к бегу на внутренней стороне стопы.
--Я же слышу, как вы пыхтите, - снова донеслось из-за стены, и примирительным тоном просящего прощения ребенка, - ну извините! Просто я задремала, а тут такой клич странный. Ну не молчите!
--Я сюда не разговоры говорить пришел! - буркнул орк которого стал раздражать писклявый голосок.
--Вы пришли сюда кричать? - съязвили за стеной, - давайте! Это я от неожиданности первый раз испугалась! Можно даже вместе орать!
--Ааааааааааааааа!!! - завопили за стеной, и тут же снова спросили, - Правильно я ору?
Орк галопирующий на пятках, стараясь не сбить дыхание посоветовал:
--Орать надо немного громче! Тут где-то патруль поблизости должен бродить, как раз решат, что вас насильничают, прибегут, и вам сразу станет веселее!
Голосок засмеялся, будто серебряные колокольчики зазвенели.
--Это орки что ли?
--Не хумансы же!
За стенкой снова захихикали:
--Тогда не придут, решат, что кто-то из них забавляется со мной, и не захотят мешать!
"Хумансийка" - удивился Йок, - "Интересно какого Фроса ей здесь нужно, возле Школы?"
Сменив пятку на носочки, выдирая когтями траву орк продолжал нестись в странном хороводе, чувствуя как всё стремительнее и стремительнее несется по жилам кровь.
--Придут! - успокоил собеседницу орк, - Придут, чтобы спасти брата-бойца от насилия озабоченной хумансийки!
Услышав в ответ фырканье, орк продолжил:
--Орки ребята надежные, своих не бросают!
--Да кончай ты орка из себя корчить! - раздраженно проорали из-за стены. --Всё равно непохож!
От неожиданности Йокерит затормозил, взрывая землю когтями ног. И чтобы не срывать разминку перешел на правый приставной шаг.
--Это почему же непохож? - стараясь не выдать своё удивление, спросил Йок.
--Все собакоголовые сейчас пьянствуют в городе, пристают к честным девушкам, носятся по пляжам. Даже щенки под присмотром зеленых крокодилиц, в город поперлись! - зло ответили из-за стены.
--Погляжу, орков ты не жалуешь? - орку стало не по себе, в этом почти детском голосе слышалась неподдельная ненависть. Странная ненависть.
--А ты что так уж любишь этих крокодилищ?
Шагая левым приставным, орк ответил как можно честнее:
--Так уж не люблю, тем более крокодилищ, но у нас ровные дружеские отношения, а кое с кем и...
--Да брось ты! - пренебрежительно донеслось из-за стены, - если ты работаешь на них, то это не значит, что ты их друг!
И тут же чуть испуганно:
--Эй, только не думай, что я что-то имею против такой работы! Сама иногда подрабатываю официанткой в баре, так что на пьяные, зеленые морды нагляделась досыта!
Йок побежав спиной вперед, спросил:
--А ты уверена, что пьяные зеленые морды, так уж отличаются от пьяных розовых морд? Надо быть справедливым пьяные орки на улицах не валяются, а пьяных хумансов патрули регулярно по домам таскают! Не умеешь пить - делай детей! - завершил он обличающий невоздержанное питие спич.
--А ты так уверен, что делать детей проще, чем нажираться? - собеседница теперь откровенно веселилась.
Впрочем, орк поймал себя на том, что его самого занимает эта дружеская беседа. Сменив направление пробежки, и совместив её с врашением вокруг своей оси, Йок наблюдая как несется в диком хороводе зелень парка, серость неба, сила камня, и белая заплатка стен выдохнул:
--Не уверен... Ещё... Не сделал...
--Чем ты там все-таки занимаешься? - удивленно спросила хумансийка. И добавила:
--Такое ощущение, что ты как раз сейчас детей делаешь! Пыхтишь задохнуто так...
Не прекращая дикого разминочного танца и добавив к нему захлест высоко поднимаемых бедер, орк съязвил:
--Похоже... у тебя опыт в делании детей... поболе моего будет... уже по дыханию определяешь... кто чего делает?
--Я сейчас обижусь и уйду! - предупредил голосок.
--Как хочешь... - выдохнул Йок, все же ловя себя на том, что разговор его забавляет, хотя и несколько отвлекает от занятий.
--Обижаться не хочу, но буду вынуждена, если ты не прекратишь говорить пошлости!
--Все... прекратил! - стараясь удерживать контроль над дыханием, просипел орк.
--О чем будем говорить, если про пошлости ты сама уже все знаешь и мне тебя не удивить? -уточнил Йокерит переходя на спокойный шаг. Усилием воли остановив пытающийся продолжить тошнотворное вращение мир, он уточнил:
--О снах? О книгах?
--Для начала бы неплохо было представиться! - задумчиво протянула незнакомка. -- Я Линни! А тебя как звать заморенный юноша? - церемонно вопросила она.
--Йок, - коротко представился орк снова начиная разбег, на этот раз дико вращая шеей, разминая мышцы защищающие хрупкие шейные позвонки.
Повороты вправо-влево, вверх-вниз максимально. Вращение вокруг своей оси. И тут же подключая руки - рывки и вращения, ножницы большие и маленькие.
Вращения в разные стороны, вращение в плечевом суставе, локтевом.
--Снова шутишь? - на этот раз хорошо был слышан подавленный в зародыше зевок.
--Почему? - удивился орк.
--Имя оркское, у них эти Йоки-Йокериты через одного, какому ослу придет в голову назвать парня собачьей кличкой?
Уязвленный орк, втайне гордившийся таким легендарным именем, съязвил:
--Саму как эльфийку звать, я же не спрашиваю, какой свин назвал дочку сокращением от Алиен? Может, не знал, что была такая принцесса у эльфов, все единорогов совращала, пока последнего не заморила? - выдохнул Йок.
Линни раздраженно ответила:
--И не надо снова пошлить, что там было с единорогами, не знаю, возможно, они просто тянутся к свету и чистоте, но о принцессе Алиене сложены легенды и баллады!
Йок закрутил солдатскую мельницу. Чувствуя, что дыхание уже полностью подчинено его воле, орк высказал:
--Не знаю к чему там тянутся единороги, может у них период гона и они зебру от эльфийки не отличают, но про Йокерита тоже сложены легенды!
И торжествующе добавил:
--На площади Согласия монумент стоит!
Голосок Линни выразил почти физическое отвращение:
--"Унесенная орком"?
Йок снова удивился, ему всегда нравился этот памятник. Изваянный, из темного как ночь камня, орк, прижимает к груди хрупкую девушку в изодранной одежде. Древний мастер смог передать и нежность во взгляде огромного орка-бойца, и надежду в грустных глазах маленькой хумансийки. Казалось, давно ушедшие на Луну влюбленные, продолжали жить, навечно соединенные магическим резцом скульптора.
--Это легенда, но когда-то это было былью. Об этом написано в старых манускриптах.
Сделав мостик, орк кувырком сел. Совершая наклоны вперед к ногам, повороты корпуса назад, вбок, он с недоумением слушал, как снова наполнившийся яростью голос, со скрежетом боевых мечей рубит:
--Это ложь! Большая, красивая ложь! Я читала эти писульки, все же не зря в Универе мышей гоняю. Сам вспомни! Орк там более человечный, чем человек. Это типично орковская позиция-попытка показать, что те, кто кажутся зверями, более люди, чем те, кто изначально кажутся людьми и людьми же являются. Наезд на эльфов - наезд на человеческие представления о доброте, которые эти звери не приемлют. И орки во всей красе! Во всей красе! Именно красе - кроме внешности, нет ни одного черного штришка.
Не дав Йоку вставить даже слова, Линни хмуро бросила:
--Пока, тёзка-орков! Испортить настроение ты умеешь. Пойду я, кажется, дождь собирается, а мне ещё пилить до города. Не хочешь даму-то проводить, заодно и обсудим что-нибудь, а то беседы через стенку выглядят странно?
Йок растерянно задумался. Обижать эту смешную, в своей детской ненависти, девицу совсем не хотелось. Подумав, он сказал правду:
--Я месяц не смогу выйти за территорию Школы.
--Контракт? - понимающе протянула Линии. И прежде чем орк что-то ответил, прощебетала: --Тогда здесь же через неделю. И как будто ставя точку в беседе:
--А ты забавный, Йоки-токи!
С той стороны стены раздался шорох листьев. И наступила тишина. Незнакомка исчезла, не сказав даже традиционного "прощай". Странные они существа хумансы... Нелепые. Сами не знают для чего созданы, и всю жизнь проводят в поисках смысла этой самой жизни. Дядя Йохар иногда рассказывал о них...
Йок растянулся в шпагате. Продольный, потом поперечный. Растягивая мышцы до ощущения свободы в связках, орк нет-нет, да и вспоминал серебристый колокольчиковый смех Линни. Почему-то ему стало интересно, как выглядит это существо.
Но, когда, закончив длинную разминку, орк начал тренировку, никакие лишние мысли не отвлекали его от Пути Опустошения, как назвал это искусство один из древних мастеров.
Если бы кто-нибудь наблюдал за этим уголком старого парка, то его глазам предстал бы странный, состоящий из высоких прыжков, мгновенных падений, и странных изломанных поз танец. Зеленая фигурка танцора, покрытая остро пахнущим потом, скользила по небольшому пятачку вырванному у древности стен, и лишь далекие раскаты грозы служили аккомпанементом этому странному танцу - танцу жизни и смерти.
Дежурные по Школе равнодушно несли свою неспешную вахту, боец-курсант Энрике глядя в окошко казармы на блистающие вдалеке молнии, задумчиво грызла кончик своей косы, а по направлению к городу бежала молоденькая хумансийская девчонка, в легком платье цвета доброго, теплого моря... Над миром царило тревожное ощущение приближающейся грозы!
IV
Покрытый потом орк обессилено лежал на траве, его собственное дыхание казалось чужим, доносящимся извне хрипом. Сердце трепещущим комком плоти билось о ребра, и эти удары отдавались тяжелым гудом в перегруженных мышцах. То, что начиналось как обычная тренировка, пусть в не совсем обычном месте, превратилось в нечто большее. На белой стене отчетливо выделялись пятна свежей земли, будто какой-то шкодливый проказник кидал в стену гротескные черные снежки. На самом же деле это всего лишь перепачканные во взрыхленной земле ступни орка безжалостно били белоснежный камень, били, словно пытаясь этими бессмысленными ударами выплеснуть неподобающие бойцу мысли и желания вовне, избавиться от них навсегда.