Губы императора дрогнули в улыбке.
– Это все же не доказательство, Гектор.
– Факт второй – я видел, как он танцует. Только Адриан танцует так же, как вы. – Арен поднял брови, и Дайд уточнил: – Почти так же.
– Однако и это не доказательство.
– Факт третий. Во время танцев случился конфликт, на поддельного Фабиана прыгнул и начал его бить местный мальчишка-подросток. Как думаете, что сделал этот парень из Альтаки? А он все же маг, и неплохой.
– Если это Адриан, то он не должен был ничего делать, – ответил император спокойно. – Использовать магию против немагов в нашей семье считается позорным. Как и драться с детьми. Это возможно только при прямой угрозе жизни.
– Вот именно, ваше величество. Он ничего не стал делать, просто ждал, пока мальчишку оттащат, лишь ставил блоки, закрывался. Я знаю, вы опять скажете, что это не доказательство, но все же три совпадения – как-то слишком много. Я уверен, это Адриан.
Император задумчиво сделал глоток из чашки.
– Никого арестовывать не нужно, Гектор.
– Я и не собирался. Морган Рид умеет скрываться от погони, его и в первый раз не нашли бы, если бы он не позволил сделать это. И если сейчас он решит убежать из Тиля, прихватив с собой Адриана, то мы обоих никогда не найдем. Я пока аккуратно понаблюдаю.
– Хорошо, – кивнул Арен, и Дайд, поколебавшись мгновение, поинтересовался:
– Ваше величество… как думаете, что значит фраза: «Она принадлежит Геенне»? Это о человеке сказано, о молодой девушке.
Император, нахмурившись, посмотрел на Гектора с недоумением.
– О девушке? О какой девушке и кто это сказал?
– Ив сказала. О Тайре Рид.
– Хм. – Арен несколько секунд молчал, обдумывая услышанное. – Нет, не понимаю. Но, возможно, поймут Эн Арманиус и Рон Янг. Навести их как-нибудь, когда у тебя будет время, я дам разрешение ответить на все твои вопросы.
– Благодарю, ваше величество.
Вернувшись в Тиль, Гектор договорился с соседями о том, что будет по мере необходимости обедать у них за небольшую плату, пообедал, прошелся по оставшимся домам – накануне он навестил не всех местных жителей, – и, возвращаясь в отделение, заметил на крыльце курящего Иниго. С тоской подумав о том, что теперь у него полвечера будет вонять сигарами Зака, Дайд поинтересовался, подходя ближе:
– Чем обязан?
Иниго, чей синяк под глазом стал гораздо меньше и пожелтел, выпустил в воздух струю отвратительно пахнущего серого дыма, затушил сигару, выкинул ее и ответил:
– Я вам обещал доказательства, что Морган Рид использует в своих микстурках запрещенные вещества и травы. Вот, список принес. Еще вчера обещал, но…
– По дороге отвлекся, – иронично хмыкнул Гектор. – Ладно, давай сюда, изучу этот список. Но шибко ни на что не рассчитывай – во всех поселках Альганны есть такие умельцы, если всех сажать, у нас тюрьмы по швам лопнут. Штраф и предупреждение – максимум.
– Даже в случае убийства?
– Какого еще убийства? – выпалил Дайд, складывая руки на груди. – Кого это тут у вас убили? Насколько мне известно, в Тиле не было насильственных смертей последние лет десять точно.
– Ну… – Зак криво усмехнулся. – Может, не в Тиле. Морган же не всегда тут жил. Мало ли.
Гектору самому захотелось треснуть этого дурака, и побольнее.
– Тебя не учили, что разбрасываться пустыми обвинениями никогда не стоит? При отсутствии доказательств это называется клеветой. Доказательства есть?
Иниго так сжал зубы, что скулы побелели.
– Пока нет. Но будут.
– Вот когда будут, тогда и приходи. А пока давай список, посмотрю и вынесу приговор. В том числе и тебе, Зак. Если узнаю, что приписал где-то или выдумал, ты у меня сядешь. Понял?
– Понял-понял… Но я не выдумывал и не приписывал, все правда.
– Посмотрим.
Гектор проводил взглядом удалявшуюся фигуру Иниго и покачал головой. Сейчас ему почему-то казалось, что идея взять фиктивный отпуск и отправиться самому раскалывать шамана еще не раз и откликнется, и аукнется, и Тиль обязательно доставит комитету множество проблем.
Глава одиннадцатая
Тайра так и не пошла к озеру – одной идти было неловко, а предлагать Риану – стыдно. Она ругала себя за слабость, понимая, что подобным поведением только обижает парня сильнее, но подойти и соврать ему вновь, сказав, что будет рада сходить вместе с ним к озеру, не могла. С одной стороны, она не хотела его обижать, а с другой – не желала давать лишнюю надежду. Если уступит, расслабится, смягчится, Риан может вообразить, что в него наконец влюбились, и потом ему будет больнее.
Поэтому она весь день занималась сортировкой трав и изготовлением микстур, дивясь тому, что их гость тоже не отлынивал от работы. До вечера делал какие-то артефакты, и за ужином отец, посмотрев их, похвалил Риана очень довольным голосом.
– Пожалуй, я завтра в город перенесусь, не буду откладывать на неделю. Уже есть что продать. Вы без меня тут одни справитесь?
– Справимся, конечно, – уверила Тайра отца.
Спать она ложилась с бешено колотящимся сердцем – и ждала, и опасалась встречи со своим дознавателем во сне. Тайра понимала, что ему не понравилось быть псом, но помочь ничем не могла, да и немного сердилась из-за того, что он не собирается называть имя. Неужели это такая великая тайна? Подумаешь, имя. Зато он мог бы быть в ее снах человеком!
Она долго ворочалась с боку на бок, беспокойно вздыхая, но в конце концов все-таки уснула.
Гектор умудрился так устать за день – хотя считал, что почти ничего не успел сделать, – что уснул еще до наступления темноты. И, ожидая вновь попасть в солнечный лес, удивился, оказавшись отнюдь не в лесу, а в городе. Это был какой-то городок на юге Альганны, Дайд узнал характерные дома – обязательно из светлого камня, но с темной крышей, по краю которой вились и спускались растения с ярко-зелеными листьями и малиновыми плодами.
– Это Лирта. – Тайра, стоявшая рядом с Гектором, присела на корточки и погладила его между ушами. – Мы жили здесь с отцом до того, как я ослепла. Я хорошо помню этот город. В принципе, он – единственное, что я помню и могу воспроизвести во сне. – Она горько улыбнулась. – А ты не был здесь?
Гектор ткнулся носом Тайре в шею и помотал головой.
– Давай прогуляемся? Я хочу дойти до центральной площади. Когда мы жили в Лирте, там была пекарня с очень вкусными булочками. Я больше всего любила с маком и шоколадной глазурью. И ириски! У них были такие вкусные ириски! – Улыбка ее стала шире и радостнее. – Ты любишь что-нибудь из этого?
Дайд кивнул. Если бы он был сейчас человеком, то непременно сказал бы, что это же сон, а не явь, и какой смысл идти на площадь за булочками, если не можешь их попробовать? Но он ошибся. И когда они с Тайрой зашли в пекарню, из которой, вопреки правилам, не погнали пса, в нос ему ударил восхитительно прекрасный аромат свежей сдобы.
– Две булочки и пакет ирисок! – радостно заявила Тайра продавцу, а потом, смеясь, ела и то и другое, шагая по центральной площади, и скармливала Гектору лучшие кусочки. И он, к своему удивлению, ощущал и запах, и вкус.
Тайра даже не заметила, как вновь превратилась в восьмилетнюю девочку со зрячими лазурными глазами и измазанным шоколадной глазурью лицом, которое под фырканье и веселый смех вылизывал Гектор.
Он отлично понимал, что наяву она уже давно так не смеется.
Дознаватель проснулся еще раньше, чем накануне, – специально завел будильник так, чтобы успеть перед началом нового дня сделать то, что хотел сделать вчера, но не хватило сил и времени. А именно – навестить Арвена Асириуса.
После последнего визита, когда Дайд намекнул арестованному на свою связь с Элен, оставил сигары и попросил не кормить заключенного, прошла еще пара дней, и все это время Гектору докладывали, что Арвен тих и задумчив, тревожно спит, ворочается и постоянно встает. И это было прекрасно – значит, в гранитной стене наконец появилась трещина. И то, что Асириус выкурил оставленные сигары, подтверждало эту версию.
Гектор перенесся в комитет и сразу спустился вниз, в камеры. В Грааге было на два часа больше, но все равно время оказалось слишком раннее даже для дознавательского комитета, и Дайд почти никого не встретил. Поздоровался с дежурными охранниками и попросил впустить его в камеру Асириуса.
Заключенный мирно спал и, когда Гектор вошел в крохотное помещение и щелкнул выключателем, зажигая пусть неяркий, но все же свет, резко подскочил на койке и уставился на Дайда вытаращенными, как у разбуженной днем совы, глазами.
– Доброй ночи, Арвен, – сказал Гектор ласково, взял стул, поставил его посреди камеры и сел. – Прошу прощения, что прихожу в столь поздний – или ранний, как угодно, – час, но у меня очень грустно со временем. Жалуются на вас, Арвен.
– Что?.. – прохрипел заключенный, кашлянул и приподнялся с койки. Ему явно было неловко находиться перед Гектором в одних трусах, когда сам главный дознаватель был в форме, умытый и причесанный. – Кто?..
– Да охранники ваши. Говорят, плохо вы едите, спите тоже так себе. Вы не заболели, Арвен? – заботливо поинтересовался Дайд. – Вы только скажите, и я сразу переведу вас в другую камеру, побольше и посветлее.
Поначалу застывший, как статуя, Асириус вдруг хрипло, нервно рассмеялся.
– Сказать, да? Сказать?
– Конечно, – кивнул Гектор, не меняя градус заботливости в голосе, – конечно, сказать. Надо обязательно говорить, Арвен. С теми, кто не разговаривает, разговор обычно короткий.
Заключенный, перестав смеяться, смотрел на него, хмурясь, и на лице его отражались сомнения. Гектор, усмехнувшись, достал из нагрудного кармана портсигар, открыл и протянул Асириусу.
– Берите.
Тот колебался. Глаза его бегали туда-сюда, возвращаясь от сигар к лицу Дайда.
– Берите-берите. Пока я добрый.
Арвен все-таки взял сигару, Гектор помог зажечь ее, а потом, закурив сам, произнес тем же доверительно-ласковым тоном: