Через четыре дня, ближе к обеду, Кинт въехал в Латинг с западной стороны, да, он сделал это специально, обогнув город по большой дуге и выехав на западный тракт со стороны степи. Город под властью торговых гильдий рос и процветал, увеличился пригород, поглотив заброшенные во время Северной войны фермы, и теперь на их месте была плотная застройка грязных лачуг. В небе висели пассажирские и транспортные дирижабли, ожидая своей очереди на швартовку на станции воздухоплавания, воздух уже не так чист — всему виной засилье моторных повозок и экипажей на горючих смолах. Кинт отметил, что Латинг, который ему раньше очень нравился, теперь стал похож на Актур, переняв далеко не лучшие его детали, а именно, появилось много нищих, до которых никому нет дела; на глазах у Кинта городовой застрелил бегущего подростка, отреагировав на крик лавочника «держите вора!»; группы странных парней шептались по углам, подворотням и тупикам, и спешно расходились, завидев патруль городовых…
— Первый континентальный конгресс! Завтра состоится первый континентальный конгресс! — вприпрыжку, не обращая внимания на тяжелую сумку набитую газетами, мимо остановившегося на городской площади Кинта пробегал мальчишка.
— Эй! — Кинт присвистнул мальчишке и поманил к себе рукой, на что тот сразу же, привычным жестом сложил одну из газет, сунул ее Кинту и, получив пару медяков, побежал дальше, выкрикивая названия заголовков:
— Первый континентальный конгресс! Северный терратос готов подписать торговое соглашение! Праздничный обед в посольстве терратоса Решенц в Актуре!
— Как же хочется домой, — пробубнил себе под нос Кинт, сунул газету за голенище сапога и повел одноколейник дальше, вспоминая дорогу.
Остановившись у здания почты и телеграфа недалеко от железнодорожной станции, Кинт заглушил двигатель.
— Хотите, я посторожу? — неизвестно откуда возник курносый мальчишка лет двенадцати в стоптанных ботинках и пальто не по размеру.
— Лучше сбегай на телеграф и принеси мне бланк, — Кинт достал из кармана пару серебряных кестов и протянул их на ладони в кожаной перчатке.
Мальчишка схватил кесты и был таков.
— Представляю, как бы он посторожил, — хмыкнул Кинт и осмотрелся.
Городовой, что стоял неподалеку, видел, что произошло, но сделал вид, что он слишком занят тем, что происходит в стороне пакгауза.
— Эй, милейший! — крикнул ему Кинт, поманил рукой и поднял на лоб очки.
Городовой поправил пояс с кобурой, что скорее поддерживал живот, нежели был элементом снаряжения и не спеша подошел.
— Чего тебе?
Внешний вид Кинта был, мягко говоря, непрезентабельным — покрытый дорожной пылью плащ с воротником-стойкой под горло, такого же вида сапоги и недельная растительность на лице…
— Постой-ка здесь! — Кинт сунул под нос городовому жетон секретариата, после чего тот побледнел, вытянулся и часто закивал головой.
— Так есть!
У окошка телеграфа было пусто, Кинт взял бланк и написал пару строчек:
«Григо, обнимите родных, все еще работаю. Кинт»
— На чье имя отправлять и куда? — не поднимая взгляда на Кинта, спросил оператор телеграфа.
— Маар Рокэ, Конинг.
— Угу… Двадцать кестов.
— Вот, — Кинт положил монеты на узкую столешницу и направился к выходу.
Городовой стоял как фонарный столб, не шевелясь, и казалось, не дыша.
— Все, ступай, спасибо…
— Рад служить! — прижав к бедрам ладони и кивнув, ответил тот, и поспешил прочь, радуясь, что отделался легким испугом.
Кинт немного покружил по городу, потом заехал на рынок у площади, купил себе новую трубку, а также коробку конфет и поехал к железнодорожной станции, желая, наконец, набить живот вкусной едой.
— О! Как же давно вас не было! — пышных форм служанка при харчевне депо даже всплеснула руками, — проходите, и ваше место, видите, оно свободно!
Кинт учтиво поклонился и прошел в угол заведения у маленького окошка, где уселся за стол и спросил:
— Вас не затруднит послать кого-нибудь, присмотреть за моим транспортом?
— Что вы! — даже удивилась толстуха, — на территории господина Тьетэ никто давно не промышляет воровством!
— Это радует, а как господин Тьетэ?
— Он завтракает и ужинает здесь каждый день, вот сами у него и спросите… — толстуха чуть наклонилась, — вас тут часто вспоминают, и господин Тьетэ будет рад вас видеть.
— Я заплачу тебе кест золотом, за молчание… Хочу сделать для господина Тьетэ сюрприз.
— О, понимаю, — закивала та, но протянула пухлую ладонь в ожидании аванса за молчание.
— Благодарю, — Кинт вложил ей в ладонь монету.
Кинт дотемна просидел в арке дома, напротив уютного особнячка Шагэ. Он наблюдал за горожанами, проживающими в этом богатом и тихом районе. Несколько раз проезжал конный патруль городовых, но Кинт находился в тени, никто его не видел, разве что две девушки, явно из прислуги дома рядом, прошли через арку, посмотрели на Кинта, пошептались и, хихикая, пошли дальше. Кинт даже привстал и осмотрелся, все ли в порядке с одеждой. Наконец, когда сумерки окончательно опустились на Латинг, а прислуга особняков зажигала газовые лампы в фонарях у ворот, Кинт отталкиваясь ногами, докатился до знакомого рисунка калики и потянул шнур звонка.
— Что вам угодно?
Кинт ее сразу узнал, великолепная, словно точеная искусным скульптором фигура, бархатный голос… она встала на ступенях крыльца, одной рукой держа фонарь, а вторую пряча за спиной.
— Это хорошо, что ты сначала спросила, а не стала стрелять…
— О небеса! — Шагэ засеменила к калитке, она узнала голос.
— Здравствуй Шагэ, я тебя не сильно стесню, если попрошусь на ночлег, может, ты не одна?
— Главное, чтобы вслед за тобой ко мне в дом не ворвалась дюжина городовых или еще каких душегубов, ты не забыл, что у меня дочь…
— Конечно, я помню, вот это, кстати, для нее, — ответил Кинт, слезая с одноколейника, и протянул перетянутую ленточкой коробку со сладостями, — куда я могу закатить транспорт?
— Вон там оставь, в каретном сарае, — Шагэ поправила выбившийся рыжий локон и улыбнулась, — и пообещай, что после твоего появления мне не придется объясняться с тайной жандармерией или вообще бежать из города.
— Обещаю.
Горячая ванна и сытный ужин привели Кинта в состояние, когда можно и поговорить, а не быть готовым свернуть любому шею за косой взгляд.
— Спасибо за прием, я твой должник, — сказал Кинт, допивая ароматный чай.
— Не будем считать одолжения, — будучи одета в домашний шелковый халат, Шагэ выглядела так, будто встретила из далекого военного похода, или морского путешествия, своего мужа. Ее глаза немного блестели, жесты были плавными, голос… голос мог заворожить кого угодно.
— Хорошо, не будем, — согласился Кинт, а потом спросил, — у тебя есть шант? Уже больше недели прошло, а я так и не попросил привратников преисподней не забирать Сарта к себе.
— Конечно есть… — с лица Шагэ сошла улыбка, она встала из-за стола в небольшой уютной гостиной, прошла на кухню, вернулась с глиняным сосудом, поставила его на стол и подошла к небольшому камину, в котором рдели угли, положила на них пару поленьев, — шант давно стоит, я крепкое не пью, но за последний путь Сарта выпью… Как он умер?
— Он погиб… — лаконично ответил Кинт, не желая вдаваться в детали.
— Бедный мальчик…
Кинт разлил по кружкам шант, сделал глоток, встал и прихватив кружку для Шагэ подошел к камину.
— Доброй дороги по Небесам, — Шагэ приняла кружку от Кинта, тоже сделала глоток и они, одновременно плеснули крепкий алкоголь на разгорающиеся поленья.
Вспыхнуло синее пламя, облизав языками одежды Кинта и Шагэ, молча стоявших у камина. Спустя минуту Шагэ нарушила молчание:
— Я постелю тебе в комнате для гостей.
— Благодарю, — Кинт учтиво поклонился и, прихватив трубку вышел на улицу.
Теплая, тихая весенняя ночь. Район, где проживет Шагэ, отдален от центра, и кроме концерта цикад, в ручье неподалеку, заросшем камышом, больше и нет никаких звуков, хотя нет, изредка доносится тарахтение экипажей или размеренный цокот копыт.
Чистая и пахнущая какими-то травами постель… Кинт заложил руки за голову и смотрел в темноту, пытаясь уснуть и гоня прочь черные мысли.
— Ты не спишь?
— Еще нет, — ответил Кинт и повернулся к дверному проему, в котором стояла Шагэ.
— Зачем ты приехал, Кинт Акан? Прости, но я не смогу уснуть, пока не получу ответ на этот вопрос.
— Мой приезд вовсе не касается тебя.
— Но ты сейчас в моем доме… я давно практически ничего не боюсь, кроме тебя, Кинт.
— Иди спать, Шагэ, поговорим завтра.
Шагэ быстро пересекла гостиную, присела, а потом и легла на узкий диванчик рядом с Кинтом.
— Это так ты меня боишься, что забралась в постель?
— Так мне спокойнее, — ответила она, бесцеремонно натянула на себя одеяло и повернулась спиной, — так мне не будет страшно.
— Вот придумала же! — пробурчал Кинт, тоже повернулся спиной, пытаясь поймать остатки одеяла и думая о том, что рядом с ним лежит одна из самых роскошных женщин Латинга…
— Это не я придумала, просто каждое твое появление, с самого нашего знакомства, несет определенные последствия.
— Прости, но не я был инициатором этого знакомства, если ты помнишь.
— Помню… — Шагэ попыталась повернуться, но Кинт удержал ее за плечо.
— Все, давай спать.
— Тогда просто обними меня.
— Хорошо, — Кинт сдался и обнял Шагэ, — на большее не рассчитывай, спи…
Глава десятая
Утро было приятным во всех смыслах. Во-первых, мягкая и чистая постель, во-вторых теплое и упругое тело женщины. Они проснулись на рассвете, как только яркий солнечный свет проник в комнату для гостей через большие окна эркера.
— Знаешь, почему я все еще одна? — Лежа на плече Кинта, спросила Шагэ.
— Возможно, еще не нашла достойного мужчину по своему характеру и с толстым кошельком?
— Ду-ра-чок! — по слогам проговорила Шагэ, — а таких, как ты, в терратосе попробуй, поищи!