— Зятёк, так что? Связь пропала. Когда тебя ждать?
— Никита, подмышка ты вонючая…
— Эй, старик, ты что ругаешься?
— Готовь триста тысяч, — сказал Бобровский. — Сегодня. Иначе я никогда не выпишусь из квартиры. И никуда не уйду. Вы меня оттуда пулемётами будете выгонять, миномётами выстреливать.
— Ты что городишь? — спросил Никита.
— А ещё я твоих строителей вышвырну.
— Но я им забашлял уже аванс! — крикнул Никита. — Это не честно. Зятёк, сука! Ты что творишь?!
— Триста тысяч. Триста тысяч. Сегодня. Триста тысяч. Дошло до тебя?
— Кто? Какая блядь тебя этому подучила? — спросил Никита.
Бобровский нажал отбой. Встал, подпрыгнул, подтянулся и ловко перемахнул забор. С этой стороны был парк. Он зашагал по грунтовой дорожке. На ней были заметны следы автомобильных шин. Здесь они ехали. Наверняка у них была при себе лестница. Ворона всё видела. Но ничего не скажет, мразь. Может, её подкормили? Бобровский оглянулся и отчетливо разглядел серую пернатую тушку среди ветвей. «Вот, ладно, обойдусь без тебя, — подумал он. — Ты мне не помощница. Деньги возьму у Никиты. Верну Настю. Потерпи, милая, скоро всё будет хорошо, опять ляжешь в землю, никто тебя не потревожит».
Раз — кирпич, два — кирпич, три — кирпич. Точно, девушка. Вот и халат уже хорошо видно. Много навалило на спину и голову. Надо разгребать. Темно. Витя, ты где? Ладно, не надо, я сам справлюсь, сам откопаю. Сам откопаю. Сам её откопаю. Вить, это ты? Подожди, помоги мне. Вить, ты не понимаешь, надо ее похоронить по-человечески, Витя…
…Кто-то осторожно шлёпал его по щекам. Потом на голову и за шиворот полилась вода. Бобровский открыл глаза и увидел грязный асфальт прямо перед носом.
— Очнулся, — сказал кто-то тихо.
Бобровский попытался встать, но смог только сесть. Сильно кружилась голова. Он был на автобусной остановке. Женщина лет пятидесяти в сарафане протянула бутылочку воды.
— Попейте, — сказала она. — У вас тепловой удар. Обезвоживание. Я медсестра.
— Может, ему мятную жвачку пожевать? — спросил какой-то парень.
— Пейте воду.
— Спасибо, — сказал Бобровский и поднялся. Покачнулся, но не упал.
Он отпил из бутылки теплую негазированную воду. Последнее, что запомнилось — как перелез через забор кладбища и двинул по парку. Дальше темнота. Если смерть такая же, это не страшно.
— Вы подошли и сразу упали, — сказала женщина в сарафане. — На кладбище были?
Бобровский чуть заметно кивнул.
— Я тоже с кладбища. Ой, вон автобус едет, — сказала она.
27
Никита расхаживал по комнате и чесал голову. Кожа на ней всё время зудела от жары, от лаков для волос, от нервов. Его хилая прическа растрепалась и встала торчком. Никита не обращал внимания. Случилось нехорошее. Всё это время сраный зятёк находился будто в полусонном состоянии. Лишних вопросов не задавал. Не кочевряжился. Никита подозревал, что Бобровский закидывается какими-то колесами, может, антидепрессантами. Но вот он проснулся и загавкал. Триста тысяч! С ума сошёл, что ли?
Он набрал номер мамы.
— Да, маленький? — ответила Лариса Ивановна.
Никита на выдохе ей всё рассказал.
— Хм, — сказала она. — Хм.
— Что делать, мать? — спросил Никита. — Башлять ему? Или что? Так-то его хуй отсюда выгонишь, с пропиской. Даже через суд.
— Хуй? Что это за слова мой сын говорит?
— Прости, мама. Зачем, зачем его вообще тут прописали?
Лариса Ивановна молчала.
— Мама? У меня нет столько денег, — соврал Никита. — Половину соберу. Но половину придется вам давать. Ты слышишь? Мама? Мамуля?
— Мама думает, — сказала Лариса Ивановна. — Хотя что тут думать. Ты сейчас где?
— Ну в квартире у этого козла вонючего.
— Кого?
— Да у Алексея, блин, уродского.
— Это не его квартира, запомни.
— Хорошо.
— Бегом в милицию!
— В смысле? — спросил Никита.
— Что непонятного? Он у тебя вымогает деньги. Живо в милицию, пиши заявление. Пусть они его возьмут за жопу.
— Не ругайся, мама.
— Мама злится. Что за люди? Откуда столько наглости и мерзотности? Ты меня понял, малыш?
— Понял, мама. Бегу в милицию.
— Умница.
Он положил телефон в карман. Настроение стало лучше. Выглянул на кухню. Игорь и Виталий, стоя на табуретках, скоблили потолок.
— Парни, я ухожу по делам. Скоро буду.
— Ясно, — сказал Игорь.
— Ещё. Появится мой зять… Короче, если он начнет вас гнать, сразу мне звоните. И никуда ни шагу.
— А чего ему нас гнать? — сказал Виталий. — Вроде нормальный мужик.
— Змея он, — ответил Никита. — Предатель. А ещё воевал!
— С кем? — спросил Игорь.
Никита не ответил. Он вышел из квартиры, спустился по лестнице, сел в машину и рванул через двор. Держись, зятёк, гнида!
В дежурной части старуха что-то канючила у рыжего лейтенанта, сидящего по другую сторону окна. Никита мягко отодвинул её плечом.
— Я хочу подать заявление. Дело срочное. Мне угрожают. В смысле вымогают деньги. Но и угрожают тоже.
— Двенадцатый кабинет, в порядке очереди, — вяло ответил рыжий лейтенант. — Второй этаж.
Никита поднялся на второй этаж. У двери кабинета никого не было. Он подергал ручку. Заперто. Никита постучался. Приложил ухо. Тишина. Почему всё так медленно? Мусора не хотят работать.
По коридору прошёл мужик в форме, с погонами майора. Он чему-то улыбался.
— Вы из двенадцатого? — спросил Никита. — Я с заявлением.
— Нет, ждите. Он в туалете, — ответил майор.
От него, кажется, попахивало марихуаной. Никита сел под стендом «Наши ветераны». Прошло пять минут. Мимо ходили люди в форме, не обращая на Никиту внимания. Прошло еще десять минут. От скуки он достал смартфон, просмотрел банковские приложения. Всего на картах у него было почти восемьсот тысяч. Потом открыл «Pornhub» и стал смотреть порнографические картинки. Псевдошкольницы, закованные в цепи, горловое траханье гламурных баб, групповуха с неграми. Никита возбудился и вспотел. «Может, быстро передёрнуть в ментовском сортире?» — подумал он.
В этот момент появился хозяин двенадцатого кабинета. Накачанный мужик в чёрной футболке с надписью «Мне за это ничего не будет». У него было недовольное лицо. «Наверно, запор, — подумал Никита. — Хорошо, злой мусор с запором мне поможет».
— Вы ко мне?
— Да, хочу подать заявление.
— Посмотрим.
Они зашли в кабинет.
— Присаживайтесь.
Никита сел у стола.
— Капитан Митин Иван Владимирович, — сказал хозяин кабинета, выдвинул ящик стола, достал пузырёк с какими-то таблетками и потряс им рядом с ухом.
— Значит, у меня вымогают, — сказал Никита. Он вдруг занервничал. К тому же перед глазами до сих пор крутились порнографические сцены.
Митин, казалось, разглядывает его причёску. От этого Никита засмущался сильнее.
— Деньги? — спросил Митин.
— Да. Триста тысяч. И немедленно. Сегодня.
— Коллекторы?
— Что? Кто? Нет. Мой зять.
Митин закинул в рот пару таблеток.
— Угу. Зять, говорите?
— Да, брат моей сестры. Она умерла, недавно, — сказал Никита и попытался придать лицу плаксивое выражение. Но получилось плохо. Выглядело так, будто он унюхал чей-то пердёж.
— А как вашего зятя зовут, вы говорите?
— Бобровский Алексей… Отчество не помню. Отчество надо?
Митин откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу и скрестил руки на груди.
— За что же он с вас трясёт бабло? — спросил капитан.
— А это важно?
— Конечно. Может, вы ему должны. Знаете, так бывает. Люди занимают в долг, отдавать не хотят и бегут к нам, строчат заявление, что у них вымогают.
— Нет. Я ему не должен.
— Но не просто же так?
Никита пожал плечами.
— Семейные разборки, понимаете?
Митин улыбнулся.
— Уверены?
— Ещё бы!
Митин перестал улыбаться.
— Скажите, но с какого хера вы бежите в полицию решать семейные разборки? Вы видели над входом табличку «Решение семейных проблем»? Видели?
— Но триста тысяч! Зять, падла, с меня трясёт.
— Ещё раз. За что? Если скажете, что просто так, я вас прямо отсюда отправлю на десять суток, в камеру к бомжам и чуркам.
У Никиты открылся рот.
— Правда?
Митин снял трубку телефона. Для вида.
— Ладно, слушайте. Там такое дело. Он должен был съехать из квартиры нашей семьи. Но сейчас упёрся. И требует отступные. Хотя мы давно обо всем договорились. Кто-то его науськал, какая-то подлюга.
— А он прописан там?
— Да, но мы договорились, что он выпишется, — сказал Никита.
— И?
— А он теперь деньги за это требует, скотобаза.
Митин покивал.
— Так в чём он не прав? Смотрите, какая ситуация. Вы со своим родственником договорились, что он свалит из квартиры, где прописан. Просто так. Вы, конечно, довольны. Доволен ли он? Не думаю. Он решает, что ситуация складывается не совсем справедливо, даже говённо. Правильно? Он вполне разумно требует отступные. Причём сумма далеко не космическая. Смех, а не деньги. А иначе он останется в квартире. На законных основаниях, кстати. Вам это не нравится. Но жизнь так устроена, всегда кому-то что-то не нравится. В такой ситуации, как ваша, у меня для вас только один совет.
— Какой? — спросил Никита.
— Договориться с родственником.
— А заявление?
— А про заявление забудьте, — сказал Митин. — Это ваши фантазии. Никто у вас не примет заявление. Потому что вы клоп.
— Кто?!
— Наглый, жадный клоп и кровосос. Без стыда и совести. Хотите своей жопой усидеть на двух стульях, и чтобы полиция вам в этом помогла?
— Нет, — сказал Никита. — Всё не так. Просто мы с ним договорились. Он сказал, что съедет. Теперь он говорит, чтобы я ему башлял. Это же беспредел.
— Прощайте, — сказал Митин.
— Как это?
— Дверь у вас за спиной.
— Но…
— Знаете, что такое гильотина?
— Нет.
— Ай, ладно, не важно. Просто идите вон отсюда и решайте свои семейные проблемы сами.