— Наверное, это неплохой выход, — сказал Вернер.
— Неплохой выход, неплохой выход, — передразнил Вилли. — Это называется сбежать, поджав хвост.
— А какие есть варианты? Они ведь и дальше могут так делать. Если это сойдёт им с рук. Они будут приходить сюда и забирать всё даром. Бить тебя, унижать.
— Хватит! — крикнул старик, закуривая вторую сигарету. — Решил поиздеваться?
— Нет, что ты. Но, боюсь, всё это очевидно. Может, тебе нанять охранника?
Вилли фыркнул.
— Охранника. Да что он может сделать против толпы? В Америке я бы купил себе штурмовую винтовку и перестрелял всё это стадо прямо здесь. И суд бы меня оправдал. А после этого ни один сукин сын не посмел бы и носа тут показать.
— Вилли, это слишком, это перебор, — сказал Вернер и тоже достал сигарету. — Некоторые из них, конечно, диковаты…
— Ты просто размазня! — сказал старик. — Либерал без яиц. Пройдёт несколько лет, я умру, умрет фрау Кляйбер, и Германия постепенно исчезнет. Вы всё просрёте! Завтра тебе придёт предписание, в котором будет сказано, что в твою квартиру заселят араба. А ты и пикнуть не посмеешь. Потом этот араб поставит твою жену раком, а ты скажешь, что ничего страшного нет и тебе как раз нужно прогуляться.
— Ты не прав, — сказал Вернер, закуривая. — Зачем, зачем ты это говоришь? Такие суждения… Это… Это как-то даже несовременно.
Вилли угрюмо хмыкнул. Вернер посмотрел на часы. До прибытия поезда оставалось сорок минут.
— Мне пора на вокзал. А ты позвони в полицию.
Старик ничего не ответил. Вернер вышел из переулка на главную улицу и стал ловить такси. Почти сразу же к нему лихо подрулил старенький Volkswagen. За рулём сидел смуглый небритый тип в кожаной куртке. Вернер уже собрался залезть в салон, но вспомнил, что взял с собой совсем мало денег.
— Я не еду, — сказал Вернер. — Извините.
— Чёртов идиот! — ответил водитель и добавил: — Свинья тупая!
Пропустив оскорбления мимо ушей, Вернер пошёл на автобусную остановку. Там стоял парень с дредами, из его увешанных железяками ушей свисали провода наушников. Он слушал рэп. Так громко, что и Вернеру пришлось слушать рэп, стоя рядом. Парень достал сигарету и посмотрел на Вернера.
— Я вас знаю, — сказал он, вытащив наушник из уха. — Вы историк.
— Это что, написано на мне? — спросил Вернер.
Парень закурил и засмеялся.
— Нет, я учусь у вас в гимназии. Моя фамилия Йост. Тринадцатый класс.
— Точно. Я тебя вспомнил.
— На вокзал собрались?
— С чего ты решил? — удивился Вернер.
— Ну а куда же. А я вот решил не ездить. Мне, конечно, всю плешь из-за этого проедят, но черт с ним. Нечего им здесь делать, вот что я думаю. Вы, само собой, не согласны, но у нас ведь свободная страна и каждый может говорить то, что вздумает. Если, конечно, это не связано с Гитлером. А?
Вернер ни слова не понял из сказанного, решив, что этот дредастый обкурился травки. Он осторожно кивнул. Показался автобус.
— Ничего не заготовили? — спросил дредастый.
— Ты о чём?
— Приветственная речь? Подарки? Плакат?
— Мой автобус, — ответил Вернер.
— Ну, желаю удачи! Но не слишком заблуждайтесь, ладно?
— Да, да, конечно.
Вернер зашёл в автобус, а этот невменяемый остался на остановке.
Кто-то окликнул его у входа на вокзал. Вернер оглянулся и увидел директора гимназии Виктора Морица. Это был высокий и тощий лысый мужчина в очках без оправы.
— Все уже в сборе, Шмидт, — сказал Мориц. — Ждут на перроне. Я вышел покурить. А вы…
Мориц посмотрел на часы.
— Вы чуть не опоздали. Впрочем, ещё двадцать минут до прибытия.
— До какого прибытия? — спросил устало Вернер.
«Безумный, безумный, безумный день», — подумал он.
— До прибытия поезда, — ответил Мориц. — Что с вами? И почему вы ничего не принесли? Фрау Нагель принесла домашние крендельки. Фишер купил целый мешок шоколадных батончиков для ребятишек. Ну и цветы все приготовили. А вы что же?
Он тащил Вернера через вестибюль, мимо павильонов, торговых автоматов и касс.
— Что-то можете купить здесь. Хотя бы цветы. Вон цветочный павильон.
Мориц потянул Вернера к павильону с цветами.
— Не жадничайте, купите побольше роз, — сказал директор.
Вернер остановился.
— Слушайте, вы можете объяснить мне, о чём вообще говорите? Я не могу понять ни слова.
— Шутите? — сказал Мориц. — Вы для чего приехали сюда?
Вернер поглядел на часы.
— Встречаю свою девушку. Поезд через пятнадцать минут.
— Вот как, — нахмурился Мориц. — Ага. Очень печально.
— Печально что? Что я встречаю свою девушку?
— То, что вы игнорируете ваш гражданский долг.
— Каким образом? — спросил Вернер.
— Ну, хватит валять дурака! — разозлился Мориц. — У вас совсем память дырявая? В среду было собрание. Наша гимназия, преподаватели и ученики, делегированы встречать беженцев, они приезжают дрезденским поездом. Конечно, это добровольное дело, но, сами понимаете, лучше не игнорировать такие важные мероприятия.
Вернер смутно вспомнил, что в середине недели было какое-то собрание. Но о чём там шла речь, из его памяти стёрлось начисто. После очередной бессонной ночи Вернер беззастенчиво дремал, пока Мориц трепался.
— Дрезденский поезд? — спохватился Вернер. — Моя девушка приезжает этим поездом.
— Вот и прекрасно, — улыбнулся Мориц. — Встретите заодно и её.
— А их зачем? Зачем их встречать? Они что, заблудятся?
— Не острите. Мы должны показать этим людям наше дружелюбие и гостеприимство. Показать, что здесь их ждут, здесь их готовы принять. Что мы готовы помочь им всем, чем можем.
Вернер вздохнул.
— Не пыхтите, лучше купите цветов, — сказал Мориц.
— У меня с собой всего десятка с мелочью.
— О господи Иисусе, да что с вами не так? Вы что, даже своей девушке не купили бы цветов?
— У неё аллергия на цветы, — сказал Вернер.
Мориц закатил глаза, взял его под руку и снова потащил за собой. Они поднялись по эскалатору, прошли через зал и вышли на перрон. Вернер увидел своих коллег по гимназии и учеников.
— Поезд будет через десять минут, — объявил Мориц. — Встаём живым коридором, как договаривались. Когда они пойдут, нужны будут аплодисменты. И приветствия, конечно. «Добро пожаловать!», «Спасибо, что приехали» и всё в таком духе.
— А крендельки? — подала голос фрау Нагель.
— Не волнуйтесь, и цветы, и крендельки будем раздавать на ходу.
«Старику Вилли бы это понравилось. И фрау Кляйбер тоже», — сообщил внутренний голос. «Ладно, понятно, заткнись», — подумал Вернер.
Вскоре показался поезд. Он подъехал к перрону и плавно остановился. Встречающие выстроились. Вернер встал с краю и решил, что, как только увидит Эльвиру, сразу же уйдёт с ней.
— Все готовы? — спросил Мориц.
Двери разъехались, и из вагонов стали выходить люди. Они выходили, выходили и выходили. Казалось, поезд был заполнен под завязку. Вернер пытался высмотреть Эльвиру, но видел лишь смуглых, черноволосых людей в плохой одежде. Они двинулись к выходу.
— Да ты посмотри, — произнёс стоящий рядом Фишер. — Там одни мужики, а дети где? Кому я шоколад покупал?
И правда, среди беженцев не было видно ни женщин, ни детей, ни стариков, а лишь мужчины разного возраста. Они проходили мимо, глядя на встречающих в лучшем случае неприязненно, но чаще враждебно. Каждый был обвешан сумками и рюкзаками. От них пахло потом, грязными ногами и дешёвым табаком. Некоторые что-то друг другу кричали и размахивали руками. Один остервенело чесал задницу через штаны.
Встречающие стали жидко аплодировать, потом фрау Нагель пискляво выкрикнула:
— Добро пожаловать! Спасибо, что приехали.
Вернер высматривал Эльвиру среди других пассажиров. Их было гораздо меньше, чем беженцев. Они медленно шли сзади, словно боясь обогнать эту толпу или смешаться с ней. Между тем фрау Нагель вылезла вперёд и протянула бородатому толстому арабу корзину, в которой лежали домашние крендельки. Араб в ответ стал орать, потом оскалился и показал гнилые зубы.
Вернер решил позвонить Эльвире, сунул руку в карман, но телефона там не оказалось. Он перерыл все карманы, но не нашёл ничего, кроме сигарет, мелких денег, шариковой ручки и складного ножа Boker Magnum.
— Фишер, у тебя есть телефон? Мне нужно срочно позвонить.
— Что? — отозвался Фишер встревоженным голосом.
— Телефон. Дай мне позвонить.
Другой араб стащил с ноги дырявый армейский ботинок и тряс им перед преподавателем этики Ленцем. При этом он показывал пальцем на новенькие Red Wings самого Ленца. Тот лишь кисло улыбался в ответ.
— Дашь ты мне телефон или нет? — закричал Вернер, схватил Фишера за рукав и увидел, что тот совершенно бледен. — Что с тобой?
— Мне страшно, — ответил Фишер шёпотом.
Вперёд вышел Мориц и, улыбаясь как идиот, начал говорить:
— Дорогие друзья, мы очень счастливы видеть вас на федеральной земле…
Гнилозубый схватил корзинку с крендельками и с размаху надел Морицу на голову. Тот, что тряс дырявым ботинком, схватил Ленца за шиворот и, кажется, требовал разуться. Но это было не самым страшным. Двое арабов схватили за руки преподавательницу биологии фрау Лам и стали тискать. Третий задрал ей юбку. Никто им не мешал. Мориц стоял с корзинкой на голове, а когда попытался снять, гнилозубый, смеясь, вернул её на место.
Вернер полез сквозь толпу навстречу плетущимся сзади пассажирам. Из этого ничего не вышло. Сначала его больно ударили в грудь, потом толкнули, и он с трудом устоял на ногах. Толпа арабов, вытесняя встречающих, ввалилась в зал. Вернер выкрикивал имя Эльвиры, но его голос растворялся в общем шуме. Появился Мориц, с таким выражением лица, будто ничего не случилось. Вернер схватил его за руку.
— У вас есть телефон? Дайте позвонить!
Мориц посмотрел на него.
— Думаю, мы свою миссию выполнили. Пора по домам.
— Моя девушка, не могу найти её. Вы видели, что они сделали с фрау Лам?