Ну, класс, чё. Это мы теперь всю дорогу так проедем, отвернувшись и надувшись?
Меня хватает ровно на десять минут пути.
– Ладно, – выдыхаю, – только, как ты себе представляешь, нам поменяться местами?
– Ты согласна? – выпаливает Любочка, а в огромных глазах возникает яркая вспышка. – Обожаю тебя! – накидывается с объятиями.
Быстренько прикидываем возможные варианты и понимаем, что меняться местами надо в несколько этапов.
– А давай Саныча попросим пересесть? – неожиданно предлагает Люба.
Саныч. Я не сказала? Степан тоже едет с нами, и я стараюсь не думать о том, что если посмотрю прямо перед собой, то увижу его короткостриженный затылок.
Помимо классной, с нами едет ещё трое родителей моих одноклассников, Ильин и Олеся Викторовна. Выбрали самых молодых и бойких, как объяснила нам Инна Витальевна.
И бойкая физручка прыгнула на сиденье рядом с Санычем, прямо впереди нас с Любой.
А мне должно быть всё равно на это, но почему-то в груди то и дело что-то взрывается, стоит только посмотреть на этих двоих.
– Как? – ощетиниваюсь, до предела заполненная негативом.
– А вот так: я скажу, что меня укачало, и надо пересесть вперёд. Поменяюсь местами с Санычем, ну, или с Мымрой, без разницы, – Люба с горящими глазами расписывает свой мегаплан.
Без разницы. Как бы не так. Мне вот совершенно не без разницы кто со мной сядет. И если с Мымрой просто неприятно находиться рядом, то с Санычем всё слишком сложно.
После нашего несостоявшегося поцелуя (а я считаю, что он именно не состоялся), я чувствую себя в присутствии Ильина неловко.
– Хорошо. А потом что?
– Потом ты скажешь, что тебе из окна дует, – продолжает Люба и тут же открывает окно с моей стороны.
– Подожди, так его просто закрыть можно! – удивлённо распахиваю глаза.
– Не можно, – настаивает на своём подруга. Да она всю логику растеряла с этой влюблённостью.
– Ладно, – принимаю очередную глупую идею, – а потом?
– Потом, когда ты окажешься рядом с Никитой, мы просто поменяемся с тобой местами, – подытоживает восторженно.
На несколько секунд поворачиваюсь в сторону окна и смотрю за тем, что творится на улице. Как мелькают деревья, поднимается из-за горизонта солнце. Мы выехали пораньше, поэтому оно как раз встаёт сейчас. И мне нравится сидеть возле окна, но ради подруги придётся засунуть свои хотелки подальше.
Старательно изображаю на лице грустную мину, якобы сочувствуя подруге, когда она начинает разыгрывать спектакль перед сидящей впереди нас парой. Её план срабатывает безотказно, Саныч тут же подскакивает с места и предлагает Любе пересесть.
– Давай, я попрошу водителя остановиться, – беспокоится физрук, а я вспыхиваю от очередного приступа жара, который горячей волной проходится по спине.
Надо же, какой заботливый.
– Нет-нет, я пересяду вперёд, и станет легче, – широко улыбается Фирсова, а меня вдруг осеняет.
Зачем мы это всё утроили, если можно было сразу сделать вид, что мне из окна дует и пересадить Никиту к Любе? К чему такие сложные многоходовки?
Порываюсь спросить у Любы, но не успеваю, потому что девушка проворно хватает рюкзак и пересаживается вперёд.
Интересно, Люба специально это сделала, чтобы я какое-то время с Санычем сидела? Или и вправду из-за глупой влюблённости у неё мозг совсем отшибло?
И я тоже хороша, почему сразу не сообразила, что подругу заносит?
Ладно, делать нечего, придётся разыгрывать наш безумный спектакль до конца.
Только заявлять, что мне из окна дует, я не собираюсь. И так буду дурой выглядеть, когда предложу Полинке поменяться местами, ещё и чушь нести – нет уж, спасибо.
Да и в глазах Степана я почему-то не хочу казаться глупой и капризной особой, хотя, по сути, мне до его мнения дела быть не должно.
– Фух, как солнце палит, – легонько обмахиваюсь ладошкой, – как назло, всю дорогу с моей стороны светить будет.
Говорю всё это негромко, потому что предназначается моя ложь для ушей одного единственного человека – физрука.
– Полин, а ты не хочешь поменяться местами? – поворачиваюсь в сторону воркующей парочки и повышаю голос, чтобы одноклассница меня услышала.
– А? – девушка удивлённо вскидывает брови и смотрит на меня, как на последнюю дуру.
Ну же, давай, соображай быстрее.
Полина переводит взгляд на Чернышевского, но тут же снова поворачивается в нашу с Санычем сторону и во все глаза пялится на физрука.
Конечно, провести время с симпатичным одноклассником приятно, но куда интереснее оказаться рядом с любимчиком всех старшеклассниц, качком и учителем в одном лице. Именно на это я и рассчитываю, предлагая Полине поменяться местами, поэтому даже нет необходимости объяснять причину своего решения. Она и так будет рада с Санычем проехать остаток пути.
Но физрук опять рушит все мои планы.
– Тебе солнце светит сильно? Давай занавеску задвину, – предлагает Степан Александрович.
– Нет! – отрезаю коротко. – Она не задвигается, я пробовала.
– Давай я попробую, – настаивает учитель и сощуривает свои пронзительные глаза, словно уже что-то заподозрил.
– Не надо! – поворачиваюсь вполоборота, чтобы не подпустить его к занавеске. Зря я что ли такая широкая? Пусть только попробует сунуться – не пущу!
– Вера, не дури, – осаживает меня учитель, – или давай просто с тобой местами поменяемся, зачем ты ко мне эту девушку подсадить хочешь?
Саныч так смотрит на меня, словно я его единственная возможность спастись от цепких лапок очередной фанатки. И душу приятно греет тот факт, что меня он по имени называет, а Полли даже фамилию не запомнил.
– Степан Але… – договорить не успеваю, потому что в следующее мгновение широкая ладонь ложится на мой болтливый рот. Дыхание перехватывает то ли от возмущения, то ли от удивления.
Саныч убирает руку и, пользуясь моим замешательством, без какого-либо труда задвигает занавеску, лишая меня возможности любоваться прекрасным пейзажем.
Вот же влипла, а. И во всём Любка виновата со своим этим Никитосом.
– Так лучше? – спрашивает Степан заботливым, предназначенным только для меня одной тоном. – Или тебя тоже укачивает?
– Если вас что-то не устраивает, и вы намекаете таким образом на то, чтобы я поменялась с Мым… с Олесей Викторовной местами, то можете так и сказать, – проговариваю обиженным тоном.
Чувствую, что веду себя глупо, но ничего не могу поделать.
– Нет, – Саныч расплывается в странной, невероятно довольной улыбке. Будто джек-пот сорвал. – Меня всё устраивает, – специально выделяет голосом последнюю фразу, а потом откидывается на спинку кресла и блаженно прикрывает глаза.
Глава 12
Глава 12
Стёпа
Развалившись расслабленно в кресле школьного автобуса, думаю о предстоящих выходных. Мысленно хвалю себя за то, что отменил все планы и согласился сопровождать одиннадцатый класс в походе.
А разве я мог отказаться?
Конечно, прежде у Инны Витальевны уточнил, едет весь класс или нет. Напрямую спрашивать про Веру было бы верхом наглости, но после положительного ответа от коллеги, в этом и не было необходимости.
Приоткрываю правый глаз и смотрю на девушку. Сидит, ногу на ногу закинув, и что-то в телефоне печатает одной рукой, а второй накручивает на палец длинную каштановую прядь волос.
Красивая. Вот правда, и плевать на лишний вес, но шорты такие короткие она зря надела. И для чего, спрашивается? Чтобы перед парнями из своего класса щеголять? Или всё-таки ради меня?
Как бы ни было, я найду повод и заставлю Веру одеться в более закрытую одежду. Весна, клещи, да мало ли причин может быть.
После нашего недопоцелуя в тренерской я теперь каждую ночь смотрю сны с участием Мышкиной. И каждый раз дальше целомудренного касания губ мы не заходим, прям проклятие какое-то.
Но зато теперь у меня есть надежда на то, что я небезразличен девушке. Конечно, ей всего восемнадцать, как раз тот возраст, когда гормоны бушуют не по-детски. Она могла просто поддаться соблазну из любопытства, не имея при этом ко мне никаких чувств.
Но я надеюсь на лучшее, главное, что мне она небезразлична, а всё остальное – дело наживное.
– Степан Александрович, вы яблоко будете? – говорит Вера, и я слегка приоткрываю глаза.
– Мм? – делаю вид, что не расслышал.
Ну же, давай, ближе, ещё…
– Яблоко хотите? – повторяет.
Её лицо застывает в сантиметрах двадцати от моего, и если бы не полный салон народу, я бы точно попробовал повторить то, что было в тренерской. Но, увы, сейчас мне только остаётся молча любоваться девчачьей непосредственностью и держать свои чувства в себе.
Пока Вера не окончит школу, я должен молчать. Неправильно это отвлекать девушку от экзаменов, да и свою репутацию тоже стоит поберечь. Надеюсь, за эти несколько недель не объявится какой-нибудь сопливый хрен, который рискнёт увести мою девочку.
– Нет, Вер, у меня бутерброды есть. Хочешь? – тянусь к своей сумке и вынимаю из неё контейнер с бутерами, которые мне с утра мама соорудила.
– Нет! – девушка так дёргается, будто я ей скорпиона съесть предлагаю. – Нет-нет!
Жадно вгрызается в сочное яблоко и отворачивается, когда я запихиваю бутер в рот целиком. А что, они мелкие такие, а я голодный с утра и не собираюсь интеллигента из себя строить.
Короче, контейнер пустеет довольно быстро, а я начинаю жалеть, что отказался взять с собой ещё парочку таких же волшебных коробочек с перекусом.
А ещё к своему глубокому разочарованию обнаруживаю, что не взял воду.
Вот засада… Надо попросить водителя остановиться возле какого-нибудь магазина.
Зато Вера, как назло, вынимает из своей походной сумки бутылку с водой, отвинчивает крышку и жадно присасывается к горлышку.
Одна капелька срывается с губ, бежит по подбородку, шее и скатывается в глубокое декольте.
Шумно сглатываю.