– Даже так? – густые брови оппонента взмывают к линии роста волос, а мать Мышкиной охает и прикрывает рот рукой.
– Ой, а давайте чаю попьём, а потом уже будет разговоры разговаривать, – женщина буквально просачивается между нами, слегка оттесняя мужа к выходу из гостиной. – Я такой торт испекла в честь последнего звонка, ммм.
– А я говорила, что ты зря торт купил, – шепчет мне Вера, когда её родители выходят из комнаты первыми. – Мама – повар, и кондитер, – добавляет с гордостью.
Засада. Если её мать не признаёт никакие десерты кроме тех, что приготовила собственными руками, то мне минус один балл зачтут. И это минимум, мало ли, по какой шкале установят счёт.
Спасибо Вериной маме, она оказывается очень гостеприимной женщиной, способной сгладить любой острый угол. Спустя десять минут мы вчетвером уже сидим на просторной уютной кухне и ждём, когда согреется чай.
– А где вы познакомились? – прищуривается Мышкин старший, давая мне понять, что расслабляться не стоит.
– В школе, – отвечаю раньше, чем успеваю подумать.
Глаза Вериной мамы округляются и ноги её явно перестают держать, она присаживается на ближайший стул. На фоне деликатно покашливает Вера, которая поднялась, чтобы выключить чайник и подать чашки к столу.
Ну, а отец девушки и вовсе меняется в лице, закашливается и только потом выдаёт:
– Это же сколько раз тебя на второй год оставляли, парень? – усмехается криво.
– Ни разу, – отвечаю без запинки, – я учитель. Физрук, – уточняю, совершенно не стесняясь своей специальности. Я не привык изображать из себя что-то такое, чем не являюсь на самом деле.
Чувствую опять это незримое противостояние, которое, кажется, и не прекращалось между мной и Мышкиным. Мужчина уже всё понял, и теперь, как настоящий глава семейства, стремится защитить то, что принадлежит ему по праву.
Но и я отступать не намерен, добьюсь своей цели любым путём, пусть даже это будет непросто.
Чай пьём молча, только мать Веры продолжает суетиться, да и девушка пытается ей помочь. Потом женщины куда-то исчезают одна вслед за другой, оставив меня наедине с главой семейства.
– Ты в курсе, что ей недавно восемнадцать исполнилось? – спрашивает Виктор Фёдорович глухо.
– В курсе, – киваю утвердительно.
– А то, что ей учиться надо и образование получать, понимаешь? – давит голосом и тяжёлой энергетикой.
– Понимаю, – отвечаю твёрдо, ни тоном, ни мимикой не выдавая внутреннее волнение.
– Так чего же ты, такой понятливый, от моей дочери хочешь? – бьёт вопросом в лоб. Гипнотизирует немигающим взглядом, и мне необходимо приложить усилие, чтобы выдержать эту проверку.
Отвечаю не сразу, потому что прежде хочу обдумать ответ.
Чего я хочу от Веры? Быть с ней хочу – факт. Но это слишком широкое понятие, и вряд ли Мышкин оценит подобный ответ.
– Мне Вера нравится, – признаюсь честно. Делаю глубокий вдох и жду очередного вопроса, но в планы мужчины явно не входит помогать мне.
Он смотрит пытливо и ждёт, когда я продолжу свою нескладную речь.
А я вдруг отчётливо понимаю, что влип, причём серьёзно. И даже не сегодня, бездумно напросившись к Мышкиным в гости. Это произошло гораздо раньше, ещё несколько месяцев назад, когда я впервые увидел Веру – смешную пышечку с огромными нереально красивыми глазами и аппетитными формами. С шикарными волосами, глядя на которые, я схожу с ума от фантазий, генерируемых моим мозгом.
И самое главное открытие, которое я делаю неожиданно – обратного пути нет. Я не хочу Веру просто на время, я хочу большего. Не знаю, куда меня приведёт это решение, но…
– Я хочу ухаживать за вашей дочерью, – чеканю, выделяя каждое слово.
Я уверен. И Виктор Фёдорович не имеет права проигнорировать этот факт.
– А ей самой это нужно? – спрашивает резонно. – Мм?
Тут он прав, мои хотелки, это здорово, но мнение Веры превыше всего. И несмотря на то, что для себя я решил, что она тоже ко мне неравнодушна, всё же неплохо бы, чтобы девушка это озвучила.
– Давайте у неё и спросим, – предлагаю, бросая взгляд в сторону двери.
Странно, куда обе Мышкины запропастились?
– Не люблю повторяться, но всё же: в первую очередь я хочу, чтобы моя дочь получила образования, а эти ваши шуры-муры…
– Виктор Фёдорович, простите, а сколько лет вашей жене? – спрашиваю совершенно бестактно и нагло.
И мне даже стыдно. Самую малость, но в любви, как на войне – все средства хороши, а я, как только увидел мать Веры, подметил, что она достаточно молодо выглядит.
– Хитрый жук, – посмеивается Мышкин, – тридцать шесть, но…
– Выходит, Верочку она в восемнадцать родила? – стараюсь не выдавать ничем своего удивления.
– Но Мариночка к тому времени уже заканчивала училище, – словно оправдываясь, отвечает мужчина. Возникает ощущение, что мы стремительно меняемся ролями, но я такой цели не преследую, для меня главное – получить положительный ответ.
– И всё же, – хмыкаю, – вас её возраст не остановил…
– Ну, ты не дерзи-то парень, – хмурится мужчина.
– Извините, – пожимаю плечами равнодушно. Я всё равно считаю, что прав.
– Ладно, твоя взяла, ухаживать хочешь? Ухаживай, а всё остальное моя дочь будет решать, – хлопает ладонями по столу и поднимается с места.
– Что ж, – я тоже встаю вслед за хозяином дома, – мне пора.
– Вера, – довольно зычным голосом выкрикивает Мышкин, – проводи гостя. У тебя есть один, – а это он уже ко мне обращается с поднятым вверх указательным пальцем. – Один шанс, – подмигивает, и я мысленно отмечаю, что не такой уж он и чёрствый мужик.
Скорее для проформы лицо держит, а сам прекрасно понимает, что в нынешней реальности молодые люди встречаются, расходятся и даже не думают докладывать об этом своим родителям.
Но всё же меня отец не так воспитывал, именно поэтому я из последних сил держусь при виде своей красавицы и добиваюсь, чтобы всё было по-человечески.
Глава 27
Глава 27
– Вера, проводи гостя! – кричит папа из кухни, а я едва не подпрыгиваю на месте.
Машинально прикладываю руку к груди, будто пытаюсь остановить биение разбушевавшегося сердца. Делаю несколько глубоких вдохов, выдыхая воздух тоненькой струйкой через рот.
Знаю, что подслушивать нехорошо, но пока мама разговаривает по телефону с бабушкой, которая весьма кстати позвонила, я стою за дверью и впитываю каждое слово.
Не думала, что Ильин смелый и отважный до такой степени, что будет просить у папы разрешения ухаживать за мной. И очень испугалась, когда парень предложил спросить моё мнение.
Чтобы я сказала, да ещё и при отце? Да я от одной мысли о том, что папуля спросит меня по поводу парня, готова лишиться чувств.
Но к счастью, до этого не дошло, и вот теперь у меня есть шанс остаться с физруком наедине и высказать всё, что думаю.
Мы выходим за двор, и из окон нас не видно за высоким забором. К тому же на улице уже стемнело, пока папа со Степаном беседовали.
В общем, даже если мы позволим себе лишнего, об этом никто не узнает, вот только… С чего я вообще думаю о таком?
Стыд мне. Стыд и позор.
Отворачиваюсь, чтобы не видеть широкую улыбку Саныча и не рассматривать его шикарные губы. Мягкие, нежные, такие тёплые, что ноги подкашиваются, ммм…
– Вер, – тянет, как мурлыкающий кот, Степан. Кажется, он доволен ответом моего отца, и теперь решение будет за мной.
– Что? – спрашиваю резко. Мне неловко от того, какой разговор предстоит, и сама ведь виновата в этом: не надо было подслушивать. Сейчас стояла бы и просто глупо улыбалась, а так приходится думать, что ответить Степану.
Ильин делает пару шагов в мою сторону, оттесняя к забору.
– Что скажешь, зайка моя? – хитро прищуривается и выставляет руки по обе стороны от моего лица.
Давит своей мощной энергетикой, окутывает теплом, исходящим от шикарного мужского тела. А у меня в груди начинает что-то плавиться от этой близости и ноги становятся ватными.
– В… смысле? – хриплю еле слышно.
Сглатываю в попытке смочить пересохшее горло, но это бесполезно. Я вся горю, полыхаю рядом с Ильиным, мысленно умоляя его остудить разгорающийся пожар. Не знаю, как, но уверена, что он сможет.
– Ты же слышала всё. Наш разговор с твоим отцом…
– Как ты догадался? – перебиваю, не думая, что этим вопросом сдаю себя с головой.
Прикусываю губы, больно впиваясь зубами в нежную кожу. Злюсь на себя за то, что позволяю языку бежать впереди мозга. Впрочем, последний в присутствии физрука едва ли способен выполнять свои основные функции.
– Неважно, Верочка, ты мне скажи, моя хорошая, будешь со мной встречаться? – спрашивает проникновенно.
Одной рукой Степан касается моей щеки, пальцем ведёт вниз, и я на автомате прикрываю глаза, настраиваясь на продолжение.
– Нет, малыш, – шепчет мне в висок, – не сейчас. Сначала ответь, моя сладкая.
Вот же…
Догадался, что я рассчитывала на поцелуй?
Как так выходит, что парень читает меня, словно открытую книгу?
От негодования в груди всё клокочет, закипая, и я упираюсь руками в твёрдую широкую грудь парня. Отталкиваю, прикладывая немалые усилия, чтобы хоть немного сдвинуть этого качка с места.
– Ты что решил? – шиплю зло. – Ты без моего ведома решил с папой договориться, совсем уже?
– Вера… – удивлённо тянет Степан.
– Ты! – выпаливаю яростно, не зная, что ещё предъявить физруку.
Злюсь и вместе с тем, не понимаю, почему так реагирую. Веду себя, как последняя истеричка, а ведь я не такая совершенно.
– Ты сама была не против того, чтобы я познакомился с твоими родителями, разве нет? – спокойно предъявляет парень.
Не двигается с места, стараясь сохранить минимальное расстояние между нашими телами, но в его глазах мелькает что-то отдалённо напоминающее разочарование.
– Это была просто проверка! – нагло вру.