Сквозь зеркало и что там увидела Лолита
Как-то раз премудрая Лолита, слегка устав от горячих ласк своего Гумберта, взглянула задумчиво в Зеркало. Гумберт, вопреки распространенному мнению, не был человеком. Он был огромным черным котом, и Лолита очень любила его. Но в тот день у нее случилось капризное настроение, и она подумала: «Зоофилия – это, конечно, суперкруто, но надо бы и отдохнуть немного от этого пушистого секса. Следует уделить капельку времени философии. Не сбежать ли мне ненадолго в это чудесное Зеркало от моего озабоченного пушистика? Потусуюсь там самую малость, напишу в Зазеркалье небольшое философское эссе, а потом вернусь и нырну обратно в мягкие Гумочкины объятия».
Помыслила она так, и тут же – прыг! И скакнула в Зеркало. В Зазеркалье первым делом обожгло ее холодом. Такого она никак не ожидала. Стояло жаркое лето, и Лолита совершила свой прыжок в Зеркало, будучи одета лишь в мокрый купальник и в один белый носок (второй она забыла натянуть). В Зазеркалье ярко сияло солнце, зеленели деревья за окнами, синел бассейн за открытой дверью большой и светлой комнаты. Но выяснилось, что климат в Зазеркалье весьма отличается от Дозеркалья. Лолита мгновенно озябла в мокром купальнике, подбежала к платяному шкафу и распахнула его. Там висела одинокая Шуба из меха Небесного Зверя. Лолита молниеносно сбросила купальник и погрузила свое гибкое тело в одинокую Шубу. Постепенно согреваясь, сказала она Шубе:
– Спасибо, достопочтенная Шуба, что соизволили согреть меня.
– Не стоит благодарности, дорогая, – с достоинством ответила Шуба. – Мы, шубы, для того и существуем, чтобы согревать людские тела.
– Мне не случалось встречать вас в Дозеркалье, – промолвила вежливая Лолита. – Не согласитесь ли удовлетворить мое любопытство? Мне хотелось бы знать, кому вы принадлежите и кого, как правило, согреваете собой? Ведь, как ни крути, я одолжила чужую вещь. А вдруг Хозяин ваш решит, что я воровка?
– Хозяин мой известен в этих краях под прозвищем Кинорежиссер, настоящего же имени его я не знаю. Тебе повезло, душенька, что он невысок ростом, а то бы ты путалась во мне. Характер у него не сахар, а снимает он сплошные детективы, местами слишком нуарные, на мой вкус. Советую тебе не кривить с ним душой. Если встретишь его, сразу говори, что ты из Дозеркалья и что здесь тебе показалось не жарко. Он наверняка предложит тебе роль в своем фильме. Даже не думай отказываться. Ничего сложного делать не придется – тебя просто обрызгают кинокровью, и ты будешь изображать жертву. Ну, или, наоборот, сыграешь убийцу или следователя – не велика трудность.
– Ну что ж, не откажусь стать кинозвездой, хотя вообще-то я философ, – важно ответила Лолита и выбежала из дома.
Бассейн выглядел точно так же, как ее собственный, дозеркальный, только здесь его покрывал слой тонкого льда.
Возле бассейна в холодном шезлонге сидел печальный юноша лет девятнадцати, одетый в черный мундир СС и соответствующую черную кожаную шинель до пят. Каждое, даже самое ничтожное движение юноши сопровождалось тоскующим скрипом шинели.
– Доброе утро. Я Лолита. А как тебя зовут? – произнесла Лолита, подходя к юноше.
– Меня зовут Вальтер фон Либескинд, – ответил молодой человек, и Лолита заметила слезы, блеснувшие у него на глазах.
– Почему ты печален? – спросила гостья зазеркального мира.
– Я актер! – ответил Вальтер. – Снимаюсь в новом детективном фильме. Ты, наверное, знакома с нашим Кинорежиссером, ведь ты одета в его шубу. Знаешь, наверное, как он любит загадывать загадки своим актерам. Вот и мне загадал он очередную загадку. Сижу, ломаю голову, но, чувствую, не по зубам мне эта загадка. А он сказал, что если я не разгадаю загадку, то не видать мне роли. А ведь я готовился сыграть мечтательного штандартенфюрера по имени Макс Отто фон Штирлиц. Я много лет жаждал получить эту роль. И вот теперь все висит на волоске.
– Честно говоря, я только что прибыла из Дозеркалья и не знакома с вашим Кинорежиссером. А шубу я позаимствовала, потому как холодно тут у вас. Дома я обычно либо загораю под лучами жаркого солнышка, либо нежусь в объятиях своего любовника – огромного черного кота. Так что мерзнуть я не привыкла. И что же это за загадочная загадка такая? Может, я помогу тебе разгадать ее?
– Попробуй, – юноша пожал скрипучими кожаными плечами. – Загадка звучит так: «Почему существует все то, что существует, хотя могло бы не быть вообще ничего?»
– Ого! Ну и загадочки загадывает ваш Кинорежиссер! – Лолита почесала в затылке. – Честно говоря, даже и не знаю, что и сказать… Боюсь, не смогу помочь тебе. Наверное, не судьба тебе сыграть шта… Как ты сказал?
– Штандартенфюрера, – печально промолвил Вальтер, и прозрачная слезинка упала на кожу его шинели.
– И что это такое – штандартенфюрер? – спросила Лолита.
– Точно не знаю, но кое-кто утверждает, что это человек с двойными штандартами. В одной руке он держит один раздвоенный флаг, а в другой руке еще один флаг, тоже раздвоенный.
– И что же изображено на этих двойных флагах? – полюбопытствовала Лолита.
– Различные глубоководные океанические существа. Знаешь, на огромной глубине все существа становятся раздвоенными. Иначе не выжить под таким грандиозным давлением – ведь на них давит гигантское количество морской воды!
– Да уж, слыхала об этом! Об этом любят судачить у нас в гимназии.
– Неужели ты еще учишься в гимназии? – удивился Вальтер фон Либескинд. – А сколько тебе лет?
– Сорок, – ответила Лолита.
– Выглядишь довольно молодо, – уныло ответил незадачливый актер.
– У нас в Дозеркалье сейчас все выглядят молодо. Такие времена пошли. А в гимназии теперь принято учиться, пока не стукнет тебе сто лет. Такие вот теперь у нас правила.
– Ничего себе, – вяло удивился Вальтер (вообще-то казалось, все это его не слишком интересует), – а у нас всё наоборот. Люди взрослеют и стареют очень быстро. Мне, например, всего девять лет.
– Выглядишь на девятнадцать, – задумалась Лолита.
– Через пару лет буду выглядеть на все девяносто, – угрюмо молвил Либескинд, – Так что, видно, не успею сыграть штандартенфюрера Штирлица.
Тут кто-то вежливо кашлянул неподалеку. Это кашлянула Шуба Кинорежиссёра.
– Ты чего кашляешь? – спросила Лолита.
– Не хотела прерывать вашу беседу, но, возможно, я знаю ответ на загадку.
– Откуда тебе знать? – недоверчиво уставился на Шубу Вальтер.
– Меня сделали из шкуры Небесного Зверя. При жизни это был очень мудрый зверь, и он знал разгадки многих загадок. Отчасти его знания сохранились во мне. Только отчасти, но все же…
– И какова же разгадка? – хором спросили Лолита и Либескинд.
– Эта разгадка не передается словами, – ответила Шуба. – Она передается определенным вкусом, одним конкретным вкусовым ощущением. Почувствовав этот вкус, ты узнаешь разгадку. Я могу – при определенном усилии, с помощью одной очень древней мыслительной техники – синтезировать этот вкус. Встань на колени и засунь свой язык в мой карман. Тогда ты узнаешь, почему существует все то, что существует, хотя могло бы не быть вообще ничего.
Вальтер фон Либескинд встал на колени перед Лолитой и засунул свой язык в карман Шубы. Тут же у него стала светиться голова. Кажется, он стал святым. Золотое сияние зримо источалось его головой. Больше он уже не хотел сыграть штандартенфюрера. Он просто улыбался, не открывая глаз.
«Кажется, материал для небольшого философского эссе можно считать собранным», – подумала Лолита. Она побежала обратно в дом и метнулась в Зеркало, успев в последний момент сбросить с себя Шубу. Голая, в одном только белом носке, она выскочила обратно в Дозеркалье и сразу же упала в объятия огромного Черного Кота Гумберта, который уже истосковался по любовным ласкам. Собственно, Лолита тоже успела по ним истосковаться, так что конец этой сказки можно считать весьма счастливым, утопающим в сладостных стонах и мурлыканьях.
Коболок
Протяните мне руку свою доверчивую, ну или крыло, или лапку опушенную, что там есть у вас. И я отведу вас в темный лес и укажу вам издали на ночной домик в лесу. Одинокое окошко без занавесок освещено ярко, там брызжет светом электрическая лампочка, свисающая с потолка. Лампочка нагая, как Даная, сама себя оплодотворившая светоносным дождем.
Из домика доносятся гул пьяных голосов, пение нестройных песен, звуки гармошки, ругань, девичий смех. Там идет ГУЛЯНКА!
И вдруг резко распахивается дверь домика. В освещенном проеме возникает шатающийся пьяный силуэт, который в первый момент кажется женским. Но затем видно, что это ЛИСА в одежде женщины. Она сильно пьяна. Ее провожает хор невнятных мужских и девичьих голосов, принадлежащих тем, что гуляют в домике. Лиса захлопывает за собой дверь. Идет по лесу, спотыкаясь о корни деревьев. Что-то бормочет себе под нос. Пытается петь песню «Когда весной мы встретились, черемуха цвела…» Икает. Прислоняется к дереву. Бормочет:
– Перебрала матушка… Эк ведь угораздило!.. А этот все лезет мордой своей мохнатой… Да все они… Пьянь буреломная… Я им: лапы-то, лапы не распускайте, кому говорю… Хорошо хоть честь соблюла. Или не соблюла? Ох ты, совушки-опятоньки вы мои… А коли не соблюла, так и… Пришел ко мне Шапиро, мой защитничек-старик, сказал: не миновать тебе расстрела… Ох, чой-то дурно мне, чой-то странно… Закурить бы…
Лиса шарит лапами по переднику платья, пытаясь найти сигареты. Находит, закуривает. Ее тошнит.
Лиса: Чой-то мне не очень… Завязывать надо с этими гулянками. Ой… Распирает…
У лисы стремительно раздувается живот. Пуговицы отлетают от пиджачка… Внезапно она начинает выглядеть как на последней стадии беременности. Она давится, ее выкручивает. Огромный шар поднимается из ее живота вверх и выдавливается из ее пасти. Из лисьей пасти рождается КОБОЛОК.
Родился и упал в осеннюю палую листву.
– Ты хто? – вылупилась на него Лиса. – Сынок? Сына? Родной?!