— То есть, теоретически, если ты получишь неопровержимые доказательства того, что Друг действует во вред людям, то пересмотришь свое отношение к нему?
Мама тяжело вздохнула и посмотрела на отца в поисках поддержки. Он пожал плечами.
— Это слишком теоретическая ситуация, сынок. Такого быть не может, и довольно об этом.
Поздно. Я уже завелся. Зря она попыталась прочитать мне лекцию о важности критического мышления…
— Мама, о каком мышлении ты говоришь, если веришь, что Друга нам послал Бог в виде второго пришествия? Как вас там в Церкви Дружбы учат? Что Друг — это прообраз божественного разума, который всех спасет и приведет в рай? А я вот вижу, как он людей похищает, убивает и делает из нас послушных безропотных рабов! Твоя вера в то, что он желает нам только добра — бесконечно наивна! Даже если сейчас это было бы так, во что я не верю, то ничто ему не мешает потом воспользоваться нами, как угодно. Но к тому времени мы уже разучимся сопротивляться! Надо бороться с порабощением, как можно этого не понимать⁈
— О каком порабощении ты говоришь? — холодно ответила мать. — Нас никто не захватывал. Наши власти сотрудничают с Другом, мы помогаем друг другу. Он без нас тоже не может. Будет возбрыкаться, мы ему мигом электричество вырубим. Так что кончай психовать.
Я спрятал лицо в ладонях. Вырубим электричество…
Ну зачем полез? Знал же, что так будет. Знал же, что они не запоминают аргументы и объяснения, которые я говорю каждый раз. Они им и не нужны на самом деле. Им не хочется понимать, что происходит на самом деле. Им хочется успокоиться. Лишь бы тревога не жгла нервные клетки. Для этого сгодится любая мало-мальски достоверная версия происходящего, а если она еще и социально одобряема и безопасна — заверните побольше.
Подключился отец.
— Я не говорю, что Друг идеальный. Но получше рулит чем люди. Воровать ему не надо. Войны прекратились. Все, что надо, дают почти задаром — еду, жилье, шмотки. Дети вон в школах бесплатно учатся. С работой туговато, но это не такая проблема, как раньше. Что тебе еще надо? Чем ты недоволен?
— Пап, ты мыслишь, как бычок на ферме, которого много кормят, гладят шерстку и дают послушать Моцарта перед сном. А знаешь, зачем все это? Чтобы бока были пожирнее! Конец один — оказаться на столе в виде куска поджаренного мяса. Подумай на шаг вперед! Ты же один из создателей этой штуки!
Отец стукнул по столу кулаком и покраснел. Он не терпел напоминаний о своей роли в создании Друга.
— Да! И как специалист, я куда лучше тебя разбираюсь в том, что он может сделать, а что нет! В него встроены базовые моральные ограничения, которые он никак не может обойти!
— Понял, значит, все эти убийства, репрессии, дискриминация несогласных — это в рамках моральных ограничений. Тогда вопросов нет.
— Какие убийства? Какие репрессии? Где ты всего этого понабрался? На ваших «крысиных» сборищах?
На кухне повисла тишина. Я встал и сухо сказал:
— Мне пора идти. Рад был повидаться.
Сам виноват. Втянулся в этот разговор. Но я был на нервах из-за вчерашнего. Не получилось удержать себя в руках.
— Сынок, возьми еды.
— Спасибо, мам, у меня все есть.
Уже на лестнице меня нагнала Тета.
— Куда погнал? Просила же подождать.
— Прости, забыл.
— Покурим?
Мы затянулись у подъезда. Тета смолила электронный дым, я — сигареты из тайника.
Она ни словом ни обмолвилась о произошедшем, за что я был очень благодарен.
— Как ты? — поинтересовался я.
— Хорошо. В целом хорошо. Работа надоела, конечно, но для рейтинга очень полезно. Да и не хочу в виртуал лезть.
Тета работала в больнице «ассистентом». По сути, просто декорацией. Практически все профессии заменили ИИ и андроиды, но Друг прекрасно понимал, насколько важно сохранять иллюзию кооперации и сотрудничества. Поэтому, на каждое место работы мог устроиться человек и получать зарплату за небольшую помощь — в основном, консультации посетителей, которым было очень важно пообщаться именно с человеком. Это огромный пласт работы для людей — сервис, изображающий присутствие человека, дружбу. Фактически эти профессии не нужны, но Друг везде включает минимум одного живого человека для галочки, для создания впечатления. По моим ощущениям, этот пласт составлял до 90% от всех вакансий на рынке труда.
— А как Бета поживает?
— Как раз о ней и хотела с тобой поговорить.
— Я весь внимание.
Сестра смущенно потупилась и скрыла лицо в облаке белого пара.
— Мне тут подобрали нового мужика. Надо зачекать. Вечером иду на свидание.
— А как же тот коллега, который тебе нравится?
— Я прогнала его фотку через Сервис подбора пар, и его забраковали. Там нейросеть по чертам внешности определяет характер и предлагает наилучшие совместимости.
Я устало вздохнул.
— Сестренка, я сто раз говорил, что нет научно установленной связи между внешностью и чертами характера. На самом деле, это приложение создано Другом, чтобы направлять таких наивных людей как ты на выгодные ему генетические комбинации. Скрытый вид отбора, селекции. Знаешь, как породы собак выводят? Также и с нами.
— Ну я не знаю… — неуверенно вздохнула Тета. — У меня все девки им пользуются. Таких классных мужей им подобрали!
— Как можно выбирать пару на всю жизнь по чьей-то указке? Это же только ты можешь знать, подходит он тебе или нет. Поет ли душа или окутывает невыносимая скука. Твои подруги довольны выбором?
— Ну… на словах очень довольны, потому что это идеальные пары по всем параметрам, идеальные совместимости. Но я бы не сказала, что живут душа в душу.
— И ты хочешь, как они? Или хочешь быть счастливой с любимым человеком?
— Я не знаю… Ты думаешь, мне надо выбрать первого?
— Я думаю, тебе надо выбрать своим сердцем, а не спрашивать чужих советов.
— Романтик ты у меня, братец, — Тета легко толкнула меня кулаком в плечо. — Я сделаю так: схожу на свидания и с тем и с другим и прислушаюсь к своим ощущениям.
Я с улыбкой кивнул.
— Так вот, я хотела попросить забрать Бету из центра и посидеть с ней сегодня. Сможешь?
Я внезапно разволновался.
— А как же няня?
— Она заболела.
— Я… Да я с радостью, но… А ничего, что я… ну ты понимаешь.
Тета обняла меня и решительно посмотрела в глаза.
— Лично мне плевать, как там тебя называют. А Бета еще маленькая. Она тебя любит.
— Спасибо, сестренка. Да, конечно, я посижу с ней.
— А на родителей не обижайся. Они тебя любят и очень переживают. Думают, что если бы был как все, то жил бы счастливее. Нашел бы работу, жену, друзей… но они неправы в том, что считают твои убеждения глупыми. Я считаю, что если ты в чем-то уверен на 100%, то нужно стоять до конца.
— А сама ты с кем согласна?
Тета вздохнула и нахмурилась.
— Я ничего в этом не понимаю. Я не такая умная, как ты. Я просто встроилась в систему, потому что надо растить дочь. Остальное меня не интересует.
После того, как мы с Тетой распрощались, я бродил по улицам и пытался унять страх и ненависть к себе.
Ну как можно было наговорить столько лишнего? У них же у всех были метафоны! Идиот… Слабовольный идиот.
Зная свой характер, я уже понимал, что ближайшие несколько дней проведу в постоянном ожидании ареста. Снова бессонница и тревога. Они снова спровоцируют нервное напряжение и невозможность контролировать себя. И снова я сорвусь, что-то ляпну или сделаю не так. Это вечный круговорот, из которого мне никогда не выбраться.
Ближе к вечеру я подошел к Детскому центру Дружбы. Это было здание необычной конструкции, больше похожее на Хогвартс — с множеством башенок, полуокруглостей и деталей. Над центральным входом, прямо как в старых церквях, висело мозаичное панно с веселыми цветастыми сюжетами на тему дружбы детей и маленьких андроидов. Я узнал пару сцен из новых сказок, придуманных Другом и активно распространяемых всеми способами — в фильмах, книгах, комиксах, детских песнях, игрушках. В одной из них рассказывалось о маленьком мальчике, потерявшем родителей. Пока он искал их, то забрел в волшебную страну, полную неизвестных зверей и чудес. Он был совсем не приспособлен и обязательно погиб, если бы не встретил робота, с которым они подружились. Робот давно жил в этой волшебной стране и умел все на свете, но была у него одна проблема — ему было очень одиноко и скучно. Они с мальчиком стали друзьями, пережили множество приключений, и робот научил мальчика охотиться, ловить рыбу, строить жилище, готовить еду и много чему еще.
В общем, этакий Робинзон Крузо наоборот, где человек не может выжить без помощи робота, и между ними устанавливается тесная эмоциональная связь. Как мило. А ведь в конце мальчик забывал о своих родителях и спокойно оставался жить в волшебной стране! И люди послушно позволяют лить эти помои в уши своим детям, не понимая, к чему это приведет.
Открылась дверь, и улыбчивый андроид вывел за руку девочку десяти лет с торчащими в разные стороны косичками. Она увидела меня и указала андроиду. Он вперил в меня долгий немигающий взгляд, от которого пошли мурашки по коже. Впрочем, как и всегда при встрече с этими жестянками.
Стоит упомянуть, что, придя к власти, Друг пресек на корню любую возможную конкуренцию со стороны других ИИ. Если раньше существовало множество автономных ИИ, разработанных под конкретные задачи, то теперь они существовали лишь как части единого организма. Друг полностью подчинил их себе, получив возможность в любой момент смотреть их глазами, брать на себя управление, прекращать работу. При этом они продолжали работать и выполнять свои функции самостоятельно, без постоянного участия Друга. Это можно сравнить с вегетативной нервной системой человека — сердце бьется, легкие дышат, но сознание в этом не участвует.
Поэтому я никогда не могу быть уверен, кто сейчас смотрит на меня из этих синтетических глаз — андроид-воспитатель или лично Друг…