— Почему?..
Катер, сбросив скорость, тяжело переваливался вокруг Оси, а Кнут изливал чудовищную энергию, разогнав Фаррела до трехсот миль в час. Фаррел потерял надежду справиться с замком и сосредоточил все усилия на сохранении ровного полета.
В это время зрители стали догадываться, что что-то происходит. Иногда безрассудный планерист тянет с отцеплением до конца, выжимая последние крохи ускорения даже с риском потерять управление. Но Фаррел миновал и эту черту. Толпа завороженно затаила дыхание.
Кое-кто из находившихся поблизости ГЗ в предвкушении засмеялся. Прикрепленный Фаррела стоял, как изваяние, прижав к глазам бинокль.
Движение Кнута замедлялось, но Фаррел все еще сохранял контроль над полетом. Кнут тянул его за грудь, и Фаррел быстро терял высоту, однако не давал планеру клюнуть носом и упасть в море. Он демонстрировал блестящее мастерство.
Но все это, разумеется, было бесполезно.
Из толпы раздавались одобрительные возгласы, и, думаю, некоторые зрители всерьез полагали, что Фаррелу удастся спастись. Но они просто не знали по-настоящему воднопланеризм. При заклинившемся замке спастись невозможно.
Фаррел на глазах терял скорость, приближаясь к воде. Он высвободил ноги из-под фюзеляжа и болтал ими теперь, словно лебедь, опускающийся на водную гладь.
Все дружно вздохнули, когда Фаррел коснулся воды, и его скорость упала до нуля. В последнюю секунду он задрал нос планера. Думаю, что даже тогда он надеялся избежать неминуемого, положив планер плашмя, чтобы затормозить всей его поверхностью.
Не вышло. Фаррел находился по пояс в воде, когда Кнут среагировал. Торможение опять свернуло Кнут, уже в обратную сторону, и теперь он резко выпрямился, выхватил Фаррела из воды и потащил кувырком в обломках планера, поднимая бешеные тучи брызг...
Кнут еще пару раз качнулся, постепенно теряя энергию, и замер, подрагивая, на поверхности воды.
Катер освободился от Крюка и подобрал Фаррела. Его шея была сломана, спина и ноги выглядели так, словно тот побывал в мясорубке.
Я помню выражение лица Прикрепленного, когда труп вынесли на берег. Освобожденный от всех обязательств, искупивший былое преступление, избавившийся со смертью хозяина от тяжелой руки Закона — он стал Свободным. Он молча отвернулся от жалкого разбитого тела и побрел прочь, не произнеся ни слова.
4
Тогда Фаррел, теперь Маршалл...
Не в силах шевельнуться, я беспомощно наблюдал. Кнут распрямлялся (перед тем как свернуться в другую сторону!), Маршалл висел в небе, прикованный кончиком Кнута. Я с трудом повернул голову и увидел, что Чарлз пытается встать. Его глаза были широко раскрыты; я понял, что он решился на что-то отчаянное.
Все произошло в один миг. Я ничего не успел сделать. Не успел даже подняться. Катер вдруг сбросил скорость, Ось вновь предстала башней ржавого железа и заклепок. Как и все гоночные лодки, глиссер быстро остановился.
Маршалл планировал к берегу, таща за собой Кнут, обломанный конец которого едва не касался воды. Чарлз барахтался в нескольких футах от левого борта. Я схватил штурвал, завел мотор. Освободившись от Крюка и втянув Ушко, я подошел к Чарлзу и втащил его в лодку.
— Что с Дугом? — слабо проговорил он.
— Приземляется. С ним все в порядке.
Я взглянул на узел крепления Кнута к катеру. Стальные трубы были погнуты — Кнут обломился в том месте, куда ударило тело Чарлза. В ту самую секунду, когда Кнут готов был потянуть Маршалла обратно, Чарлз обрушился на него своим телом.
В таких случаях меньше всего хочется думать о том, что произошло. Я подложил под голову Чарлза спасательный жилет и вывернул штурвал, прикинув место падения Дуга.
Через минуту Маршалл был вытащен из воды и освобожден от упряжи. Я подъехал к дамбе, и Чарлза вынесли на берег. Кто-то побежал вызывать врача.
Вокруг немедленно собрались «Враги Прикрепления». Я невольно содрогнулся — такое хищное удовольствие светилось в их глазах, когда они жадно глядели на разбитое тело Чарлза, на его пропитанный кровью спасательный жилет.
Вперед вышли две женщины — председатель «Врагов» и Кариока Джонс. Кариока заговорила первой. Она гневно указала на Маршалла; тот склонился над Чарлзом, поднося к его губам бутылку.
— Вот человек, о котором я вам рассказывала, Эвадна, — громогласно объявила бывшая звезда экрана. — Этот шутник пытался убрать нас с дороги, чтобы мы не мешали его забаве. Ну, мужественный смельчак, — обратилась она к Дугу, — каково вам сейчас? Вы спасены своим рабом, и нам прекрасно известно, почему. А теперь взгляните на него, бедняжку!
«Враги» одобрительно зашумели. Не давая Кариоке овладеть ситуацией, вперед выступила Эвадна.
— Только в самом кошмарном обществе человек может намеренно рисковать своей жизнью ради спасения другого!
К счастью, в этот момент нас отвлекли. Знакомый механик тронул Дуга за плечо и указал на замок крепления Кнута.
— Смотри, Дуг. Замок кем-то испорчен — погнут запорный штифт. Видимо, поработали плоскогубцами.
Толпа была разделена на два лагеря. Со стороны берега сгруппировались «Враги Прикрепления» — непоколебимый женский монолит, исполненный достоинства и чести, но не скрывающий гнева. Вдоль края дамбы, спинами к морю, стояли планеристы, их экипажи и сторонники. Но они молчали.
Слова механика все изменили. Дуг выпрямился и побагровел. Ряды пилотов яростно заколыхались. «Враги» попятились.
— Заверяю вас... — начала Эвадна, всплеснув руками и пожелтевшим браслетом.
Кариока кинула взгляд на растерявшегося лидера и поняла, что пришел ее час. Она уверенно шагнула вперед.
— Это провокация! Ловко придуманная и осуществленная одним из вас с целью дискредитации нашего «Общества» и, между прочим, избавления от конкурента. Ваш казначей сам рассказал мне, что в четверг ночью слышал какую-то возню возле катеров. — Ее пылающие черные глаза впились в несчастного старенького казначея, и тот нервно кивнул. — Только члены клуба знакомы со снаряжением. И только рабовладелец способен на такую подлость, зная, что Прикрепленный скорее пожертвует собой, чем позволит хозяину подвергаться опасности.
Кариока склонилась над Чарлзом.
— Бедняжка, — скорбно молвила она. — А ведь до конца вашего срока оставался только год... Ну почему вы решили, что этот подонок не разобьется насмерть? Тогда вы были бы свободны!
Она скорбно сделала шаг в сторону, обращая все внимание на Чарлза. Все-все должны были услышать его ответ. Не ответ — приговор... Приговор человека, истекающего кровью на каменной дамбе.
Чарлз слабо улыбнулся.
— Я свободен с четверга, мисс Джонс.
В пылу своей «охоты на ведьм» Кариока Джонс забыла, что срок Прикрепленного сокращается на одну треть. Слова Чарлза вызвали немалый переполох, который давал о себе знать еще многие месяцы. Повсюду кипели бурные споры, приводились самые разнообразные аргументы, но все это было довольно бессмысленно — любители воднопланеризма, как правило, не имели Прикрепленных. Большинство пилотов разделяло страх Дуга Маршалла: что делать, если в результате травмы понадобится трансплантация?
Чарлз вскоре поправился. Хотя сперва опасались, что у него безнадежно отбиты почки. Предварительный диагноз, к счастью, оказался неверным. Мы так никогда и не узнали, кто испортил снаряжение Дуга Маршалла.
Кариока Джонс, разумеется, благополучно пережила неудачу. После отставки Эвадны, последовавшей за неприятным инцидентом с Чарлзом, она выставила свою кандидатуру и вскоре была избрана председателем «Общества врагов Прикрепления». Выждав пристойный срок и дав шумихе затихнуть, она стала рекламировать себя и «Общество» энергично и целеустремленно. Так, как это всегда умела.
А мы продолжаем летать.
Люди не меняются. Во всяком случае, у нас на Полуострове.
Старые добрые дни жидкого топлива
В то сырое декабрьское утро я приехал на север Полуострова, откуда в свое короткое плавание через Пролив уходят паромы. Я нарочно приехал загодя, но, несмотря на ранний час, там уже стояла длинная очередь из машин, и мне пришлось встать на шоссе, за воротами. Я включил «Карманные теленовости», чтобы убить время, и вдруг насторожился.
Брошенные корабли в космопорте Пасифик-Нортвест проданы. Сегодня прибывает бригада утилизаторов, чтобы начать работы, и вскоре это замечательное место (для некоторых, впрочем, бельмо на глазу) исчезнет навсегда.
На миниатюрном экране замелькали другие сообщения, но я не обращал на них внимания. По окнам хлестал косой дождь, а я сидел в машине, дожидаясь своей очереди, и думал о тех кораблях, о детстве и о том, как с годами от нас уходят частицы нашей жизни, а мы этого совсем не замечаем. Спустя какое-то время прибыл паром на воздушной подушке. Длинный ряд наземных машин зашевелился, словно проснувшаяся змея, и пополз в уютное чрево огромного судна, с легкостью пересекавшего Пролив при самом сильном волнении. Пока паром пробирался среди архипелага маленьких островков, я сидел в кофейном баре, разглядывая далекие горы. Мимо нас на высоте около тысячи футов скользнул огромный серебряный антиграв, и мне подумалось, что паром, на котором я переправляюсь, скоро тоже отойдет в прошлое — как те челночные корабли из Пасифик-Нортвест. В баре было тесно. Посетители, как всегда в такой час, выглядели серо и апатично. Интересно бы знать, подумал я, как они оценивают меня.
Впрочем, для человека, только что увидевшего на экране тени прошлого, я выглядел, наверно, не так уж и плохо.
Когда мы пристали к материку, погода стала проясняться. Облака приподнимались с ближних гор, но все еще закрывали мрачный, длиной в тысячу миль откос, навсегда отметивший линию Западного Морского Оползня. Мой груз должен был прибыть в Сентри-Даун не раньше полудня, так что времени оставалось еще много. Я выбрал ранний паром, чтобы уехать наверняка, о чем, как это случалось и раньше, жалел. В этой части страны было немного интересного для человека, располагающего лишним вре